Я заметила, что тревога--это моя защитная реакция. Как то тут на днях я лежала в ванне (опять) и была в тревоге. В какой то момент я признала, что не могу медитировать и делать что то полезное из за тревоги, и тогда в голове мелькнула мысль, что раз я не могу делать что то полезное, значит могу делать то, что захочу. И с облегчением вылезла из ванной и пошла есть и смотреть телек. И тут я поняла, что тревога мне необходима для того, чтобы разрешить себе делать то, что хочется, быть собой.
И вот сейчас я пила второй раз на ночь Пропазин--мою надежду на полноценный сон--и подумала о том, что уже не жду от него чудес, и пусть тревога остаётся, ну и что.
Тревога снимает с меня ответственность и даёт мне роль жертвы--это то самое теплое одеяльце, из которого не хочется вылезать в холодный и порой жестокий мир.
Я скумекала при этом, что отрицать тревогу и яро вылезать из под теплого одеяльца не нужно, тревожиться сейчас, когда у меня нет дохода--как верно сказала мой психиатр-- это нормально. Но и держаться за одеяльце тоже не вижу смысла, мне уже не так страшно из под него выйти, как было год назад.
Теперь у меня есть опоры--я чувствую свои границы и умею их отстаивать (говорить нет), у меня позитивный настрой (антидепрессантам спасибо), у меня больше принятия себя, чем было, больше контакта с телом и его желаниями--короче опыта больше, и я могу идти вперёд, хоть поначалу и холодно после тепла одеялка. Брать на себя ответственность за свое счастье (это тоже моя опора) мне пока непривычно, но я чувствую, как у меня это получается.