Наш друг Боб О'Рики любезно согласился дать нам почитать начало его новой повести. Но как человек интригующий и интересничающий, дал нам совсем маленький кусочек. Жадина.
Отрывок из повести Боба О'Рики "Винни-Пух и Дивный Новый Мир":
- С тех пор как Каа отрастил себе лапы и крылья, с ним совершенно невозможно разговаривать.
- Ага. Как думаешь, Винни, это у него мутация?
Винни Пух постоянно уходил вперед. Пятачку приходилось обходить завалы, через которые медведь лез, пыхтя, оскальзываясь, но не оглядываясь и не останавливаясь. Поросенок отставал. Но даже запыхавшись и взопрев в своем прорезиненном комбезе, старался поддерживать беседу. Когда еще и поговоришь без посторонних ушей, длинных, протянувшихся повсюду. Только на заброшенной автостраде и можно. Хотя и тут может притаиться кто-то из Родственников и Знакомых, подслушивать, подглядывать, нашептывать в жадно-подставленные кроличьи уши. А потом тебя цап, за ушко и на солнышко. «Ничесе, каламбурчик получился»,- Пятачок подхрюкнул от удовольствия.
- Не, какая мутация... Обычное колдовство. Нашел чё-то в своем музее, сам или бандерлоги ему притащили, и наколдовал. Какие теперь мутации. Откуда. Вот раньше, я когда в интернете про монстров смотрел, вот там да, там настоящие мутации были. Страхопудило морское с тремя ногами, хвостом и жабрами, толсторылые русалки, как свиньи, вон на тебя похожие, чупакабра, зубов у ей в три ряда, глазенапы во, с блюдце, жрала все подряд, лапуля моя ненаглядная. Ты интернет помнишь?
- Откуда, я тогда маленький был.
- Ты всегда был маленький, Пятачок.
Они шли уже третий час по этой пустой, брошенной давным-давно, дороге, месили своими говнодавами жидкую чавкающую грязь. Дорога шла буквой «зю», огибая ущелья, но выходить на скоростную трассу они не хотели. За проход через туннели надо платить, а им уже было нечем. «Алес, капут», - как любил повторять мрачный шалун Каа.
- Интернет – это такая штука была, туда что хочешь засунуть можно. И вытащить оттуда. Любую инфу, картинки, игрухи, кино, как пожрать приготовить, всяко-разно.
- Как Сакральные Горшки Иа?
- Ну да. Только там это была технология (!), а у Иа – примитивное колдовство.
- Ой, Винни, не говори мне про колдовство, я боюсь, - поросенку, наконец, удалось нагнать своего напарника, и он вцепился в рукав его куртки, прижался, и попытался снизу заглянуть в глаза.
Пух равнодушно стряхнул с себя пятачковы тощие лапки, бросил на ходу:
- Брось кокетничать, придурок, ты давно уже ничего не боишься.
Пятачок вздохнул:
- Ну да. Жаль. Бояться было прикольно.
Солнце почти закатилось за гору, оттуда торчала лишь его макушка, лимонная, кислая, свет, размазанный по выцветшему ситчику неба, ел глаза, как хозяйственное мыло. Пятачок снял темные очки, за неимением чего-то, хоть отдаленно напоминавшего салфетку, высунул язык и облизал заляпанные стекла. Сначала снаружи, потом с внутренней стороны. И так, с разводами слюней, снова нацепил на нос. Пора было сделать привал. Сколько еще можно переть по этой жаре, по этой склизкой размазне под ногами. Горы сочатся водой, она стекает тоненькими ручейками отовсюду, смешивается с бурой землей, старый потрескавшийся асфальт превращается в болото. Вон год назад оно только намечалось. А нынче уже по щиколотку. Хорошо говнодавы высокие, а то б уже нахлебали в ботинки этой мерзости. А медведь все прет и прет как бульдозер. Бульдозер... Это зверь такой был раньше, давно, при людях. Он их охранял. От чего он их мог охранять, Пятачок не помнил. Да и какая разница. Главное-то он знал, бульдозер пер без остановки, сгребая перед собой вся и всех в кучи, рычал, лаял и в случае самой большой опасности – кусался.
Дальше: