7
Мужа для Леты они тогда не нашли, но отдохнули славно - народу на острове было немного, так что им даже не пришлось стоять в очередях за сладкой ватой или, орудуя локтями, пробиваться в первые зрительские ряды для того, чтобы посмотреть на молодых мужчин, танцевавших над бездной...
Это было больше поколения назад. Теперь же, приближаясь к Тисовому острову, Альби не заметили ни одного попутного корабля - и всех их, даже юного Томаса, одолевали грустные предчувствия, которые они старательно, но безуспешно пытались заштриховывать легкими воспоминаниями. Лета вспомнила, что, когда они были здесь в последний раз, приз за лучший любовный напиток достался девушке, которая добавила к основной рецептуре волчье лыко, в просторечьи "лаврушу". Потом они с Литой попытались восстановить список основных ингредиентов, необходимых для приготовления любовного напитка, но, назвав аир, тысячелистник, хвощ, иссоп, алтей и белладонну, иссякли – потому что в их семье уже давно пили только дождевую воду и красное вино...
Альби были готовы к тому, что всё изменилось, но картина, открывшаяся на Тисовом острове в ярмарочную рань, их потрясла. Поляны, на которых прежде проходили состязания и представления, густо заросли невысокими араукариями – похожими на свечи, нервными деревьями с трепещущей от прибрежного ветра хвоей. Сквозь доски деревянных возвышений, служивших когда-то сценическими площадками, пробивался инициативный чертополох. Наверху, в дремучих ветвях то и дело раздавались тревожные хлопки крыльев, а на берегу, словно скелет огромной ископаемой птицы, лежала разбитая кибитка с лопнувшими дугами из окаменевшей виноградной лозы и полуистлевшей кошмой из некогда синей миткали...
Кроме них, на острове не было ни одной живой души.
Альби долго бродили по расползавшимся тропинкам, испуганно выкрикивая имя того, кого случайно теряли из вида. К обеду Никас развел огонь, Лита с Летой запекли несколько пойманных у берега мидий и, съев эту нехитрую снедь, все четверо сидели у костра, молча наблюдая, как белое время уходит в синее море. Вечером, когда в небе еще играли свежие, но уже неправдоподобно красочные воспоминания о солнце, Альби вдруг показалось, что далеко на горизонте появился силуэт корабля с пульсировавшей в новосой части точкой, похожей на зажженный ростральный факел – знак того, что судно направляется к Тисовому острову. Старые правила строго запрещали причаливать к любому берегу после заката. "Но кто сейчас соблюдает старые правила?.." - в унисон думали Альби, не глядя друг на друга и отчаянно надеясь, что на остров прибудет еще хотя бы один Плавающий дом.
Они ждали всю ночь. Но ночью сюда прилетела только стайка подвижных, сложного ритма теней, по которым при желании и навыке можно было восстановить движения крыльев перелетной птицы, что в ближайшем населенном пункте обучала начальной грамоте последнего волонтёра. Волонтёра все считали городским сумасшедшим, потому что чтение и письмо, их упрощенную и удобную в быту версию, уже давно преподавали люди в обычных общеобразовательных школах...
- Остановимся в первом же городе, который встретится нам на пути и попробуем начать другую жизнь. Хороший слух – наша наследная черта, так что не пропадем... - тихо сказал Никас под утро.
Лита и Лета в ответ лишь вздохнули, а Томас (который на Тисовом острове больше скучал, чем горевал по времени вне его собственной памяти) задиристо подхватил дыхание матери и тетки на губную гармошку - и завертел-заморочил, разогнал до скорости, за которой печаль уже не поспевала... И дождавшись от старших гневного окрика, хотел было что-то из подростковой дерзости им возразить, но тут невидимая птица-плачея где-то в разгулявшихся ветвях сложила несколько звуков в элементарную гамму, которая покатилась со случайной ступени вниз и позвала их - троих уже взрослых и одного еще ребенка - за собой на поиски опорного тона и счастливого конца...
Уходили они с острова тяжело - сначала на веслах, преодолевая болезненное притяжение берега. Потом под полотняным парусом, который, всякий раз, когда размеры острова сокращались на порядок, бил громкую рифму к хлопкам птичьих крыльев, пытаясь очередным ударом сокрушить подхваченную на острове тревогу, обратив ее в равнодушие или хотя бы смирение...
Примерно через сутки после того, как Тисовый остров сжался в потемневшей памяти до яркой, как Полярная звезда, точки, Альби увидели наконец твердую, населенную землю.
***
