Жизнь сложилась как нельзя лучше — богатые родители, шикарный дом, своя загородная вилла, знаменитые и влиятельные люди в друзьях, частный самолет и другие аспекты роскошной жизни, которые многие знают лишь по фильмам, да книжкам.
Вышло так, что за деньги мои родители купили мне лучшую жизнь. И моим детям. И моим внукам.
Может это и не правильно, но кто смеет их судить? Уже никто, ведь они давно уже в лучшем мире. Если Ад можно так назвать.
Но, зная моего отца, могу сказать, что и там они смогли бы устроиться со всеми удобствами.
Ведь настоящий дьявол не тот, что с рогами, а тот, что в идеальном костюме сверкает белоснежной улыбкой.
Уверен, что мне уже забронировано лучшее место, с видом на пробудившийся вулкан.
- Гори в Аду, Джейсон Эверти! - тяжелый ботинок с металлической пластиной на носу касается моего бока и этот удар откидывает меня от кричавшего, почти на метр.
Перекатившись через себя, пытаюсь подняться на четвереньки сплевывая кровь на светлую кладку, перед домом, который принадлежит мне.
Волна воспоминаний накатывает, проносясь вихрем, как один миг.
3 года. Да, я помню себя с раннего возраста и уже осознаю, что я не такой, как другие дети. Ведь у меня четыре няни, которые хоть и заботятся обо мне, но прячут глаза, когда я просто смотрю на них.
Мне 7 лет. Мне подарили породистого жеребенка.
10 лет. Лучшие места на значимой игре в футбол, где команда отца занимает первое место и я жму руку капитану команды под вспышки фотоаппаратов.
13 лет. Я изучаю экономику и финансирование. Мировую политику и историю. Фехтование и плавание. Живопись и музыку. Обучение домашнее, но это не значит, что я должен расслабляться. У меня почти нет свободного времени, ведь я должен все успевать, что бы немного приблизиться к тому будущему, которое для меня уготовлено. И хоть я понимаю пока что лишь малую часть, я должен стараться еще больше.
16 лет. Моей первой машиной стал легендарный Porsche 944.
17 лет. Оксфордский университет встречает меня непривычным количеством людей. Все смотрят на меня с недоумением, пока не узнают, чей я сын. Взгляды меняются, приобретая пренебрежительный или подобострастный взгляд.
А когда выясняется, что я не просто богатенький сынок, а еще и не уступающий по знаниям профессорам, цитирую "сукин сын", то начинается всеобщий хаос.
Меня и ненавидят и восхищаются. Я упиваюсь силой и властью. На какой-то миг, я сомневаюсь, правильно ли я себя веду, но все мысли пропадают, когда я вижу ее.
Золотые кудри спадающие на плечи, голубые глаза, простое хлопковое платье яркой расцветки.
Она даже не смотрела на меня. Не видела и не замечала.
21 год. Выпуск. Помолвка. Первая должность в компании отца.
25 лет. Я совершил ошибку, за которую пришлось нести ответственность другому. Деньги и связи решают. Мне не чего бояться.
26 лет. Покушение на отца. Он выжил, а я уничтожил жизни тех людей, кто причинил ему боль.
27 лет. Рождение моего первенца. У Мэри были тяжелые роды, но на свет появился здоровый малыш с голубыми глазами, как и у его матери.
31 год. Начало кризиса в стране. Но нас это не касается.
35 лет. Нашел себе новое развлечение — увольняю людей из среднего рабочего класса, а потом смотрю, как они унижаются выпрашивая свое место обратно.
36 лет. Митинги и забастовки рабочих. Кажется, теперь они развлекаются. Но унижать я себя не позволю. Раз так, то я оставлю их семьи без возможности на нормальное существование.
38 лет. Отец умер.
41 год. Умерла мать.
43 года. Меня подставили. Вскрылись подробности моих махинаций с деньгами, но я все еще знаю, что мне нужно делать дальше.
44 года. Суды, несколько заведенных дел. Но я откупился. Мэри и сына отправил в надежное место, где их не достанут эти ублюдки. Обеспечил им будущее в котором меня, скорее всего уже не будет. Себе оставил только дом. Семейное гнездо, которое даже будучи практически пустым, излучал силу.
И вот. Время настало.
Я уделял мало внимания проблемам других. Мне это было не нужно. Я был намного выше по положению тех, кто сейчас ломал тяжелые дубовые двери в холл.
Я был сильнее и умнее тех, кто поджигал гостиную и малую часть мебели, которая осталась.
Я был тем, кого можно было назвать хапугой, лицемером, сволочью и кого так и называли, пока волочили по земле наружу из дома.
Я был лучшей версией себя, не считался ни с кем, кроме своей семьи. И делал лишь то, что считал правильным.
А сейчас они делают то, что считают правильным для себя.
С разбитым лицом, в разорванной и грязной рубашке, под которой фиолетовым цветом наливались цветы из гематом, я стоял на коленях на фоне горящего особняка.
Полукругом стояла небольшая толпа, пришедшая мстить за то, что они оказались слабее, неудачливее, трусливее.
Кто-то клацнул затвором пистолета, выговаривая мне за все мои грехи и злодеяния.
Ко мне пришло странное ощущение счастья. Я почувствовал, что скоро стану свободен. По-настоящему свободен. Я рассмеялся.
Кажется, это вызвало недоумение у всех, кто обступил меня. Но я не видел их лиц. Больше ни чего не имело значения.
Тишина. Оглушительный выстрел. Свобода.
