Уже какой век её единственное одеяние непроглядный черный, он окутывает её с ног до головы, не показывая чужакам ни малейшей частички её прекрасного молодого тела. Зовут её Смерть, хотя это вовсе не её имя, она получила его вместе со своим наказанием много лет назад. Обреченная наблюдать кончины людей, ненавидимая в каждом из кусочков света, она несёт эту ношу на своих хрупких плечах, но кто об этом знает?
Дневной свет падает из окна прямо на кровать морщинистого с желтой от старости кожей мужчины. Глаза его едва остаются открытыми, но сохраняют здравый смысл, они устремлены на жену, сидящую рядом. Старушка крепко сжимает руку своего горячо любимого мужа, в памяти скачут яркие воспоминания из молодости, затем рождение ребёнка, потом ещё одного, первый класс и выпускной двух прекрасных сыновей. Нет, сейчас не хочется вспоминать плохого, разве такое было? Кажется, нет. Смерть наблюдает горестный плач супруги, ее мольбы, к кому они обращены? Старик же совсем не боится, он доволен, что прожил такую жизнь, но пора и честь знать, освобождать место для новых людей. Бледная не могла оторваться от голубых глаз, излучающих радость и спокойствие, однако время пришло. Легкой поступью она приблизилась к мужчине и, коснувшись солнечного сплетения, призвала к себе огонёк его души. В этот самый момент старик испустил своей последний вдох, а его замечательная старушка сжала руку ещё крепче, не желая отпускать свою любовь. Взгляд Хрупкой упал на искрящегося малыша, мечущегося в стеклянной клетке, и последний раз на старика, который хранил в себе эту яркую душу столько лет.
Теперь пустой подземный переход. Смерть оказывается в новом месте каждый раз после завершения своей работы в старом. Молодая девушка тихо спускается в переход, в её руках сумки, а лицо выражает бесконечную усталость, кажется, в голове её кружится несметная туча мыслей, о делах насущных. Позади Ангела слышится шум, и холод обдает её, сейчас свершится несправедливость, она чувствует. За столько лет так и не научилась спокойной её принимать, каждый раз отдает невыносимой болью в место, где прежде было сердце. Секунда и изнурённая женщина скатывается по стене, зажимая кровоточащую рану. Приблизившись к ней, преклоняет колени, чтобы заглянуть в глаза, которые переполнены слезами. Поток жизни хлынул из вишенок, проносились картины несчастных дней: тяжелая работа, бессонные ночи, голодные дети и предатель-муж. Она будет рада наконец умереть - подумала Смерть и ошиблась. Женщина всеми силами старалась набрать номер скорой помощи и смогла, помощь уже спешила, но поздно. По-прежнему чуть склонившись над раненой, Бледнолицая смотрела в окна души и записывала её историю. Можно сказать, это было хобби, вести дневник жизни людей, чтобы сохранить их историю и оставить хотя бы малую частицу в себе.
- Прости, родная, - прошептала Обречённая, голос которой превратился в ветерок, обдувавший лицо женщины. Непринуждённое движение и ещё одна душа в стеклянной клетке. Этот огонёк был даже ярче прежнего, душа, так и не раскрывшая своё настоящее обличие, теперь будет отправлена в неизвестность.
Больничная палата и холодный свет ламп. Смерть иногда думала: куда же из её рук попадают заключенные в клетке души, что с ними случается после? Она лишь собирает их, такова её работа, а дальше что? Одиночная палата с тяжело больной женщиной. Лицо в морской истерике, похоже, она чувствует, что дышит последние минуты, но нет ничего, говорящего о жизни болезненной, поэтому смерть снова обращается к глазам. Сколько ей? 35? Вряд ли больше, однако в её памяти нет ни одного человека, что же с ней такое? Это невозможно. Невероятные пейзажи разных стран, прекрасные дома, видимо, её творения, множество бумаг и ни одного человека. Смерть чувствует эту приземлённую боязнь. Одинокая жизнь и одинокий конец, что может быть хуже? Наверное, сама больная считает также. Лишение страданий всегда дается проще, страх людей вовсе не мешает, душа только быстрее бежит на зов своей облаченной в чёрное спасительницы. Она одаривает тусклый огонёк прощальным взглядом и снова он исчезает в её руках.
Крыша новенькой высотки. Не что иное, как суицид. Смерть уже знает кого и как встречать. Молодой человек стоит на краю и глотает слезы. Опостылели уже они, только работы больше прибавляют, а причины, в большинстве своём, ничтожно глупы. Никакой жалости на таких не хватит. Не думая долго, наша Спасительница касается груди юноши. Да, это интересно. Они умирают не в момент встречи с асфальтом, а в момент прыжка, этого последнего шага. Спасения уже не будет, а мысли охватывают пустую голову, осознающую приближающийся исход, глаза бегло перебирают места, о которые через несколько секунд будет разбит череп и переломаны кости. Смерть осталась на краю. В её руке розовым пламенем горит душа юноши, видимо, его любовь была сильна. Ноги девушки, скрытой под одеждами Смерти, едва её держут. Что же это за душа?
Мгновение и новая локация. Это не мир людей. Земля, покрытая сухой травой и пасмурное небо, не дающее понять времени суток. Искать хоть одну живую душу здесь, в этом ужасающе тихом месте, кажется бесполезным, однако не в этот раз. В один момент здесь оказались две Смерти. Две идентичные фигуры, скрывающие под собой разные облики. Им и не заговорить, но как свербит место, свободное теперь от сердца.
- Вы несли своё бремя 12 веков, - в поднебесье раздался голос, - теперь же ваша вина искуплена. Вы свободны.
Одеяния исчезли и друг на друга смотрели два прекрасных молодых существа. Девушка с белоснежными волосами, светлоголубыми глазами, они отдавали пустотой, потому что многое видели, и светлое тело, прикрытое белёсым платьем. Всё это время она была укрыта непроницаемой вуалью, а сейчас свет снова увидел её красоту. За одеянием другой Смерти оказался мужчина, смолённые волосы которого почти сливались с бывшими одеждами. Карие глаза и оттеняющий их темный наряд, красили его. Возможно, он был бы не против проработать Смертью ещё 12 веков, только прикрытие ему ни к чему. Взгляды их вцепились в силуэты напротив. Конечно они помнили, такое не забывается никогда, оно остаётся тяжким грузом на всю бесконечную теперь жизнь. Когда им было только по 20, а их возраст измерялся десятками, а не столетиями, они нарушили все существующие запреты. Любовь, по их мнению, всё способна принять и простить, но не в этот раз. Их народы не могли скрещать кровь, так было сказано Богом, но молодые не посчитали это помехой. Народы их, делавшие немало для поддержания справедливого течения жизни среди людей, были уничтожены, их дитя отданы на растерзание диких собак, а сами они обречены на 12-ти вековое страдание, на лишение жизней. Сейчас всё закончилось, нет обязательств, нет ноши, они свободны, но что же теперь? Ведь сердца обоих уничтожены...