Образ священнослужителя в советском кино 1970-х
Александр СЕДОВ (с)
В то время как на Ленфильме готовили к выходу первые серии телефильма «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», в Литве вовсю трудились над экранизацией детективных новелл Гилберта Кита Честертона, героем которых значился патер Браун – святое и абсолютно положительное лицо. Как же случилось, что Гостелерадио СССР призвало бойца потустороннего идеологического фронта – священника, да ещё и заграничного в качестве главного положительного героя? В финале он открывает истину и всем читает мораль (фильм назвали "Лицо на мишени"). Вопрос требующий небольшого экскурса в историю явлений святых отцов в наше кино семидесятых.
Времена хрущёвского «волюнтаризма» миновали, а вместе с ними ушли в небытие и лобовые атаки на церковь. При генсеке Брежневе государство взяло курс на скругление углов в атеистической борьбе. И, тем не менее, в советских фильмах так называемой эпохи «застоя» можно обнаружить едва ли не весь спектр критического отношения к религиозным деятелям. От резко отрицательного до пародийно-иронического.
Были заклеймены судом истории инквизиторы в телеспектакле «Галилео Галилей» (1965). Добродушно посмеялся над заезжим пастором барон Мюнхгаузен (1979).
С другой стороны, нельзя было не восхититься утончённым политиканством кардинала Ришелье в телефильме о мушкетёрах (1978). Совсем уж моральное чудовище монах Распутин вместе с «Агонией» до кинопроката допущен не был. Но мелькнула молчаливая его инкарнация в одном из эпизодов сериала «Хождения по мукам» – телеэкранизации романа Алексея Толстого (1977).
Однако всё чаще лица духовного звания представали на экране людьми неоднозначными, с непростым, сложным характером, отчего трудно было решить хорошие они или плохие, слабые или сильные. Как, например, в шпионском детективе «Мёртвый сезон» (1968), когда отец Мортимер долго колеблется, не решаясь указать на нацистского преступника. Или аббат Пирар в исполнении Михаила Глузского в телевизионной экранизации романа Стендаля «Красное и чёрное» (1976). Нередко складывалось впечатление, что именно многоплановость характера священнослужителя притягивает к этому герою сильнее всего.
Два лица Ролана Быкова
Только-только на ЦТ состоялась премьера многосерийного фильма «12 стульев» (1977), в котором православный священник отец Фёдор, бросив паству, гонялся за чужими сокровищами. Персонаж, наверное, не вполне отрицательный, но очевидно трагикомический, смешной и жалкий – обменявший на ворованную колбасу своё святое служение. Режиссёр Марк Захаров, как и авторы романа Ильф и Петров, посмеивались не только над тёмной страстью бывшего попа, изменившего профессии, но и над стереотипами антирелигиозной пропаганды, рисовавшей в 1920-е годы донельзя отталкивающий и до примитива окарикатуренный образ служителей церкви. Герой Ролана Быкова хоть и жалок и дела его достойны порицания, а всё же нельзя не проникнуться к нему сочувствием и до некоторой степени симпатией. Не по своей воли, а токмо по воле исторического материализма превратился он после революции в лишнего человека.
Через полгода выходит другой многосерийный фильм – новая экранизация романа Алексея Толстого «Хождение по мукам» (1977). В ней актёр Ролан Быков поворачивается к зрителю новым лицом, которое по ряду пунктов совпадает с образом отца Фёдора. Кузьма Кузьмич Нефёдов – тоже бывший поп, тоже жалкий, и симпатии к нему немалые. И времена близкие – гражданская война. Неприкаянного расстригу гонит судьба вместе с тысячами русских людей от войны и голода на юг России. Тоже просит он изволения у незнакомых людей о постое. И воровать приходится, чего уж тут. Будто брат он отцу Фёдору или не свершившаяся его судьба, более честная и умная. Поп-расстрига Кузьма Кузьмич – куда больший философ. Носит он с собой вещмешок с ценными книгами великих мыслителей, перечитывает их в нетопленных поездах и мёрзлых степях, продуваемых ветрами истории. Книги, а не камушки в стульях и есть истинные сокровища. И гонится Кузьма Кузьмич своим умом и пешим ходом за мудростью, желая наивными вопросами выспросить у попутчиков о судьбе России.
Если тут и комедия, то божественная. Режиссёр Василий Ордынский чуткий к прозе «красного графа». Верно найдена интонация – неторопливая в общении героев и честная в показе войны и быта. Верно найден и актёр Ролан Быков – с той же бородкой и с теми же лукавыми глазами. Он будто сменил актёрский регистр, вступил на полтона ниже. Бывший поп, задающий философские вопросы, нужен здесь для Дашеньки, одной из героинь романа и фильма, как уютный попутчик в эпоху всеобщих смятений. И просто как человек человеку.
Человек человеку – не волк, не конкурент за сокровищами, а брат, собеседник и попутчик.
продолжение следует...
другие мои статьи и переводы: Вивисекция культурных героев / Что значит "родное кино"? / Наши фильмы разучились говорить / Композиторы у разбитого пюпитра / О Штирлице бедном замолвите слово / Следствие по делу о Знатоках / Жеглов - моя фамилия / Тихонов против Тихонова / Принц Флоризель против Шерлока Холмса / Английский критик о фильме "Завещание профессора Доуэля" / Американский критик о фильме "Десять негритят" / "Пираты ХХ века": что думают о фильме американцы / и т.д.