— Фокстрот вызывает Одинокого Волка, приём.
Солдат усмехнулся, почесав небритую щёку, и, нажав на тангенту* портативной радиостанции, ответил:
— Фокстрот вызывает курение вообще-то, а так да, Волк на связи, приём.
С той стороны усмехнулись в ответ:
— Всё шутишь?
— А почему бы и не пошутить? Ситуация смешная.
А ситуация была страшной. Более чем. Впрочем, в отчаянных случаях становится необыкновенно спокойно на душе, ну или становится просто плевать - кому как.
Разведка провалилась.
Капрал Райли Леманн сидел под деревом в тени рощицы, неподалёку от поля, на дороге которого догорали одинокий БМП и пять армейских внедорожников с торчащими из них кольями навесных пулемётов. Вражеская артиллерия и снайперы с пулемётчиками поработали по колонне как следует. Квадрат был полностью открыт для миномётов, что говорило минимум об одном наблюдателе со стороны врага, прямо по ту сторону злосчастного поля. А-то и вовсе о целом штабе, которого не было судя по фотографиям с беспилотника.
Отступать в лес было чревато - согласно карте уже через десяток метров прыгающие мины. А покидать квадрат через поле по дороге, на которую взвод въезжал ещё вчера днём - значит быть убитым парочкой снайперов, что спрятались там же, где и наблюдатель связист - по ту сторону. И так обычная разведка стала обычной мясорубкой.
Конечно, Райли имел при себе пару дымовых шашек на всякий армейский случай, но отходить назад не собирался. Понеся значительные потери и лишившись транспорта после засады, остатки его взвода отступили пешком, дабы предупредить основные силы. Капрал, и ещё один радист решились остаться, чтобы в случае наступления вражеских сил сообщить об их передвижении, но радист не дошёл до леса, пав от пули, и капрал засел в тени деревьев с его рацией и биноклем наперевес. Таким образом, от взвода в тридцать человек остался едва ли десяток.
Пара осмелевших после вчерашней песни миномётов пичуг вылетели в чистое предрассветное поле, пронося свою слабую робкую трель по окрестностям. Плотный дым из догорающих останков техники витал в воздухе в причудливом танце с утренним ветром. Где-то вдалеке, далеко за горизонтом леса сверкали вспышки взрывов и бухали далёкие барабанные автоматных очередей. В иссиня-светлеющем небе гасли последние утренние звёзды.
— Волк, чем занят, приём?
Капрал Леманн почти было удивился такому неофициальному вопросу, но уже сутки по ту сторону поля не было никакого движения, и он ответил:
— Сижу, курю.
— Снайперов не боишься?
— Не боюсь. Съел две пачки мармеладных мишек перед вылазкой, так что до конца выходных срать не смогу. — Усмехнулся сидящий за деревом солдат, притянув винтовку поближе, и затянулся покрепче:
— Сам то чем занят, Фокстрот? Приём.
— Пью чай, смотрю на фотографию, приём..
— Семья?
— Нет. Как мы с друзьями пиво пьём... Скучаю по пиву.
— Я тоже...
Райли украдкой вздохнул, вспомнив своих друзей-раздолбаев. И где они только сейчас?
По ту сторону неуверенно спросили:
— Волк. Почему ты не отступил с остальными? Приём.
Солдат прикрыл кончик тлеющей сигареты кулаком, и выглянул из-за дерева, затянувшись: поле продолжало светлеть в лучах воспрянувшего ото сна солнца, вдалеке возле маленькой речушки колосился редкий рогоз. Один из расстрелянных джипов с боеприпасами взорвался, и хлопающие будто фейерверк пули полетели в разные стороны, в том числе и сбивая листву с деревьев над головой. Солдат вновь спрятался за дерево. Вздохнув, затянулся. И нажал на тангенту, прервав шипение:
— Потому что позади там. Мои братья по оружию. И если я отступлю. Могут пострадать они. Будь то простое наступление вперёд, или даже истребители на марше. Приём.
— Солидарен с тобой. Уважаю. В отличие от многих на этой глупой войне ты настоящий боец. Храбрый. Приём.
— То же и о тебе.
Оставив формальности и бесконечные "приёмы", Леманн потушил бычок о каску и потянулся к еде, стоящей на толстом сплетении корней дерева, как если бы это был поднос с подстаканником. От разового рациона питания остались только сырные крендельки а-ля "бретцель", да стаканчик остывающего кофе - благо химический нагреватель ещё работал. Никто не рассчитывал на такое сильное сопротивление - планировалась лёгкая атака на полупустой лагерь врага, которая завершилась засадой с последующей игрой в морской бой в одну сторону.
— Эй, Волк, — прошипело из радиостанции, — анекдот хочешь? Приём.
Капрал Леманн усмехнулся:
— А давай.
— И так. Зачем француз попросил в аптеке чёрный презерватив? Приём.
Прыснув со смеху, Райли закурил новую сигарету:
— Сдаюсь. Ну?
— У его дамы сегодня умер муж.
Капрал тихо засмеялся в кулак, едва подпалив волосы на пальцах тлеющей сигаретой. По ту сторону радиостанции смеялись, впрочем, не скрывая смеха. Где-то вдалеке он был слышен.
Отсмеявшись, Капрал Райли Леманн вновь заговорил, отхлебнув из пластиковой чашки немного кофе:
— Фокстрот. А почему ты не отступил? Приём.
Смех по ту сторону прекратился. Ответ был тише обычного, и в голосе появилась хриплая сталь:
— А по той же причине, что и ты, Одинокий Волк. Подумай внимательно. Если бы я, мой снайпер и пулемётчик остались там, в лагере. Вы бы разведали обстановку, и с лёгкостью добили бы наших ребят. Возможно даже ты бы прострелил меня насквозь. А так. Пока мы втроём крыли вас из лесочка напротив, пятеро наших поработали по вам из миномёта, и теперь отступают вместе с ранеными в грузовиках. Я не буду извиняться за ваших убитых и за наводку на вас. И думаю, что ты меня поймёшь.
Ещё раз усмехнувшись и прикрыв тлеющий окурок кулаком, Райли высунулся из-за дерева, разглядывая рощу по ту сторону поля. Он примерно предполагал их местоположение. Но это была взаимная недосягаемость. Ровно через десять часов после засады и выжидания частоту радиостанции Капрала перехватил враг, который даже знал о позывных, да и ещё знал их язык. Леманн не стал переходить на аварийную частоту с целью сохранить её до поры до времени. В конце концов, враги не воевали с ним, и даже хотели просто поговорить без купюр. В патовой ситуации формальности и правила стираются множеством взрывов и выстрелов.
Точно такой же солдат с радиостанцией сидел в лесу напротив. Такой же человек, как и он в похожей ситуации, разве что с двумя товарищами в довесок. Который заговорил со своим врагом, пока свои этого не видели. Потому что этот враг - точно такой же человек.
Как и он сам.
Капрал тихо бросил в эфир:
— Эй, Фокстрот. Приём?
— Я слушаю. — Донеслось по ту сторону очень тихо.
— На твоём месте я бы поступил точно так же, как и ты.
— Ха! Значит я не зря назвал тебя бойцом. — Голос по ту сторону казалось потеплел, но следующие слова были с ноткой тревоги в тоне:
— Одинокий Волк. Советую покинуть квадрат. Сейчас по нему будет дорабатывать наша авиация. Скорее всего один AC-130. Причины неизвестны - не моя информация.
Нервно закурив последнюю сигарету, солдат вздохнул: бежать из квадрата, это кросс до дороги на сотню с лишним метров, затем ещё двести метров на выход из квадрата, после чего можно было скрыться в каменистой, богатой кустарниками и колючками низине, до которой после оставалось всего пятьдесят с чем-то, если верить дальномеру в бинокле. Двух-трёх минут благодаря подготовке на это хватит, но...
— Твои пулемётчик и снайпер отправят меня на небеса раньше самолёта. Приём.
— У снайпера перекур. У тебя есть около пяти минут до того, как АС-130 войдёт в квадрат. Если есть дымы - используй. Наш пулемётчик любит тратить боезапас, и видит Бог - у него этого запаса сегодня задницей жуй.
— Тогда я пошёл.
— Удачной охоты, волчонок.
Солдат чертыхнулся: голос по ту сторону действительно был постарше, чем у него.
Залпом допивая остывший кофе, и рывком поднявшись, Капрал Леманн закинул винтовку на плечо, и, приготовив дымовую шашку, побежал параллельно линии поля сквозь рощу поближе к дороге. Солнце царапало неровный частокол ковыли с той стороны, где деревьев не было. Вовсю свистел ветер, разгоняя остатки дыма колонны по небосводу, на котором потихоньку собирались рваные флаги облачков. Шелестела высокая трава с жирными стеблями и пестрели цветы созревшего клевера.
Потушив сигарету о каску, Райли сдёрнул кольцо шашки о ствол винтовки, и, размахнувшись, запустил шашку перед собой, после чего рванул вперёд на спуск к полю, падая в ближайшую к себе воронку от снаряда.
Прежде, чем дым с хлопком начал рассеиваться вокруг, по возвышению у рощи застучали дальнобойные, но такие слепые пулемётные очереди. Следующая шашка полетела прямо из воронки, когда дым от первой более-менее скрыл обзор. Вторая шашка стукнулась о дорогу, и должна была заволочь часть дороги вплоть до кустарника, в котором бегущий солдат скроется от огня противника.
Секунды казались вечностью, а каждый шаг милей, и Райли на секунду показалось, что он никогда не достигнет низин и останется на этом адском поле, но вскоре ноги и вес тела сами понесли его вперёд ещё быстрее под горку, а пулемётные очереди стихли там, в жёлтых клубках пыли и дыма шашек далеко позади.
Боец наконец остановился, переводя дыхание, после чего обернулся в сторону покинутого им квадрата, оставшегося на возвышении в полукилометре за его спиной.
Солнце сияло сквозь высокие травы, пронизывая золотистые пряди принесённого ветром шашечного дыма. Где-то там над самым куполом неба медленно приближался пузатый страшный самолёт, который летел уже не по его душу. Внезапно рация вновь зашумела знакомым хитрым голосом:
— Выбрался? Если будешь идти без остановок, то к вечеру точно до своих доберёшься, приём.
Искренне улыбаясь, Райли глубоко вдохнул и выдохнул такой свежий утренний воздух, отвечая:
— Спасибо. Фокстрот. Надеюсь, мы больше не встретимся. Приём.
По ту сторону рации тепло усмехнулись:
— Ну или где-нибудь в Европе, в баре, как туристы, а не цепные псы, рвущие на пару маленькую страну третьего мира с разных сторон. Приём?
— Тогда ищи капрала Райли Леманна. Приём.
— Фокстрот. Лейтенант Гаспар Моретти.
Конец связи.
*Танге́нта (от фр. tangent — касательный) — кнопка или клавиша переключения с приема на передачу на переговорном устройстве, телефонном аппарате или радиостанции.