Текст и фотографии: Галина Красноперова
Они не оставляют работу даже в пандемию. Потому что не могут бросить тех, у кого нет ничего. Их и так уже бросили, некоторых даже не раз. Они подчас выглядят и пахнут так, что любить их сложно. Но добровольцы фонда «Доктор Лиза» не могут и не хотят уходить на карантин, они каждую субботу и четверг кормят бездомных. Ведь без горячего питания и одежды эти люди не выживут. Именно поэтому фонды просят власти позволить им работать наравне с медиками и в случае ожесточения карантина.
— Паша, вы давно ведёте такой образ жизни?
— Год почти. — заплетающимся языком говорит бездомный.
— Что с вами случилось?
— Я могу домой, но не хочу без денег. Приеду и что я там буду делать?
— Вас ждут дома? У вас кто-нибудь есть?
— У меня есть сестра, мать, племянница, племянник.
— Так они, наверное, с ума сходят.
— Почему? Я созваниваюсь с ними.
— И что вы им говорите?
— Говорю «здрасте» и всё.
Пашу явно заколебали мои вопросы.
Секрет одуванчиков
Фонд «Доктор Лиза». Белые стены сверху и снизу нарисованы краской по две кривые: жёлтая и зелёная— пульс и ритм сердца. Вдоль стен —ящики. Из ящиков выглядывает игрушки, костыли, ботинки, джинсы.
— Мы недавно ремонт делали и еще в процессе, — поясняет Ирина Васильева, руководитель программы «В беде не бросай» фонда «Доктор Лиза», — Давай я тебе сперва фильм про Лизу поставлю, а потом мы чай попьём и поговорим. Пойдем, моя хорошая.
Смотрю, через 15 минут, начинаю плакать. Я плачу о незнакомой женщине, которая много чего делала и которой уже нет в живых.
— Не плачь, моя хорошая, не плачь, моя курочка, — говорит Ира, гладит меня по голове и уходит.
Прохожу в большую просторную комнату. Здесь много столов, людей, посуды, продуктов для бездомных. Сажусь за один стол с пожилой женщиной. Она собирает по 10 пакетиков чая вместе и откладывает. Потом ещё и ещё.
— А сколько вам лет? — спрашиваю.
— Секрет одуванчиков, — подмигивает она.
Я её так и прозвала для себя: Надежда Секрет Одуванчиков.
— Мой отец был военным. — рассказывает Секрет Одуванчиков. — Его перевели в Саратов. И вот я родилась там. Я уже очень давно живу в Москве. Люблю Москву. Я иду на старый Арбат и чувство, как будто к любимому человеку пришла. Так мне нравится эти места. Я хочу и туда и сюда. В Смоленск хочу. Но дело в том, что старая, уже сил нету.
— Как вы нашли фонд?
— Радио «Вера» послушала. Когда погибла Елизавета Петровна, я за неё сперва молилась, а потом пришла.
Когда она крестилась, ей хотелось что-то сделать настоящее. Она ходила в Первую Градскую помогать, где инсультники, потом пришла сюда.
Приходят молодые девушки и парни. Становится шумно. Они режут салаты, варят плов. Рулит всем бойкая девушка в сером переднике, с длинными русыми волосами. Её зовут Любовь, она координатор по работе с бездомным. Её бабушка родом из Польши росла в немецком плену. И для нее помощь равна памяти и любви. Русая Любовь (на самом деле Любовь Стрижова), доброволит уже шесть лет, начинала в хосписе. По профессии — юрист.
— Мои хорошие, кто-нибудь помогите мне резать зелень, — говорит она.
Возвращаюсь в комнату с едой. Юноши и девушки складывают плов в одноразовую посуду с крышкой, заворачивают в полиэтиленовые пакетики.
Волонтер Вика — выпускница детского дома. Сначала я подумала, что она — подросток, а ее сын — это ее брат. В 18 лет она сменила имя фамилию и начала жизнь с чистого листа. Вика добра, милосердна, немного безбашенная и хулиганиста, очень тонко реагирует на мир. Она пришла в фонд сама, потом привела сына. Вика хотела показать Марку, что есть места, где люди помогают отчаявшимся. Вика хочет, чтобы Марк научился сопереживать и сочувствовать людям. Подросток весёлый, любознательный и любят поговорить.
На вокзале
Возле машины — невысокая женщина азиатской внешности. Она показывает всем самодельное объявление.
— Вы не видели эту женщину? — подходит она к нам, — это моя дочь. — Дочь зовут Шагжиду Ирина Чараш-ооловна, ей 32 года. 23 ноября она приехала в Москву искать работу, с 25 ноября не выходит на связь. В полицию обращались. Ах, да. У Ирины шизофрения. Болезнь неярко выражена.
А мама её, Елена, уже неделю живёт в Москве. В поисках помогает дядя Ирины, Сад. У мамы какой-то слишком доверчивый и тревожный взгляд. Переживания свои несёт внутри, не выплескивает.
— Если увидите её где, берите за руку и сдайте в полицию, — говорит Лена.
Потом, я наблюдаю, как они обмениваются телефонами с добровольцем Костей, он ищет в телефоне адреса помощи бездомным и пропавшим.
Видел кто?
Я беру свернутый лист и бегу к координатору Любе. Вижу много людей. Они бедно одеты и вполне прилично, толкают друг друга, ждут еду. Медсестра открыла аптечку.
— Человек пропал, координаты дали, что с этим делать? — я протягиваю листовку Любе, и она внимательно смотрит фотографию.
— Мне кажется, я её знаю, точно где-то видела, она у нас была.
Люба стоит впереди толпы и кричит, что эта девочка когда-то была у волонтеров на кормлении, может быть её кто видел.
— Покажите поближе, — говорит мужчина из толпы.
— Уберите камеру, пожалуйста, — громко говорит кто-то, и тут же остальные подхватывают.
— Не надо нас фотографировать. Уберите.
Потом я пойму: они не хотят светиться потому, что им стыдно быть бездомными. Стыдно, что их увидят и начнут в них тыкать пальцем. Не хотят, чтобы узнали родственники, как они живут на самом деле. А пока я ничего не понимаю, и мне кажется что бездомные ненавидят меня.
— Остановитесь, пожалуйста, — громко говорит Люба, пытаясь утихомирить толпу. — Она с нами.
— Я буду снимать, — говорит доброволец Александр.
Передаю ему фотоаппарат, и пытаюсь понять, чем я могу помочь.
Женщина в черной шапке просит добавки еды.
— Дорогая моя, мы ждём ещё людей которые не кушали, они же голодные. Все хотят есть, — Русая Любовь говорит с ней, как с ребенком.
— А конфеты?
— Конфеты там.
Любовь потом передаст координаты пропавшей Ирины поисковому отряду «Лиза Алерт».
Почти итальянец
Добровольцы разливают чай и раздают еду, рядом большие сумки с одеждой — к ним тоже очередь. Волонтер Маша разложила свою аптечку, к ней очереди совсем немного.
Вдруг возник мужчина — пьяный, с закрытыми глазами, покачивается, лицо красное. Говорит, что газовым баллончиком брызнули. Шатается, вот-вот упадёт. В его руках сумка, которой он пытается удержать равновесие. Предлагаю подержать сумку, берусь за ремешок. Но мужчина весь напрягся, с отчаянием ребёнка крепко держит её.
Может быть, там вообще ничего нет ценного, но он хватается за эту сумку, как за свою жизнь. Она для него — напоминание о прошлом.
Он полноватый, невысокий в стильном пальто, шарф повязан на итальянский манер со вкусом. Если бы не красное лицо и перегар, он был бы довольно привлекателен.
— Глаза, баллончиком прыснули, ничего не вижу. Не могу открыть глаза,— говорит он всем подряд. Говорит несвязно, шатаясь и водя руками по воздуху.
Красная Шапка
Бабушку в серой шали ведёт за руку девочку лет четырнадцати, одетую в спортивный красный костюм. Верхней одежды нет.
— Ей надо пальто, — говорит бабушка, — Чтоб тёплое было.
Девочка смотрит под ноги, стесняется.
— Вы поели? Чай пили? — спрашивает Русая Любовь. — там ещё конфеты есть.
— Да, поели. Пальто...
— Иди ко мне, моя хорошая, — говорит девочке Русая Любовь, — сейчас найдём тебе пальто. Будешь стильной у нас.
Девочка не глядя идёт к сумкам с одеждой. Добровольцы находят чёрное пальто и одевают девочку.
— Хорошо ей,— говорит Люба, — без спортивного костюма будет великолепно, на ней очень много всего сейчас, вот оно и мало кажется. Костюм снимешь, как раз будет. Всё, солнце, забирай.
Мужчина с закрытыми глазами сидит на бордюре. Слева и справа два волонтёра держат бутылку воды, ей краснолицый трёт глаза.
— Не жалей воду, — говорит Маша. — прям зачерпни рукой и промывай глаза. Тебя как зовут?
— Паша.
— Паша, попробуй открыть глаза.
— Не могу. Не открываются, — и он морщится.
— Сиди и промывай глаза. Не жалей воды, мы тебе ещё принесём. Не три, а промывай. Оля, вызывай скорую.
И тут раздаётся крик:
— Он ударил женщину, он ударил женщину!
— Люба, вызывай скорую, — кричит Оля.
— Где женщина? — Маша берет аптечку и смотрит на толпу.
— Там, — многие тычут пальцем за машины, — это он её ударил.
Он, — и кто-то направил кулак в сторону пьяного мужчины в красной шапке.
— Да, это я её ударил, я, — хвалился Красная Шапка.
Волонтеры уже с женщиной, она красива, большие темные глаза, и на бездомную не похожа. Они расстелили на бордюре картон.
— Я сама волонтёром была. Я ему ничего не сделала. Я занимаюсь благотворительностью, работаю в разных фондах. Я всем помогаю. За что он меня ударил? — темноволосая женщина все сидит на земле.
Красная Шапка будто бы гордится своим поступком. Ему не стыдно. Он идёт по направлению к темноволосой женщине. Но останавливается, потому что по бокам от нее сидят добровольцы.
— Надо было тебе в другой раз прийти. Они какие-то агрессивные сейчас. Может, они боятся, что не хватит еды? Или у кого-то что-то случилось?
Красная Шапка ходит гордая и пьяная.
— Я просто за девочку заступалась, — говорит пострадавшая, — он на неё кинулся, я за неё заступилась.
Оказалось, что женщину зовут Ира. Она все повторяет, что просто заступилась за девочку, та девчонка напугалась и убежала.
— Я семнадцать лет волонтёром работала, в охране работала и всех вот этих бродяг. Вот он. Вот он стоит. В красной шапке. Вот он меня толкнул.
— А что вы со мной сделаете? Ничего вы со мной не сделаете. — гордо говорит Красная Шапка.
Пытаюсь его сфотографировать, но фото получилось размытым. Он увидел и пошёл на меня.
— Не надо меня фотографировать. Ни ... — выругался он.
Я трусливо прячусь за спины парней. Между мной и им встаёт Русая Любовь. Я зажмуриваюсь и думаю куда бежать.
— На, фотографируй, — говорит Красная Шапка.
Русая Любовь смотрит на него в упор и он растерянно отходит.
Спасение Павла
У медсестры Маши берут противовирусные и от кашля. Вижу блондинку в красном пиджаке. Она выглядит растерянно, смотрит перед собой. Стоит в очереди за лекарством. Она скромна, хорошо одета, аккуратные ногти, длинный хвост волос. Она молчит.
И единственная её фраза, когда внимательно смотрит на оранжевую аптечку это: «Дайте пожалуйста нурофен и что-нибудь от простуды». Голос её тихий и тоненький.
Оля даёт, и девушка тут же быстро уходит. Как будто боится, что её окликнут или увидят.
— Солнце моё, зачем тебе эти джинсы? Они маленькие, — Русая Любовь устало стоит перед бездомной, — бери этот свитер. Он красивый и тёплый. Джинсы вот на тебя. А эти малы будут. Ну что же вы все сегодня такие агрессивные. Вы такие все хорошие. К вам со всей душой, а вы...
Пришёл мужчина с длинной бородой.
— Андрюх, ты как обычно, поздно, — волонтер Костя хмурится.
— И не говори, — бездомный махнул рукой.
— Сейчас «скорую» дождёмся и все. — Русая Любовь устала, ее голос и без того детский, становится ещё тоньше.
— Она уйти хочет, — сказала каштановая Любовь про Иру, женщину, которую ударил Красная Шапка.
— Нет. Скажи ей, пусть скорую дождётся. — Русая Любовь облокотилась на складной стол.
Бездомный Паша все ещё сидит на бордюре и моет глаза.
— Ты мой, мой. Надо прямо конкретно заливать. — говорит волонтер Оля.
— Чтоб это все вытекало. — Костя сидит и придерживается бутылку воды, он льёт воду Паше на ладони, а тот моет глаза ещё и ещё.
Приезжает «скорая» за женщиной. Выясняется, что Пашу они забрать не могут. Одна «скорая» — на один вызов. Иру забирают в машину, через пять минут она выходит. Медики ругаются на «лишний» вызов:
Тем временем Пашу сажают на бордюр. Оказалось, его облил недруг по прозвищу Зубастик. В разговоре выяснилось, что Павел из Удмуртии, из города Калашникова. А его родные не знают, что он бомжует. Пьёт, говорит он, с горя — не хочет возвращаться без денег.
— Хочешь, я тебя домой отправлю? — спрашивает Русая Любовь.
Ему стыдно. Очень. После уговоров Паша протягивает бумажку с телефоном сестры. Любовь звонит и рассказывает историю Паши, потом передает ему телефон. Вижу, как мужчина плачет пьяными слезами. Говорит с сестрой на удмуртском. Потом Русая Любовь берет трубку. И они договариваются о том, как перевести его домой и как восстановить паспорт.
Бомжевать или нет
Я замерзла, я хочу в тепло. А они, бездомные... У них тепло ассоциируется с вокзалами. Им всегда зимой холодно.
Темно, остается несколько добровольцев, они сажают Пашу в машину скорой. Добровольцы не скрывают усталости, но бодрятся.
Кто-то извиняется за то, что сегодня бездомные необычно агрессивны.
— Никогда раньше я не видела тут, чтобы кого-нибудь били.
Добровольцы из фонда не говорят о любви. Они её создают.
— А почему Любовь и Ира называют всех "солнышки мои хорошие"?
— Потому что они любят тех, кому помогают. Кстати, они научили меня быть ласковой. Я была не ласковой раньше. а тут попала в фонд и тёплой становлюсь. — скажет доброволец Любовь, но другая, не русая, а каштановая.
Русая Любовь мне скажет потом, что бездомные были в тот день агрессивны, потому что боялись, еды и теплых вещей на всех не хватит, а было очень холодно, и в тот день много пришло.
А пока резко холодает, ветер и снег хлопьями. А небездомные, которые стали бездомными, разбредаются в поисках ночлега. Чтобы потом опять воевать за право жить.
Как помочь фонду «Доктор Лиза»:
На официальном сайте: https://liza.fund/
В фейсбуке: https://www.facebook.com/doctorliza.fund
В Контакте: https://www.facebook.com/doctorliza.fund
В Инстаграме: doctor.liza