Сам по себе термин «грязный реализм» был введен в обиход Биллом Буфордом относительно недавно – вначале 80-х годов. Американский журналист и автор книги «Среди Головорезов», повествующей об английском околофутбольном движе, дает такое определение термину:
Грязный реализм - явление нового поколения американских авторов. Они пишут об аутсайдерских героях современной жизни - брошенном муже, незамужней матери, угонщике, карманнике, наркомане - но пишут об этом со странной отрешенностью, порой граничащей с комедией. Простые, ироничные, иногда дикие, но настойчиво сострадательные, эти истории составляют новый голос в художественной литературе.
Термин относится к современной североамериканской литературе, а такие писатели как Чарльз Буковски и Рэймонд Карвер стоят во главе этого жанра/стиля/литературного метода. «Грязный реализм» характеризуется хаотичным повествованием, упрощенностью и даже «потоком сознания», свойственным писателю-алкашу или писателю наркоману. Если мы говорим про алкоголиков, то это именно «отцы» -- Буковски и Карвер. Если про наркоманов, то это уже про британского писателя Ирвина Уэлша.
Уэлш и Буковски достаточно известны в России, а вот про Рэймонда Карвера мало кто слышал. Думается, а зачем нам еще один писатель-алкаш? Кажется, что Буковски сказал уже все, что можно сказать. В своем «Почтовом отделении» он отлично описал жизнь запойного почтальона. Однако, Буковски слишком распиарен, а Карвер – хочешь не хочешь, считается в США одним из лучших писателей. Сын пьющего рабочего лесопилки из маленького городка, Карвер продолжил линию отца. Он пьянствовал, скитался по захолустным городкам в поисках работы, ведь писательская деятельность не может прокормить. Отличие его от Бука в том, что он писатель, если пользоваться советской литературоведческой терминологией, «деревенской школы».
Буковски хорош тем, что в его рассказах описываются жители большого города, по большей части это завсегдатаи дешевых баров и низкоквалифицированные рабочие, которые никогда не смогут подняться куда-то выше. Но это -- городская литература. Буковски сидел на одном месте, не был столь мобилен. Карвер же знает толк в рыбалке и охоте, а сами его герои из захолустья – такие же рабочие низы, как и в городе, но они ближе к природе, ближе к той самой эстетике марктвеновского старого-доброго Юга. На прозу Карвера немало повлиял Уильям Фолкнер, который был махровым южанином.
Если продолжать эту цепь, нанизывать на нее новые звенья, то почему бы не приплести сюда в довесок и Сергея Довлатова? Бухнуть он тоже любил, писал простые короткие вещи, которые можно прочитать за один вечер. А одна из основных особенностей «грязного реализма» -- быстрые и короткие вещи, написанные «за один присест». Если брать Буковски, то под «присест» подразумевается ночь за печатной машинкой в компании 0.5/1 л вискаря + пиво. Хотя, Довлатов более сдержан и все-таки не настолько «грязный».
Сама по себе тенденция к сокращению печатных знаков зародилась еще в первой половине 20 века. Именно Хемингуэй старался делать свои произведения короче и убирать из них «все ненужное». Скорее всего, папаша Хэм, писатель-бизнесмен, почуял намечавшуюся тенденцию 20 века. Она выражается в том, что люди «не осиливают» большие тексты. У них нет времени, чтобы прочитать, а тем более -- чтобы осмыслить. Чтобы быть коммерчески успешным писателем, нужно писать проще и короче. «Грязные реалисты» эту фишку тоже понимали, но и на романы-эпопеи у них навряд ли бы хватило запала, духа и здоровья.
Они были спринтерами в литературе, если пользоваться спортивной терминологией. И я объясню почему. Все очень просто: бытовой фактор. "Бытоописание" занимается видное место в книгах "грязных реалистов", так как быт испытывал их на прочность. Когда у тебя вечно не хватает 10 центов на бургер, то очень сложно не думать об этом, и тем более -- не написать.
Короткие рассказы или лучше – новеллы – писались в моменты особенного «раскрытия мозга», откровений алкогольного трипа, пока еще не сходит эйфория. Нужно было уловить момент. После ночи за машинкой и бутылкой нужно было поспать пару-тройку часов, после чего собираться на работу. Зарабатывать деньги. А работа была чаще всего пролетарская, требовавшая сил и внимания. Кроме этого, нужно было еще как-то успевать жить, общаться с людьми, наблюдать их и анализировать. При такой жесткой жизни писатели не могли просто напросто позволить себе тратить время на корректуру и тем более – на тяжелые большие вещи.
Выражаю сугубо личное мнение: литературные менеджеры и книжные барыги издатели нарочито создали мифологию «грязного реализма», возведя упрощенность повествования и его краткость в некое эстетическое достоинство. Люди из среднего класса покупают эти книги, быстро прочитывают, врубаются в них – для них там просто нет каких-то сложных «белых» мест – и после этого считают себя приобщенными к миру большой «серьезной литературы». К тому же можно пощекотать нервы и насытить банальный интерес: как живут и барахтаются люди ниже черты среднего класса. Гениальный ход.
Капиталистический мир во всей его красе: чтобы заниматься творчеством, художник должен работать на лесопилке, уборщиком, сторожем, почтальоном, рабочим консервного завода, бойцом скота… Иначе просто не наскребешь на бутылку и не скопишь на новую печатную машинку, а то в старой западает буква Х.
Но капиталисты и дельцы всегда были такими, кажется, их психология не меняется уже более тысячи лет. Мы не можем сказать, что они только лишь наваривали деньги на новых литературных тенденциях и что читать «грязных реалистов», если ты любишь Льва Толстого или Короленко – дурной тон.
Книги Буковски и Карвера рассказывают нам об угнетенных рабочих людях. Пусть это даже люмпены и маргиналы. Все язвы американского общества, все его гниение и зловоние – в этих книгах. Грязные реалисты не объясняют нам, как лечить это больное прогнившее общество и что делать в сложившейся ситуации. Зачастую они и сами циничны, а их гуманистические принципы спрятаны где-то очень глубоко за строками, полными истового отчаяния, но и на том спасибо. Где-то за всем этим, глубоко, ощущается хоть и юродивый, но критический реализм.
