Метафизика любви.
“Внезапно, среди глубокой тишины, при совершенно безоблачном небе, налетел такой порыв ветра, что сама земля, казалось, затрепетала под ногами, тонкий звёздный свет задрожал и заструился, самый воздух завертелся клубом. Вихорь, не холодный, а тёплый, почти знойный, ударил по деревьям, по крыше дома, по его стенам, по улице; он мгновенно сорвал шляпу с головы Санина, взвил и разметал чёрные кудри Джеммы. Голова Санина приходилась в уровень с подоконником; он невольно прильнул к нему – и Джемма ухватилась обеими руками за его плечи, припала грудью к его голове. Шум, звон и грохот длились около минуты… Как стая громадных птиц, помчался прочь взыгравший вихорь… Настала вновь глубокая тишина”. В этом пассаже из текста повести содержится не только метафора внезапно нахлынувшей любви, но также пророчество о судьбе данной конкретной любви.
Любовь не есть просто психическое переживание, замкнутое в пространстве отдельной личности. Она суть её (личности) глубокое онтологическое потрясение, в котором оказываются задействованными практически все природные стихии (воздух, земля, огонь), творения рук человеческих и, самое главное, свет небесный. Любовь преображает человека и в результате для него и через него преображается и весь мир. Но готов ли человек к любви? Достанет ли ему мужества принять ее, а разума – сохранить? Сорванная ветром шляпа означает здесь ситуацию, называемую “потерять голову”. Не случайно Джемма прижимается грудью к голове Санина, как бы бессознательно стараясь перелить в нее мудрость своего сердца, его чуткость к зову судьбы. Так что не только обеспокоенность Джеммы исходом дуэли Санина, но и её страх за судьбу внезапно возникшей любви прочитываются в этом отрывке повести. По нему можно предположить об исходе этой любовной истории. Писатель не предвещает её благоприятного разрешения: образ глубокой тишины – символа безжизненности – начинает и заканчивает данный фрагмент повествования.
Любовь – основа жизни не только в чисто физическом плане. В любви всегда присутствует метафизический аспект, т.е. некое сверхчувственное содержание, которое может быть постигнуто исключительно умозрительным путём или же в акте духовного откровения. Этот метафизический аспект любви предстаёт, прежде всего, как вопрос об её смысле. Пожалуй, самое лучшее определение смысла любви дал Вл. Соловьёв: “Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности чрез жертву эгоизма”[2] Воспользуемся этой прекрасной формулой для прояснения любовной драмы, изображенной И.С.Тургеневым.
Любовь индивидуализирует человека, потому что ею избирают и избираются. Однако, в определении Вл.Соловьева речь идет не столько об этом. Говоря об оправдании индивидуальности, он не только защищает ее, подчеркивает ее ценность, но и верит в величайшую правду человеческой индивидуальности, личности, которая, жертвуя собой, заслуживает в качестве награды спасение, то есть жизнь в вечности. Любовь – это жизнь и мост к вечной жизни. Любовь переводит человека из состояния временности в план вечного бытия, которое следует понимать не как бесконечное существование, а как момент пребывания в Истине, дарующей человеку блаженное состояние и подающей ему знак о спасении. Силой, противостоящей любви и индивидуальности, является эгоизм, своекорыстное разрушительное себялюбие.
Драма человеческой жизни часто заключается в борьбе между порывами самоотверженности, сосредоточенности на другом, как смысле и основе жизни, т.е. любовью и эгоизмом, сосредоточенностью на самом себе и своих прихотях, ложно понятых личных интересах.
Санин, казалось бы, ничем не примечательный молодой человек, на наших глазах преображается, начинает совершать достойные мужчины поступки, которые диктуются пробуждающейся в нем любовью. Он личностно растет, его индивидуальность обогащается новыми привлекательными качествами. Однако чувство его, видимо, не приобрело должной глубины, не захватило всю его личность целиком. Элементы эгоизма обнаруживались в Санине даже в те минуты, когда он рисковал своей жизнью ради чести Джеммы. Не случайно он испытывает чувство стыда и неловкости за фактическую инсценировку дуэли. “Фальшью, заранее условленной казенщиной, обыкновенной офицерской, студенческой штукой показался ему поединок, в котором он только что разыграл свою роль”. Он понимает, что его геройство – дутое, но никого в этом не разубеждает и извлекает из истории с дуэлью свою выгоду. Эгоистично и легкомысленно он ведёт себя с Марьей Николаевной Полозовой. В результате – “житьё в Париже и все унижения, все гадкие муки раба, которому не позволяется ни ревновать, ни жаловаться и которого бросают наконец, как изношенную одежду…” Одним словом, происходит полная деперсонализация Санина, и в течение тридцати лет он влачит жалкое, почти мертвенное существование. Ощущение утраченного рая – единственное, что испытывает герой повести, получив письмо Джеммы из Америки: “Не берёмся описывать чувства, испытанные Саниным при чтении этого письма. Подобным чувствам нет удовлетворительного выражения: они глубже и сильнее – и неопределённее всякого слова. Музыка одна могла бы их передать”.
Но этим не исчерпывается содержание метафизического аспекта любви. Есть в нём ещё более глубокий слой – духовный. Именно в нём и следует искать причины трагедии Санина, неудачу его жизни из-за легкомысленно потерянной возлюбленной.
“Каким образом уцелел крестик, данный Санину Джеммой, почему не возвратил он его, как случилось, что до того дня он ни разу на него не натыкался? Долго, долго сидел он в раздумье и – уже наученный опытом, через столько лет – все не в силах был понять, как мог он покинуть Джемму, столь нежно и страстно им любимую, для женщины, которую он и не любил вовсе?” (курсив наш – В.С., О.С.). Тургенев вместе со своим героем не в состоянии рационально ответить на череду перечисленных вопросов, последний из которых так и остался для Санина жгучей и мучительной тайной всей его жизни. Почему любовь Санина к Джемме, господина Н. к Асе (повесть «Ася») и многих других героев И.С. Тургенева заканчивается несчастьем всей их жизни? А между тем не было никакого рокового стечения обстоятельств в жизни героев Тургенева, их судьбы вполне могли и должны были сложиться счастливо, имей они хотя бы немного метафизической чуткости к жизни и к судьбе, обладай они хотя бы малейшей духовной культурой, раскрывающей человеку глаза на опасности сверхчувственного порядка.
Многие персонажи произведений И.С.Тургенева осознают свою любовь или её судьбоносное значение для всей своей жизни именно тогда, когда они безвозвратно теряют свою возлюбленную. Но неужели нельзя было осознать и понять это раньше роковой развязки? “Стоя на коленях перед образом Пресвятой Богородицы, Санин горячо и проникновенно молился. Он просил у Заступницы духовной твёрдости, чтобы сохранить в целостности свою любовь и обеспечить счастье семейной жизни”. Не трудись, дорогой читатель, обнаружить эти строки в тексте повести. Их там нет и быть не может – по причине отсутствия и у автора, и у его героя, религиозного чувства и религиозного опыта. А между тем, обращение с молитвой к Богу ради прояснения души – иногда единственно верный способ разрешения сомнительной жизненной ситуации.
Любовь, которая возникает в сердце мужчины или женщины, есть благодатная сила, недоступная человеческому уму. Бог есть любовь, и именно в любви между мужчиной и женщиной обнаруживается божественная полнота жизни. Истинная любовь неотделима от веры. Любит только тот, кто верит в любовь, и эта предрасположенность к любви так же таинственна, как и сама любовь. “ Но чтобы не оставаться мертвою верой, ей нужно непрерывно себя отстаивать, — пишет Вл. Соловьев, — против той действительной среды, где бессмысленный случай созидает свое господство на игре животных страстей и еще худших страстей человеческих. Против этих враждебных сил у верующей любви есть только оборонительное оружие – терпение до конца. Чтобы заслужить свое блаженство, она должна взять крест свой. В нашей материальной среде нельзя сохранить истинную любовь, если не понять и не принять ее как нравственный подвиг. Недаром православная церковь в своем чине брака поминает святых мученикам и к их венцам приравнивает венцы супружеские”[3]. Иначе говоря, любовь, являющаяся по своей природе некоей трансцендентной благодатной энергией, ниспосланной человеку свыше, завладев его, земного существа, сердцем, оказывается подверженной различным испытаниям и искушениям. Людям подчас требуется огромные духовные и нравственные усилия, дабы сохранить в чистоте и нетленности любовное чувство. Перефразируя Ф. М. Достоевского, можно сказать, что дьявол с Богом борются в сердце влюбленного человека. И, как правило, чем глубже, личностнее любовь, тем большим соблазнам подвергается любящий. Дьявол, который является собирательным образом всех человеческих пороков, страстей, глупостей и легкомысленных мотивов, смущает его на каждом шагу, испытывая силу его любви. Поэтому, безусловно, можно сказать, что Санин попал в сети дьявола, который явился ему в образе М.Н. Полозовой. Отметим, что слово “полоз” имеет два значения: одно из них – название змей семейства ужей, другое ассоциируется с полозьями. Санин, попав под обаяние М.Н.Полозовой, как бы потерял свою волю и покатился по чужой и порочной воле. Таким образом, знаменитый библейский сюжет о грехопадении здесь вполне уместен. Грехопадение Санина разворачивается с ужасающей неумолимостью библейского мифа, и столь же жестоко карается, как грех Адама и Евы, утратой райского блаженства и смертью (в данном случае смертью моральной). Иных разумных объяснений бегства Санина от Джеммы мы не находим.
Наконец, хотелось бы отметить ещё один нюанс метафизики любви, который И.С. Тургенев, по-существу, во всех своих произведениях о первой любви акцентирует особо. Автор “Вешних вод”, ставивший любовь в иерархии ценностей на самую высшую ступень, верно чувствует и изображает то, что предательство любви есть величайший грех и падение человека, заслуживающие самого жестокого наказания. Свидетельством того, что человек предал истинную, единственную и неповторимую любовь, отказался от своей, Богом дарованной возлюбленной является как раз наказание в виде несчастья всей жизни. И чем подлее совершенное предательство, тем сильнее и неотвратимее наказание. Таков безусловный метафизический закон, под который попали и Санин, и Джемма, и другие герои Тургенева. С Саниным всё ясно, но причём здесь Джемма, спросит читатель? Да, Джемма тоже была готова к предательству любви, собравшись выйти замуж за Клюбера, которого не любила. Но вина её, в сравнении с санинской, была незначительной, она страдала недолго, была вскоре прощена и вознаграждена новой любовью и семейным счастьем.
Если проблему предательства любви из сферы метафизической перевести в антропологическую и этическую плоскость, то окажется, что оно (это предательство) есть по существу отступничество человека от своей природы, попрание им в самом себе и глубокое извращение мужского и женского начала, какими они были задуманы и заповеданы нам Творцом\
