Это довольно сложный процесс: пока мы даже в точности не знаем, как первая волна эпидемии коронавируса повлияла на китайскую экономику.
В начале февраля 2020 года экономисты ориентировались только на эпидемии недалекого прошлого (более давние эпизоды не подходят, потому что мировая экономика в начале и середине ХХ века была совсем другой). За основу взяли вспышку другого коронавируса, которая вызвала в 2003 году массовое заболевание атипичной пневмонией (SARS). При этом сравнении выходило, что последствия новой эпидемии будут ограниченными: Китай потеряет меньше одного процентного пункта роста, а потом быстро восстановится; замедлятся экономики других стран Юго-Восточной Азии; остальной мир почти не будет затронут.
В марте эти прогнозы можно отбросить как слишком оптимистичные. Теперь экономисты строят модели, основанные на скорости распространения вируса по миру: там, где не удается остановить эпидемию, вирус распространяется по популяции экспоненциально. Тут есть и позитивные моменты: Китай смог обуздать эпидемию, хотя это потребовало временной остановки привычного уклада жизни в десятках крупных городов. Несколько соседних (и тесно связанных) с ним стран — вроде Тайваня и Таиланда — жесткими мерами остановили распространение вируса на ранней стадии. Правда, эти же жесткие меры, подразумевающие транспортные ограничения и социальную изоляцию миллионов людей, сами по себе наносят вред экономике.
Сейчас во всех сценариях прогнозисты пытаются учесть сочетание разнонаправленных факторов (типичную «матрицу» из факторов можно посмотреть, например, в прогнозе крупнейшей консалтинговой компании McKinsey). Многие из факторов по-прежнему выглядят крайне неопределенно:
Каким будет ответ системы здравоохранения и чрезвычайных ситуаций в разных странах — как в Китае или менее эффективным?
Является ли эпидемия вируса сезонной, то есть сойдет ли она на нет сама, когда в Северном полушарии начнется лето?
Какова реальная летальность (соотношение умерших к переболевшим) с учетом не распознанных официально случаев и еще не выздоровевших заболевших? Насколько она выше, чем у сезонного гриппа?
Как уровень летальности зависит от состояния медицинской системы в каждой стране и ее способности справиться с резко возросшей нагрузкой?
Насколько вероятна вторая волна эпидемии на территориях, которые, справившись с первой, отменят ограничительные меры? Главным образом, экономистов интересует, будет ли вторая волна эпидемии в Китае.
Отдельно в сценариях рассматривают возможные экономические последствия самой эпидемии и мер по борьбе с ней, а также действенность инструментов, которые задействуют власти разных стран для поддержки экономики. Большинство эффектов проявляется в виде резких шоков, которые могут:
останавливать рынки труда и торговлю;
уничтожать мировое богатство;
разрывать производственные цепочки сложных продуктов;
подрывать государственные финансы и денежные системы;
менять — локально или кардинально — поведение людей и структуру спроса в экономике.
Так, например, китайская экономика уже начала восстанавливаться после первого удара эпидемии — но делает это медленно. Виной тому проблемы на рынке труда: китайские работники, отправленные в бессрочные отпуска в конце января, как утверждают руководители их компаний, не спешат возвращаться к работе.
Сценарии воздействия эпидемии на экономику разных стран, учитывающую все шоки, в начале марта представил вашингтонский исследовательский институт Brookings. Она основана на модели гипотетической эпидемии гриппа с высокой летальностью, которая была создана еще в 2006 году. Подробнее об этой модели и ее выводах читайте тут(pdf).
Другие прогнозисты использовали модели глобальной экономики, учитывающие в основном торговые и финансовые потоки между странами и международные производственные цепочки (вроде производства айфонов, которые фактически являются совместным американо-китайским продуктом). Так, крупнейшее финансовое агентство Bloomberg разработало сценарии, основанные на широкомасштабной модели глобальной экономики NiGEM, которая учитывает шесть тысяч различных параметров в 60 странах мира, в том числе в России, и взаимодействие между рынками разных стран.