действительном положении страны. Затем собрал всех беженцев, каких мог и увел их в горы. И там, в одну темную, безлунную ночь, они внезапно исчезли из поля зрения врага».
«Надеюсь, этот Уссур еще жив». – Сказал Ассам, мысленно восхваляя смелого князя.
«Он по-прежнему властвует над своим народом, - ответил гном. – Но горе и время постепенно точат его. Недолго ему осталось».
«Что же будет после его смерти?» - огорчился Ассам.
«О, нет, - рассмеялся Брегевольд. – Не жди от меня пророчеств, я только каркать умею».
Допив вино, плескавшееся у него в бокале, гном утер бороду и зевнул.
«Где же теперь обитают люди?» - спросил Аваурхатх, все это время с интересом слушавший рассказчика, но с трудом ориентирующийся в событиях чужой страны.
«Где, где, - отозвался коротышка, вставая из-за стола. – Там и живут, в пещерах Спасения».
«С этим прошу простить меня, - прибавил он вскоре. – Но я немного устал и мне хочется вздремнуть».
«Что ж, почивайте спокойно». – Пожелал ему сентарх и поднялся следом.
Гнома устроили в одной комнате с Келеборном, Ассамом и Ортаном. Правитель Нандора и его эльфы остались в прежней палате. Дверь в нее была закрыта. А у входа, зацепившись когтями за обналичник, висел Урумли.
«Эх, - простонал Брегевольд, снимая с себя верхнюю одежду и сапоги. – Кажется, я сейчас развалюсь на части».
276