5
Свобода и независимость хороши, когда вокруг много других – свободных и независимых.
Раньше, когда люди еще не знали, что под ногами можно – всегда – иметь земную твердь, плавающие дома привольно перемещались по морю, но случайные соседи находились на обозримом расстоянии друг от друга, и найти участок, где не виднелись бы паруса или не раздавался плеск весел, было довольно трудно. Это придавало уверенности: фарватеры плавающих домов, прихотливо переплетаясь, образовывали на поверхности воды нечто вроде лонжи – страховочной сетки с густыми ячейками неправильной формы. Во время бури эта сеть хоть немного, но сдерживала ярость моря.
Теперь же горизонт чаще всего бывал чист, а в море подолгу находились только торговые суда, береговая охрана и пираты. От последних, впрочем, лучше было держаться подальше.
Раньше встреча домов в море подчинялась строгому сценарию, но в новую эру эти условности больше не соблюдались. В очередной раз убеждаясь в этом после пересечения с каким-нибудь кораблем, отец Томаса сокрушался об изменившихся временах и нравах, исполняя продолжительный вздох на олифанте - древнем музыкальном инструменте в виде изогнутого рога из слоновой кости, отделанного черным серебром. Тяжелый звук олифанта стелился по воде, как туман, вскрывать который удавалось только скрипичным смычкам рассветных солнечных лучей.
У семьи Альби была богатая коллекция старинных музыкальных инструментов: костяные и бамбуковые флейты, луры и лиры, колокола и кифары, бронзовые, первородного металла тарелки, тибии, литуусы, систры, лютни, плечевые и лукообразные арфы, гидравлосы, трубы, гвоздевые и латунные скрипки и многое другое.
В эпоху плавающих домов Альби славились как виртуозы-мульти-инструменталисты, что считалось чуть ли не самым почетным званием – потому что, когда люди говорили еще не так быстро и много, они общались друг с другом, играя на музыкальных инструментах. Тот, кто умел рассказать больше других, приобретал уважение всего плавающего мира.
Таких, впрочем, набиралось немного – в большинстве домов обходились простейшими разговорными ритуалами: соудареним одинаковых бытовых предметов, вращением остроязыкого ревуна или вдуванием воздуха в простую деревянную трубу, которая, хоть и была уже не таким примитивным средством общения, но из всех смыслов четко передавала только "да" и "нет".
Альби же могли с точностью живописать самую незначительную подробность. Все мужчины в этой семье обладали абсолютным слухом, который считался главной наследственной чертой, признаком породы. У женщин были сильные чистые голоса, дети рано осваивали многочисленные инструменты и годам к семи уже легко брали на себя третьи и четвертые партии в родительских повествованиях.
В былые времена при встрече в море следовало обязательно обменяться приветствиями и новостями. Если среди тех, чьи пути пересеклись, оказывался дом предков Томаса, церемония всегда проходила в одной и той же последовательности. Сначала торопливо выступали все, кроме Альби. Эти рассказы состояли по большей части из простых ритмических фигур, и только когда нужно было поведать о свадьбах, рождениях или похоронах, люди прибегали к скупо распространенным музыкальным фразам, формулируя их с помощью простых духовых инструментов. Предпоследнее выступление, как правило, никто не слушал, все устраивались поудобнее на палубах в предвкушении заключительного слова, которое всегда принадлежало семейству Альби.
Они создавали объемные звуковые полотна, куда попадали тонированные ироничными флейтами сцены из собственной и чужой семейной жизни. Тонкие, исполнявшиеся на арфах пейзажи, воспевавшие благосклонное море. Батальные трубные тексты, которые повествовали о столкновении интересов отдельных плавающих домов и их объединенных армад (силовые коллизии имели место и тогда, хотя особый размах это общественное явление приобрело после великого переселения на твердую землю). И мощные, разрывавшие рамы гармонии картины о безумии моря, создавшиеся всеми инструментами коллекции. О трагедиях Альби рассказывали так, что у слушателя возникало чувство, будто несчастье случилось не с кем-то далеким и незнакомым, а именно с ним. Чтобы добиться этого, от исполнителей требовалась полная самоотдача, игра на грани – и инструменталисты постепенно уставали, выходили из симфонического круга, младшие раньше, старшие позже. Дольше всех держалась виолончель, но и она, в конце концов, умолкала. А финальное многоточие в музыкальном тексте традиционно ставила старшая женщина семьи. Она исполняла вокализ, который копировал соло навигационной звезды, что привела дом Альби к месту встречи. Поговаривали даже, что некоторые нарочно старались держаться поближе к дому предков Томаса, чтобы чаще слушать их музыкальные повести.
***