Я понимал по лицам польских водителей обгоняющих нас на узких дорогах, замечавших ограничивающие нашу колонну веревки с флажками, что при мы были похожи на покорное стадо.
5.
Мы попрощались с Яцеком у костела. Рукопожатие было крепким. Мы с Таней старикам Теннель понравились. И хотя, как они сказали, в СССР они ни разу не были, видимо, из личных принципов, стереотип о пьющей с малых лет, полудикой, вечно голодной, необразованной русской молодежи надкололся или глубоко треснул. Это в Ленинграде, городе Святого Петра такая молодежь, а в Сибири точно дикари. Но мы то там с Таней были, на Байкале, в Иркутске, в Братске, в Тулуне. В стройотряде, где и познакомились. И везде люди были отзывчивы, с ними складывались отношения, были общие интересы и переживания. Но поляки не мыслили так глобально, от Калининграда до Владивостока. В Польше, не смотря на то, что Краков и Вроцлав недалеко, там совсем другой народ. Гданьск сохраняет менталитет прусского анклава, а Варшава не знает как быстро перекраситься из застоя Ярузельского в некоммунистические цвета Валенсы.
Паломники построились в небольшие колонны и крайним дали держать веревки с красным флажками, которые протянули по всей длине колонны. Руководитель колонны раздала нам песенник и молитвослов на русском и польском языках, которые мы будем петь во славу Господа Иисуса Христа и Матери Его Марии. Тяжелые рюкзаки мы загрузили в грузовик, оставив себе походную сумочку, немного провизии и воды. Мы тронулись такой ловко ограниченно колонной на выход из Кракова.
Описать дорогу сложно. Слишком разная она для всех была под палящим солнцем, с разными физическими возможностями и характерами. Мы старались держаться прежней компанией: молодожены, художник и верующий католик Алексей. Мы уже чаще обращались к нему с вопросами, а он спокойно дождавшись момента, делился знаниями, не торопясь, терпимо к нашей религиозной необразованности. Никто уже не вступал с ним в споры, все были объединены общей целью - дойти до намеченной точки. Я понимал по лицам польских водителей обгоняющих нас на узких дорогах, замечавших ограничивающие нашу колонну веревки с флажками, что при мы были похожи на покорное стадо.
-Lewo wolny! - командовали старшие.
И колонна прижималась к правому краю дороги не снижая хода.
-Цоп цобе! Хей, гей, гей! Хали-гали! - шутил художник Олег, и окружающие улыбались, вспоминая любимый фильм.
В такие моменты я задавал себе коварный вопрос: зачем? Зачем я иду, зачем все эти люди идут? Зачем я поехал в Польшу? В турпоездку или еще зачем-то? Вероятно, зачем-то важным, но признаться в этом я был не готов.
А впереди начиналась новая дорожная песня, которая отвлекала меня от лишних мыслей. Я шел дальше вперед и громко пел:
Święty Boże, Święty mocny,
Święty a Nieśmiertelny,
Zmiłuj się nad nami...
Да, я не умею молиться, не знаю польский. Но я знаю и чувствую музыку и используя этот язык, готов воспевать Бога. Тогда о канонах я не думал.
Вечером мы дошли до большой поляны на краю дороги. В глубине поляны стоял маленький костел. Ксенз со ступенек храма провел вечернюю службу. Потом мы поставили палатки, поужинали. Распив по-тихому в компании за ужином пол литра “Столичной”, чтобы снять усталость с дороги, все спокойно разошлись по палаткам. Алексей от водки отказался, но нас не отговаривал. Что с нас взять, грешных.
Я решил пройтись по лагерю, поискать Андрея, армейского товарища. Но сколько я не искал, и его, ни его брата я не нашел. У них, наверняка, был свой путь.