Шедевры советского кинематографа не принято критиковать. Дело это не только не благодарное, но и на взгляд многих выходцев из СССР – и не благородное. Старое кино, как известно, не чета нынешнему. Тогда снимали лучше, глубже, красивее, ну а современные актеры выглядят по сравнению с титанами ушедшей эпохи настолько невыразительно и бледно, что и говорить не хочется. Во многом это действительно так и есть.
Сейчас, впрочем, речь пойдет об определенной специфичной стороне киноискусства, с которой в «Не бойся, я с тобой!» обошлись весьма немилосердно. И мне, как любителю и ценителю хороших киношных драк, очень сложно пройти мимо всем известной практически культовой картины заслуженного КВНщика всея Руси Юлия Гусмана и не поделиться своими скромными суждениями. Пожелания некоторых уважаемых комментаторов оставить их при себе, увы, не принимаются.
Сам по себе фильм во многом хорош, спору нет. Прекрасный Лев Дуров, много юмора, очень много сногшибательных красот Закавказья, крылатые фразы, душещипательные песни, ностальгия и все такое прочее. Этого у фильма не отнять. Но когда дело доходит до рукопашных схваток – одной из главных, если не главной по замыслу создателей, фишек картины – вот здесь остается только хлопнуть себя ладонью по половине лица. Смотреть на боевую хореографию без тоски и разочарования в «Не бойся, я стобой!» невозможно.
Единственное, пожалуй, что здесь поставлено относительно сносно и не режет глаза - это схватка главного героя в тюрьме. Крупные планы и определенная изобретательность режиссера и оператора здесь просматривается, делая эпизод вполне удобоваримым. На троечку по пятибалльной шкале он вполне тянет. С другими сценами дело обстоит гораздо хуже. Они сняты предельно наивно и неправдоподобно в стиле какой-то невнятной мюзикл-бутафории и даже клоунады.
Удары, останавливающиеся от лица за несколько сантиметров, какие-то корявые пинки, больше похожие на действия неумелых дворовых футболистов, гиперсуетливость и мельтешения, по сравнению с которыми китайские киноподелки тех же времен выглядят эталоном стиля и взвешенности, - все это не позволяет воспринимать фильм хоть сколько-нибудь серьезно.
Какие же причины сказались на столь унылой «боёвке» фильма?
В первую очередь, разумеется, причина в авторе картины, режиссере Юлии Гусмане, который к моменту съемок был далек от единоборств примерно так же, как от квантовой физики. Это потом он вроде бы как увлекся карате и даже, как пишут, дотренировался до коричневого пояса. А на тот момент отличить киношную боевую эффектность от слабой пародии просто не мог. И далеко не факт даже, что смог бы и после занятий карате.
Да и что снимал до «Не бойся, я с тобой!» Гусман? Две проходные воздушные комедии. Ну, откуда же ему было знать толк во вменяемом экшене? Причем сам Юлия Соломонович довольно оптимистично назвал свое творение… «крутым боевиком». Да уж, круче не придумаешь.
Во-вторых – квалификация азербайджанских инструкторов и реальных каратистов, которые принимали участие в съемках. При всем уважении к бакинской секции карате «Буревестник» и входивших в нее наставников Низами Мусаева и Сулеймана Мамедова, которые приняли участие в фильме, хоть как-то вытянуть боевую составляющую фильма они, в первую очередь в силу своего скромного уровня, не могли.
И получилось, что, с одной стороны, кинопостановщики боевых сцен были слабые и сами их исполнители – соответствующие. Будь в этом тандеме сильна хотя бы одна сторона, то можно было бы вытянуть хотя бы что-то. Здесь же вытягивать оказалось некому.
Надо сказать, что фильм получил такую популярность во многом и потому, что удачно попал в струю повсеместного увлечения карате в Советском Союзе на стыке 1970-80-х годов. Только-только отгремели «Пираты XX века», а тут – новое кино о каратистах. Народ повалил на него валом, ну, а для неискушенной советской публике все эти забавно-странные телодвижения и дерганья на экране казались запредельным эталоном искусства карате.
Любопытно также, что фильм вышел на телевизионные экраны летом 1981 года, а уже через три-четыре месяца осенью карате в СССР официально попал под запрет.
