К врачам на передовой борьбы с коронавирусом сейчас приковано внимание всего мира. Мы видим итальянцев в белых халатах – ночующих на рабочем месте, со следами подолгу не снимаемых масок на лице. Китайских – прилетевших на помощь итальянским. Видим главврача московской Коммунарки, диагностировавшего у себя коронавирус и самоизолировавшегося – прямо на рабочем месте: из своего кабинета Денис Проценко продолжает руководить «штабом фронта». С благодарностью за великий ежедневный труд спасения жизни, которым занимаются эти люди и тогда, когда весь мир не накрывает катаклизмом, мы начинаем разговор с врачами наших подопечных. О времени, о деле, о себе.
Михаил Каабак, врач-трансплантолог, профессор Научного центра здоровья детей, руководитель отделения трансплантации почки:
- Сейчас стоит отдавать себе отчет в том, что коронавирус пришел навсегда. Да, мир изменится после пандемии – но вирус, летальность от которого выше, чем от гриппа, в нем останется и «когда все закончится». И это, с чем нам придется иметь дело и после того, как стихнет нынешняя острая фаза.
Я думаю, что спустя год большая часть населения страны уже переболеет, а те, кто нет, пожизненно будут находиться под угрозой заражения. Это дает нам все основания прекратить панику и постараться не потерять за следующие пару месяц значительное количество нервных клеток. Мы работаем по плану, от нас по-прежнему зависять наши пациенты, мы по-прежнему несем за них ответственность. Это долг врача. Наш корпус высоких технологий в Научном центре здоровья детей готов принять инфекционных больных – в этом случае мы должны будем эвакуировать наших пациентов. У себя в отделении трансплантации почки мы уже испытываем ограничения, которые вносит пандемия. Так, теперь мы должны будем разделять наших детей – на тех, кто переболел и тех, кто еще нет. Тактика по отношению к переболевшим – такая же, как и в докоронавирусную эпоху. В их организмах уже произошла выработка естественного иммунитета, они находятся под меньшей угрозой. А не зараженных нам нужно сейчас максимально защитить. Если пересадка все-таки должна быть проведена по жизненным показаниям, то благодаря используемой моей командой схеме индукционной иммуносупрессии человек после операции будет вынужден принимать в 4 раза меньше подавляющих иммунитет препаратов, чем при обычной. А значит, у него будет больше шансов перенести коронавирусную инфекцию даже после трансплантации донорского органа и выжить. Также у нас нас есть те пациенты, которые стоят в листе ожидания трупного органа – в случае, если он появится, нам придется в каждом случае решать вопрос индивидуально.
Должен сказать, что в работе трансплантологов в принципе высок процент неопределенности – мы зависим от многих внешних обстоятельств, но в той ситуации, в которой мы оказались из-за коронавируса, все-таки уже можно сделать некоторые выводы.
Судя по тому, как развивалась ситуация в Китае, где эпидемия пошла на спад через два с половиной месяца, – и не из-за карантинных мер, а из-за того, что популяция приобрела иммунитет к новому вирусу - мы можем ожидать такого же сценария и в России. Моей команде впервые в истории крайне важно сейчас не делать трансплантаций. Всем нам, жителям страны, важно – не перегружать врачей: да, в инфекционных отделениях люди сейчас работают в авральном режиме, но пусть этот аврал будет хотя бы ограничен по времени, проведенному на работе. И еще здорово говорить врачам «спасибо, молодцы» – даже «в мирное время» и не атаковать их с разных бюрократических сторон, отвлекая от прямого их долга . Безусловно, через пару месяцев труд медиков уйдет из фокуса общественного внимания, но мне бы очень хотелось, чтобы коронавирус стал для нашей страны прививкой здравого смысла. И чтобы никому не было стыдно после того как закончится эпидемия.