(рассказы В.В. Заболотского)
В конце 70-х годов мне довелось поработать с ведущим инженером по летным испытаниям Николаем Васильевичем Мухановым. Технически очень грамотный, простой в обращении, с какой-то ироничной искоркой в глазах, он был старше и как-то, по отечески относился ко мне. Работа предстояла с КБ, которое основал М.П.Симонов в Казани, а называлось «СКБ спортивной авиации». В последствии, это КБ стало заниматься не только спортивной, но и военной тематикой.
В те годы для отработки средств ПВО требовались скоростные мишени, и вот на базе МиГ-21ПФ была создана такая мишень.
На любом сверхзвуковом самолете стоят устройства, регулирующие количество воздуха на входе в двигатель. На Миг-21 в носовой части воздухозаборника стоит конус, который выдвигается или убирается гидравлическим цилиндром, как в автоматическом, так и в ручном режиме. Один конец этого цилиндра закреплен на конусе, а другой являющийся штоком цилиндра фиксировался на перегородке самолета. Вот так конус и движется в полете по направляющим в зависимости от скорости и высоты полета. Еще в этом конусе находится антенна радиолокатора и оборудование. Поскольку локатор на мишени был не нужен, то на его место установили контрольно записывающую аппарату «КЗА», которая регистрировала параметры полета. Это были шлейфовые самописцы оставляющие след светового «зайчика» на движущейся ленте фотобумаги. Перед каждым полетом и после полета, отсоединялся шток гидроцилиндра, конус выдвигали и снимали для доступа к оборудованию. Потом снимали кассеты с фотобумагой, проявляли, строили графики полета и по результатам были видны и ошибки, и недочеты. Сейчас глядя на все это оборудование, на накопители информации, кто-то скажет «это не прошлый, а каменный век». Конечно, имея в кармане гаджет с терабайтами памяти, а в руках телефон с гекабайтами, можно так говорить, но на тот момент «мы это лепили из того, что было, ну, а то что было…» с тем и летали.
Хороший , солнечный день. Прошел медицинский контроль, уточнил и подписал полетное задание, получил добро на вылет. Все как обычно. Обошел с осмотром самолет. Замечаний нет, только конус выдвинут, но и это в норме. Как только, запустится двигатель конус сам автоматически встанет на место, т.е. втянется. Сел в кабину, пристегнулся, разрешили запуск. Закрыл кабину и запустил двигатель. Проверил рули, закрылки наземный инженер показал , что все в норме и показал на свой нос. Это означало «убери конус». Кивнув ему, что «понял» перешел на ручное управление и услышав , как в носовой части заработала гидравлика , а стрелка положения конуса заняла нужное положение, поставил тумблер в «автомат».
Было одно условие: весь полет от взлета до посадки выполнялся в полуавтоматическом режиме. Это означало, что в кабине стоял имитатор радиокоманд и только после нажатия кнопки «взлет, набор, посадка» или других команд включалась та или иная программа. Если все предыдущие полеты выполнялись на форсажном режиме работы двигателя, то этот взлет надо было выполнить на максимале.
Вырулив на полосу и установив самолет точно по курсу взлета, включил автоматический режим и нажал кнопку «взлет». Ручка самолета ушла полностью «на себя», РУД встал на МАКС и как только обороты достигли сто процентов самолет сам «отпустил» тормоза и начался разбег. Сам, самолет все делает сам. Потрясающее чувство, сиди и смотри как это все работает и не мешай. Через несколько секунд появилось нехорошее чувство. Хотя все работает в норме, но звук. Сначала подумал «какая большая разница между взлетом на максимале и форсаже», но пробежав полполосы, а скорость растет очень медленно, начал понимать что-то не так. Раньше звук двигателя был слышан сзади, теперь какое-то рычание было впереди. Отключил автоматику, но останавливаться было уже поздно. Место где можно безопасно сойти на грунт, я проспал и с небольшим ускорением самолет приближался к концу полосы.
С последней плиты с каким-то невероятным усилием самолет оторвался от полосы и казалось повис в воздухе без скорости. Время как будто остановилось. Впереди низинка и река Казанка, это позволило набрать еще немного скорости. Но скорость росла очень медленно. Мелькали какие-то огороды, сарайчики и очень быстро приближалась железнодорожное полотно. Прыгать? Но кресло СК не обеспечивает спасение на такой высоте, только терпеть. Скорость подрастает, но слишком мала, что бы перевести самолет в набор высоты. Насыпь приближалась. Мелькнула мысль «над проводами или под проводами», сам себе сказал «дурак» и дернул ручку управления «на себя». Скорость снова упала до трехсот, но самолет держался в воздухе, это уже было не плохо. По миллиметру стрелка указателя скорости двигалась в сторону увеличения. Мне казалось, что среди этого рева и шума слышалось чье-то дыхание.
Вдруг на скорости триста сорок километров в час впереди что-то рявкнуло, шум прекратился, а самолет как будто бы освободился от пут. Появилась скорость, он стал управляем и послушен. И тут в наушниках раздался визг РП «хулиган, немедленно на посадку» как оказалось, все это время он держал зажатой кнопку передатчика и я слышал, как он дышал в микрофон, ожидая худшего. Вот теперь и по моему телу пробежал озноб. Ни о каком продолжении задания и речи не могло быть. Пришлось сделать четыре круга, что бы успокоиться. Заход на посадку и посадка, как ни в чем не бывало. К самолету привалило народу. Руководители всех мастей, и наши, и заводские. «Да за такое хулиганство надо под суд отдавать. Летать Вы больше не будете. Доложим в УЛС.» неслось со всех сторон. Один Николай Васильевич спросил « Что случилось?». Я ему в ответ- «Я и сам не понял». «Запись включал?» « включал». Подошли к самолету, слегка дернули конус на себя, а он и вывалился прямо на бетон, вместе с КЗА. Видно у меня был такой вид, всех как ветром сдуло.
Оказалось, что конус вставили в носовую часть и он уперся выдвинутым штоком в узел перегородки. Отверстия штока и узла не совместили, а болт поставили. В результате один конец гидроцилиндра не закрепили, и он просто лежал в воздухозаборнике, частично перекрывая доступ воздуха к двигателю. Это уменьшило тягу двигателя и по этому был слышен рев воздушного потока в носовой части самолета. После разбора этого случая выяснилось, техник передоверился молодому спецу, который вводился в строй, а сам не проверил его работу. А еще для меня было удивительно и приятно, когда они оба пришли вечером в гостиницу и извинились. Мне, больше не пришлось увидится с этим пареньком. Говорили, что он очень переживал этот случай и вскоре сам перешел на другую работу.