О том, что принесли "сети" в этом месяце:
Нечто новое о трупах
Бекетт С. Запах смерти/ Пер. с англ. Н. Кудряшева. - М.: АСТ, 2020. - 416 с.
С доктором Хантером мы уже встречались. Специалист по труповедению, разложению всех мастей, мастер вываривания тканей и идентификации костей. Частные детективы выродились. Читать про полицию – скучно. Вот и пишут теперь про специалистов. Они – движущая сила расследования.
Особенность романов о докторе Хантере, в том, что к разгадке расследуемого преступления имеет отношение не только его профессиональные навыки, но и… удивительная способность влипать туда, куда как раз надо влипнуть, чтоб разобраться в происходящем. Кто-то называет это интуицией. Но тут скорее рок, фатум, заданный жесткой авторской волей.
Детектив изначально был уравнением с неизвестным. У кого-то из ныне пишущих неизвестное выветрилось совсем, а у кого-то осталось. Бекетт принадлежит ко второй категории. Но уравнение надо решать. Более того, его надо правильно составить. Есть ощущение, что в «Запахе смерти» хромает и то, и другое.
Дано: старая больница под снос, старый мумифицированный труп, а за ним еще и еще останки. Необходимо: понять, что случилось, что это за люди, кто стал причиной их смерти.
Вроде бы все как положено. Трупы исследуют в морге (не только Хантер, но и конкурирующая фирма). Полиция борется с утечками и неспешно обследует больницу на предмет новых страшных находок. Есть гражданский активист, вставляющий палки в колеса. Плачущие родители. Таинственная грубоватая женщина, живущая с сыном-инвалидом в нищете.
Но! Таквое впечатление, что Бекетта тайна преступления совершенно не занимает. Все как и в предыдущих романах: Хантер слоняется по округе, полный грусти и тоски, и ждет когда ж до него доберется заклятый враг Грэйс Стрейчан. То есть персонаж и его довольно унылое существование заслоняет главное – интригу, за которую автор цепляется только по обязанности.
Это еще можно было бы стерпеть, ни будь доктор Хантер страшным занудой, а ситуация складывающаяся вокруг него типовой – все-то его пинают, все обижают, а ведь он настоящий профи и вообще стоит ближе всех к раскрытию преступления. В этом пункте романы Бекетта мало отличаются от распространенного ныне продукта, где социальная жизнь персонажа и его рефлексия по данному поводу доминируют над детективным сюжетом.
В остальном, книгу можно читать чисто из познавательных целей. Если в предыдущем романе мы многое узнали о том, как разлагается тело в воде, то здесь новая тема – особенности процесса мумификации и тонкости воздействия температур на ткани и кости. Несколько зарисовок о том, как работают мастера «костей». А так очередной вялый роман серии, который конечно, не раздражает в такой степени, как современные дешевые триллеры, но не способен подтолкнуть в сторону позитивных эмоций. Но если так, то, наверное, лучше сразу взять с полки, что-нибудь из английской классической литературы, не мучая себя подобного рода «детективом». Рефлексирующих героев там достаточно, а читать, особенно слабонервным и впечатлительным, про то, как здесь нашли руку, а там лопатку уж точно не придется.
Любовь и другие преступления
Гребе К. Оцепенение/ Пер. со шведск. Е. Хохловой. - М.: АСТ, 2020. - 416 с.
Третий роман в серии. Первые два я не читал, и, если судить по данному тексту, потерял немного. Скорее даже приобрел.
Не знаю, как в тех романах, а в этом помимо обилия модных штампов, о которых будет упомянуто ниже, замечены приметы вот какой тенденции: книга заявлена как очередная в серии о психологе Ханне. Но, как и в другом скандинавском триллере Русенфельдта и Юрта («Могила в горах»), «основного» персонажа здесь откровенно немного. Что вполне объяснимо – пала жертвой эпидемии психиатрических заболеваний, охвативших современный криминальный жанр. Так что к заявленному в издательской аннотации «подключению Ханне», надо относится философски. Вроде бы это преувеличение. А вроде бы и нет. Манфред Олссон, пытающийся разобраться в происхождении всплывающих один за другим трупов, по большей части весь погружен в переживания по поводу жизни и здоровья выпавшей на первых страницах из окна дочки Нади. И пусть до «Tears In Heaven», празднующего сейчас свой юбилей Эрика Клэптона далеко, на поиски преступника Манфред конкретно подзабил. Поэтому, имея на руках почти все улики и информацию, все равно несется к помудревшей от Альцгеймера Ханне.
Вообще в романе для дорогого читателя аж две детективных линии. Одна связана с убийствами молодых еще мужиков (это практически подсказка). Другая (саспенс, триллер) - с бегством юного Самуэля от страшного славянского мафиозо (спокойно, он из Киева) по имени Игорь Иванов и попаданием его в классическую ситуацию: дом с роковой женщиной, пробуждающей тягу и желание.
Кто убил? Догонит – не догонит? Кажется, что еще любителю детективов надо.
Но книжка-то у нас современная. И написана женщиной. Так что криминал не самое главное. На первом месте – другое, чувства, отношения. Первое что должно нас интересовать в книге, как слабую половину человечества – выживет ли шведская Надюшка или нет. Как трагедия сблизит между собой ее маму и папу? Второе – поладят ли между собой упомянутый юноша Самуэль и его мама Пернилла?
Истории преодоления отчуждения между сыном и матерью, вечной и нерушимой любви между ними отведена львиная доля книги (там их даже две – плохая и хорошая версии). Еще бы, ведь на нее можно накрутить столько современных штампов. Отчего Самуэль связался с плохими дядями? От того, что мама, ходила в церкву. Разве может любить сынок забитую маму? Но вот Пернилла на глазах читателя превращается в освобожденную женщину Швеции. У нее открываются глаза на местного пастора: тому на Бога положить, все мечты – трахнуть Перниллу пожестче.
Получается все как обычно, все в одном флаконе: церковь – плохая, «все чего хотят такие мужчины – это контролировать нас, женщин!».
В итоге Пернилла начинает нарушать закон и обретает друзей и сына.
«Самуэль мой единственный ребенок, я готова на все ради него». Вот такая идеология. Довольно опасная между прочим. «Готовность на все» вообще-то соответствует психологии преступника. А здесь подается как единственно верное мировоззрение. С этакой-то установкой много чего можно натворить (и это из книги тоже можно вычитать).
Получается, что детективные романы, начинавшие с идеи законности и справедливости, проповедуют нынче совершенно иное. Нас уже в открытую учат быть насильником, вором, убийцей. Вполне естественный поворот дела для этики, где выветрилось понятие добра и зла, а осталась одна эмоциональная мамашкинская психология «моего единственного ребенка».
В связи с этим вспоминается фигура довольно известного отечественного маньяка из 90-х, которому мать приводила на дом жертвы, детей. Она, наверное, тоже была готова ради сына «на все».
Литературные обрезки
Гришэм Д. Расплата/ Пер. с англ. А. Соколова. - М.: АСТ, 2020. - 448 с.
Года два я не читал Гришэма. Не стоило и начинать.
Он по-прежнему пишет про адвокатов и юридические прецеденты. Но криминальными эти романы не назовешь.
«Расплата» - роман об одном убийстве.
Послевоенная Америка. Ветеран войны на Тихом океане, уважаемый фермер, отец семейства, восставший к удивлению и радости из мертвых после ложной похоронки, Пит Бэннинг, убивает местного священника. По внешнему виду - экстремальный вариант того, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Мозги из револьверта по стенке. Все ясно как божий день.
Получается, что основная интрига книги связана с причиной. «Почему?»
На суде мотивы произошедшего разъяснены не было. Но и во второй части книги ожидать прорыва не приходится. Гришэм много пишет о предыстории случившегося, рассказывает о Пите и его семье, о его боевых похождениях на Филиппинах и триумфальном возвращении домой.
Затем мы вновь возвращаемся в судебный зал, наблюдая за тем, как происходит вынесенная в заглавие «расплата», обрушивающаяся на семью Пита с пострадавшей стороны. Но за что они расплачиваются (наконец-то ответ на «почему?»), это объясняется Гришэмом едва ли не в одном абзаце.
Получается, что вся книга воздвигнута ради одного единственного абзаца, имеющего откровенно назидательный характер. Такое часто случается с новичками, не совладавшими с материалом. Но ведь на счету у Гришэма несколько десятков романов, среди которых были очень неплохие.
Да и начало книги было вдохновляющим. Казалось, что Гришэм оправился после своего невнятного опуса о книгочеях и редких книгах («Остров Камино»). Крепкая проза, хорошая затравка истории, внятные характеры. Но построить книгу только на них невозможно. Вновь приходится повторять: в жанровой литературе важны сюжет, интрига. А они задушены, что называется на корню. Без них читатель, да и сам автор остается ни с чем. Сказав «А», надо говорить «Б», быстрее переходить к разговору о том, почему произошло то, что произошло, а не собирать все подряд: тяжелая жизнь честных фермеров, Батаанский марш смерти, партизанская жизнь на Филиппинах.
В этой книге более-менее состоятельна только первая часть. Две остальных в отношении к первой, просто мусор, добавленный до объема. Когда Гришэм только начинал, он писал гораздо лучше. Сейчас же перед нами откровенная халтура, литературные обрезки, упакованные под одной обложкой. В этой книге, если говорить о ней в целом, ценно только некогда славное имя, вынесенное на обложку.
На мой взгляд, пора ставить вопрос кардинально: либо Гришэму переставать писать (миллионов у него и так достаточно), либо издателям переставать его печатать. Впрочем, есть еще и третий более действенный выход, который приведет и к первому и ко второму бойкотировать Гришэма, сторониться его книг, как огня.
Преступление без наказания
Сент-Джеймс С. Сломанные девочки/ Пер. с англ. М. Кленницкой. - М.: Синдбад, 2020. - 400 с.
Года два назад выходил у нас роман Рут Уэйр о плохих девочках из школы-интерната («Игра в ложь»). В книге Сент-Джеймс девочки хорошие. Просто у них проблемы.
Изначально роман обещал перспективы детективного развития аж в трех временных отрезках. Год 2014, где некая Маргарет Иден с сынком напару берется за реконструкцию старой школы девочек, а репортер Фиона собирается написать об этом материал для местной печати. Впрочем, у нее есть собственный интерес, который уводит нас в год 1994-ый. Тогда, двадцать лет назад была убита старшая сестра Фионы. Убийца сидит в тюрьме, но у нее есть ощущение, что там осталось много неясного. Наконец, 1950 год. Четыре подружки живут и учатся в не самом лучшем заведении штата и Америки, с бродящим то тут, то там призраком. Одна из подруг таинственно исчезает.
Далее становится ясно, что ничего такого особенного в 2014 году не произойдет. В этой временной ветке будут разбираться в том, что случилось ранее. По тому, что 1994 году не уделяют особых глав в романе, понимаешь, что и здесь ничего кардинально не изменится. На руках у читателя остается только 1950-й год, «сломанные девочки» и загадка исчезновения одной из них. Но с тех пор прошло 64 года, так что рассчитывать на то, что раскрытие старой тайны закончится справедливым возмездием, не приходится. Убийца уже наверняка наказан естественными причинами, если на него не свалился кирпич, конечно. Отпадает значимый момент любого детективного романа, когда все собираются в комнате и сыщик заявляет «Убийца – это ты!».
Более того, логика и мотив преступления очевидны ровно с того момента, как мы узнаем о военном прошлом одной из воспитанниц. Можно было бы покрутить с загадкой личности преступника, но Сент-Джеймс не стала с этим особо заморачиваться (хотя, разве не в этом смысл детектива?). Если раньше авторов критиковали за то, что у них убийца – дворецкий, то здесь убийцей оказывается «прохожий», то есть лицо, мелькающее даже не в эпизодах, а в толпе статистов, совсем далеко от камеры. Это, конечно, откровенный плевок в лицо читателю, пренебрежение основами жанра, где личность преступника также важна, как и жертвы, сыщика или подозреваемых. Кстати, о них. В данном романе они тоже отсутствуют. То есть нет привычной игры «догадайся сам», нет пространства для предположений о виновнике произошедшего преступления.
«Сломанные девочки» принадлежат к числу романов, которым симпатизируешь поначалу, потому что они крепко написаны и многое обещают, а потом понимаешь, что обещания сдержаны не будут. В романе нет ничего кроме крепко сбитых фраз и убедительной атмосферы. Но вообще-то я заказывал детектив, а не типовой роман о тайнах прошлого. В книге много готики, правдоподобного описания жизни школьных затворниц. Она представляет собой гимн девичьей дружбе, пронесенной сквозь года. Все это хорошо. Но какое это отношение имеет к детективу?
Рупор креатива
Байер У. Фотография из Люцерна/ Пер. с англ. Н. Казанцевой. - М.: АСТ, 2020. - 352 с.
Как написать «увлекательную» книгу? Берете секс, да побольше (акты не обязательны, достаточно трепа и придыхания), психоанализ, Гитлера (куда без него, про нацистов всем интересно), жизнь богемы и куда-нибудь, как на картине «Очень одинокий петух» от Карлсона, втискиваете чуток криминального. Смерть доминатрикс (это баба, которая хлещет мужиков по жопам или заставляет их делать, что-нибудь унизительное, ради их же удовольствия) Шанталь – повод для автора проскакать по всем замызганным углам бульварных книжек. Хотя с виду все культурно и интеллектуально – история психоанализа, ужасы фашизма, наука против тоталитаризма за свободный секс и раскрепощение личности.
Только когда мы уже совсем начинаем забывать, что надо бы сыскать убийцу, нам под финал подсовывают тот самый классический исход – «убийца-дворецкий».
В остальном «Фотография из Люцерна» - книга для тех, кто начинает трястись в экстазе от присутствия громких исторических имен (Саломе, Фрейд, Борман), кто рассматривает историю как помесь светской хроники со скандальной, или как приложение к желтой прессе.
Книга вроде бы до отвала набита всякими вкусностями богемной жизни (спектакли, думы, творческая жисть), как столетней давности, так и нынешних времен, а читать по существу нечего. Один сплошной помыв мозгов и торжество творческих элит. Развернутая аргументация, что самый недооцененный художник XX века был психом и извращенцем. Хотя кому нужно доказательство, что Гитлер был монстром в книге, которая рассказывает об убийстве девушки с хлыстом? Миллионов погибших недостаточно? Освенцим ничего не говорит? Без исследования половой жизни фюрера картина неполна? Садомазохистские фантазии должны стать последней соломиной?
Но разве только в фюрере дело?
Вся книга – гимн просвещенной творческой элите, попытка убедить читателя в том, что они соль земли, что пустая трепотня и напыщенность - вершины духа, а БДСМ – формы духовного исцеления и просветления. Но кроме ловкости рук и букв, какие у автора на этот счет есть еще доводы?
Сергей Морозов