Можно еще раз обратиться к сложной, вообще говоря, исходно имеющейся, в виде констелляции, связности: традиции, модерна, постмодерна и деконструкции. О сложности темы, между прочем, может свидетельствовать и нелепое название фрагмента, что конечно для высокого Возрождения, могло бы быть и иным, но следуя известной сути дела во всяком случае с известными допусками на условность и интервал значимости исследования, теперь в моменте, должно быть таким.
Вектор времени во временной логике, как известно, может иметь две характеристики. Одна из них, это развертка в виде: прошлое, настоящее и будущее.А. И еще одна характеристика, это развертка в виде: до и после.В.
Постмодернизм в этом смысле, пост- после, одной из них, должен, видимо, отличаться от домодернизма. И отличаться прежде всего количественно. Высокое Возрождение это домодернизм, как и эпоха первоначального накопления и становления капитала, и это было и прошло, тогда как постмодернизмов может быть неограниченно много: пост, пост пост… его, теперь: было, есть и будет, много, и это нарастание открыто в будущее. Деконструкция, это, таким образом, один из постмодернизмов. Идея состоит в том, что возможно, для капитала его домодернизм- домодерн, состояние первоначального накопления, порождения, таким же образом множественно, домодернизмов, состояний домодерна, было и может быть много: до, до, до… И это отчасти производно от уже сказанного. Иначе, каким же образом постмодернизмов могло бы быть много? Коль скоро, это возможная граница некоего очередного единства: прошлого, настоящего и будущего капитала- современности, постоянного, переменного капитала и добавленной стоимости. Капитал с ходом исторического времени меняет способы своего первоначального накопления, порождения. И потому постмодернизмов, что состояния порождения капитала- модерна может быть много. В этом смысле, постмодернизм единственная граница модерна, и нет разницы между домодернизмом и постмодернизмом, несмотря на все его возможное многообразие, и это граница модерна, Нового времени, по всему кругу его горизонта. В русском языке, слово пост еще и отсылает к ритуалу пощения, христианской религии и таким образом постмодернизм может отсылать как раз не только к будущей, но и к прошлой границе модерна, ретроспективно к Возрождению, границе со Средними веками. Но скорее коннотативно, чем полностью осмысленно. В этом более определенном смысле, различие по количеству, между домодернизмом и постмодернизмом, что могло состоять в том, что домодернизм – был в единственном числе и он навсегда прошел,- теряется, и остается только, граница различие, между до и после, домодернизма и постмодернизма, что ведь должна быть, но теперь, прежде всего, по качеству Так, можно сказать, что глобальный капитал победил только к 20 веку, к концу, а не к 19 веку, как отчасти справедливо полагал Бродель. И эта граница "победы" может все время смещаться, как и меняться строение капитала, граница его составных частей. По отношению к шкале прошлого- истории дат, прежде всего, что встроены в строки ближайшим образом, справа налево, это может быть похоже на две занавески, или две части занавеса рампы, одна из них левая - отвечала бы мол за будущее, правая за прошлое, пробел за настоящее. Двигая- раздвигая или собирая занавески в складки, каждую только с одной стороны, как это, прежде всего, происходит с занавесями театральной рампы, можно было бы получать приращения складчатости, в каждой из противоположных сторон цоколя на котором подвешены правая и левая часть занавеса, каждая складка левой занавеси– это каждый из «постов», в череде пост, пост, пост, и с другой, правой, стороны складки до модернизмов, для настоящего, но уже прошедшего модерна – пробела; то расширяя его горизонты, и иначе, задергивая занавес, практически элиминировать их, сводя "настоящее" прошедшего модерна к минимуму, и выходя в мир теперешнего настоящего современности. Сложность театрального представления, да и истории, как известно в том, что тело будучи, и по эту, и по ту сторону от рампы, это один из субстратов, для того простого и не простого обстоятельства, что пробел занавеса, это и окно в будущее, не только в прошедшее, но и окно теперешнего настоящего модерна. При этом в абсолютном и формальном смысле, прошлое прошлых до модернизмов, остается таковым, как и его настоящее и будущее его пост, правым и левым. Таково может быть одно из пространственных представлений времени. Шагнуть через рампу в обоих направлениях, по-настоящему, это излюбленная несбыточная мечта художников и зрителей, то почему только средствами искусства, скажем станковой живописи это актуально невозможно, просто потому, что уничтожает саму игру, театр и художество; отсылка должна быть приостановлена, послать по ту сторону рампы или рамы картины, значит нарушить условия и ситуацию театрального представления или экспозиции произведения, а они сохраняются и постановках модерна и постмодерна, иначе это не игра, и разве что картина «Менины». Вернее, именно потому, что «Менины» Веласкеса это невозможно, коль скоро сохраняется верность традиции постановки и экспозиции пьес, картин и демонстрации кинофильмов. Но сравним, если у Веласкеса на картине «Менины», превращение короля и королевы в любые встречные картины, – такова игра видимости, –и любого зрителя в короля и королеву, глядит чем-то обнадеживающим, если не веселящим, в виду, в том числе, и, прежде всего, различных хартий прав и свобод, то «Портрет Дориана Грея», в соответствие времени, по-черному строг к гротеску, это черный гротеск, и отнюдь, видимо, не только Средних веков, но Нового времени. И все же, возможно и эта мечта Буратино, проникнуть в нарисованный и за нарисованный, очаг, не пуста, как пузо Шварценеггера, что играл гротескно мужчину в положении женщины на сносях, и таким еще образом, пытаясь сойти с экрана и войти в него.
Мы все еще, быть может, мало понимаем, что такое 3D принтер.
«СТЛА»
Караваев В. Г.