Созданный в 1947-49 годах, Семипалатинский испытательный ядерный полигон (СИЯП) впечатляет своими масштабами. С площадью 18,5 тыс. квадратных километров он крупнее, чем например Чувашия, Чечня или Калининградская область, и немногим уступает большинству областей Украины. Сам он разделён между Восточно-Казахстанской (больше половины площади), Павлодарской и Карагандинской областями, и прямо через полигон проходит дорога из Семипалатинска в Караганду. Где-то на его перифериях добывают соль, золото и каменный уголь в снабжающем всю Восточно-Казахстанскую область разрезе Каражира. Но большая часть полигона видела ядерные взрывы лишь издали и по сути дела представляла собой просто охранную зону, чтобы никто и на много километров не подошёл к расположенным в её глубине Площадкам, каждая из которых представляла собой по сути дела отдельный полигон.
На Опытном поле в северной части СИЯП проводились первые советские ядерные испытания, воздушные (86 взрывов) и наземные (30) вплоть до их запрета в 1963 году по Московскому договору. Опытное поле - сердце полигона и его исторический центр.
По соседству, на нескольких безымянных номерных площадках испытывались БРВ - боевые радиоактивные вещества, то есть "грязные бомбы" с радиоактивной жидкостью "Герань" и "Генератор". Эксперименты с этой мерзостью кончились ещё в 1958 году.
Площадка Байкал (с 1965 года) на северо-востоке полигона занималась стендовыми экспериментами с двумя реакторами (изначально строившимися для разработки ядерного ракетного двигателя), ну а большая часть площадок специализировалась на подземных взрывах - единственных не попавших в 1963 году под запрет.
В центральной части располагались площадки для взрывов в скважинах - на востоке Балапан (105 взрывов, в том числе последний в истории СИЯП 19 октября 1989 года), на западе Сары-Узень (24 взрыва небольшой мощности в промышленных целях). На юге располагались Дегелен (209 взрывов в штольнях, пробуренных в склонах одноимённой одинокой горы), Мыржик (наклонные скважины, взрывы с выборосом грунта), Актанберлик (взрывы с неполной реакцией) и Телькем (всего 2 подземных взрыва с выбросом грунта для строительства водохранилищ). Площадки в свою очередь являлись такими же "архипелагами" номерных площадок меньшего размера.
И хотя всего на полигоне было проведено 468 взрывов (из которых 343 - подземных), большая часть его площади абсолютно безопасна и теоретически может использоваться для сельского хозяйства или строительства. Местные, как знает весь Семипалатинск, и используют не дожидаясь официальных разрешений - пасут баранов, охотятся, ловят рыбу, и даже этим довольны: как ещё в 2011 году мне рассказывала одна женщина в Семипалатинске, её отец ходит охотиться только на полигон, потому что зверь там крупнее. Но есть на полигоне и очень "грязные" места, потерянные для мира на десятки тысяч (!) лет, и туристов к ним, само собой, не возят. Как и в Чернобыльской зоне отчуждения, на Семипалатинском полигоне радиационный фон очень неравномерен.
Туристам показывают 3 объекта - музей Семипалатинского полигона в Курчатове, Опытное поле и Атомное озеро на площадке Телькем. Но последнее расположено очень далеко от городов, и его посещение удорожает тур на Семипалатинский полигон где-то в 2,5 раза. Поэтому в моём рассказе речь пойдёт лишь Опытное поле.
Под штормовым ветром, который страгивал с места легковую машину с открытым багажником, мы поехали на ведомственной "буханке" Института радиационной безопасности вглубь полигона - до Опытного поля от Курчатова примерно 60 километров. Штат экскурсии - водитель и безопасник в кабине, гид, переводчик (если надо) и представитель турфирмы в салоне, но и экскурсантов редко набирается на целый салон. Дорога - неплохо накатанная степная грунтовка, и местные ездят по ней из Курчатова в Караганду практически через эпицентры старых взрывов.
Слева мелькнули постройки. Это обычная ферма ещё до официальных пределов полигона, начинающегося совершенно не заметно:
А вот уже кое-что поинтереснее. Там, под землёй - импульсный графитовый реактор (ИГР), третий по счёту на полигоне и старейший из сохранившихся - он был построен в 1958 году самим Курчатовым, и назывался тогда Реактором взрывного действия (РВД). Как объясняли мне экскурсоводы, строился он для того, чтобы вывести его на закритический режим и взорвать, таким образом выяснив пределы возможностей тогдашних ядерных реакторов. Результат превзошёл ожидания - взрываться реактор отказался наотрез, поэтому так и стоит тут до сих пор. Какие из трёх реакторов действуют, какие законсервированы - увы, так и не разобрался.
А в целом дорога до Опытного поля долгая (часа полтора-два) и утомительная. Экскурсовод рассказывает историю полигона и инструктирует по технике безопасности. Как таковой радиационный фон на Опытном поле давно уже не представляет большой опасности, без риска последствий даже в эпицентре Первой площадки возможно пребывание порядка недели - это примерно как в 30-километровой зоне отчуждения Чернобыльской АЭС. Опасность исходит с другой стороны - это радиоактивная пыль, которая может попасть на кожу или вовнутрь и нанести непоправимый вред здоровью. Поэтому базовый принцип безопасности на СИЯП - не касаться земли (в том числе "что упало - то пропало"), ничего не есть и не пить (даже привезённого с собой), и в общем я подумал, что дожди, прибившие к земле степную пыль - скорее плюс, чем минус.
Между тем, "буханка" остановилась на спуске в котловину, гигантскую "тарелку" 20 километров в поперечнике - это и есть Опытное поле:
Примерно так оно выглядело в августе 1949 или августе 1953 года, когда здесь подрывались на вышках соответственно первые советские атомная и водородная бомбы. По секторам на разном удалении от взрыва располагались техника, здания, укрытия и два ряда приборных башен, на сленге работников полигона известных как "гуси" за характерные "шеи" с сенсорами спрятанной в убежищах аппаратуры. Вот макет из музея в Курчатове:
А вот уже не макет, а схема, заодно с фотографиями объектов. От вышки с тех пор не осталось и следа, она попросту испарилась:
Городок строителей полигона в 16 километрах от эпицентра, накануне взрыва эвакуированный (здесь и далее - скриншоты из кинорхники):
Дома в 7 километрах от эпицентра, изначально строившиеся лишь для того, чтобы их взорвать:
Обитатели этого "города обречённых" - овцы, собаки и другая живность. Накануне взрыва одни мирно кушали сено в квартирах, другие сторожили в блиндажах, третьи отсиживались в подземных убежищах, и на многих заранее были навешаны датчики.
Самый наглядный памятник из уцелевших на полигоне - это именно "гусаки", с тех пор потерявшие "шеи", но исправно сохранившие бетонные "тела". Вот тут наглядно видно, как два их ряда сходятся к эпицентру. Справа, поближе - "коробочка", такие располагались в 8 километрах от эпицентра.
Минуя заброшенный КПП...
Едем к первому "гусаку". Башни были трёх типов - А, Б и В, на сленге соответственно Аннушки, Букашки и Верочки. Это - "верочка", такие стояли в 3 и 5 километрах от эпицентра, но даже они впечатляют мощью своего ребра жёсткости.
"Верочкин" фасад и наша "буханка":
Внутри всё давно выпотрошено - последние воздушные испытания на Опытном поле проводились в 1962 году, и как я понимаю, с тех пор "гусаки" не использовались. Внутри, однако, сохранилась даже железяка - несмотря на близость к "главной дороге" полигона и активность мародёров в 1990-х.
Траншея - вырытый кабель, соединявший весь ряд "гусаков":
Приборные башни типа "Б", или "букашки" - самые редкие, стояли на расстоянии 1800 метров от эпицентра, и я такую заснял лишь издалека:
А вот "аннушек", кабы в те времена у нас крутили голливуд, определённо называли бы "акулами" - это голое ребро жёсткости, похожее на гигантский акулий плавник. 8 "аннушек" в 2 рядах стояли на расстоянии 500, 600, 800 и 1200 метров от эпицентра, и в левом ряду 1,5-мегатонный взрыв РДС-37 выдержала лишь одна - да и та потрескалась. Другие и вовсе лежат - правый ряд после тех испытаний восстановили, а левым уже не пользовались.
Из полутысячи испытаний на Семипалатинском полигоне самыми знаковыми были, пожалуй, три: РДС-1, РДС-6с и РДС-37. Первое - оно и есть Первое, и не зря саму эту аббревиатуру, обозначающую для конспирации "реактивный двигатель специальный" тогда в шутку расшифровывали как "Россия делает сама!". По сути это была частичная копия американского "Толстяка", сброшенного в 1945 году на Нагасаки (отличались электроника и корпус) примерно той же силы - 22 килотонны. Испытания РДС-1 29 августа 1949 года проводились на стационарной башне, и хотя "Russ have A-Bomb" на 5 лет раньше ожидаемого (американские аналитики планировали, что это случится к 1954 году), то испытание не было прыжком выше головы - далее последовало серийное производство, и к моменту следующих испытаний в 1951 году на вооружении СССР стояло уже 15 атомных бомб РДС-1. Фото из музея - фазы первого советского ядерного взрыва:
Так же, на стационарной башне была испытана 12 августа 1953 года РДС-6с, разработанная Андреем Сахаровым и Юлием Харитоном первая советская водородная бомба. К тому времени ядерная гонка всё больше из навёрстывания превращалась в соперничество - хотя ещё в 1952 году на атолле Эниветок прошли испытания "Иви Майк" с термоядерным взрывом мощностью 10-12 мегатонн, это была громоздкая стационарная конструкция, в то время как РДС-6с представляла собой пусть и не столь мощный (400 килотонн), но полностью готовый к применению боеприпас.
Ну а апофеозом Семипалатинского полигона стала взорванная 22 ноября 1955 года РДС-37, водородная бомба мощностью 1,5 мегатонны. Для её взрыва даже казахская степь оказалась слишком тесной, в аулах и городах за пределами полигона были десятки пострадавших от упавших крыш и разбитых стёкол, и испытаний сопоставимого масштаба здесь более не проводилось. Вдобавок из-за нелётной погоды саму бомбу чуть не выкинули (без взрыва) на Дегелен - за время, что самолёт кружил над полигоном, разработчики едва успели дать письменное заключение о возможности его посадки с таким грузом. Но в те же годы был введён в эксплуатацию второй ядерный полигон на Новой Земле, а уже через несколько лет наступил час 100-мегатонной Царь-Бомбы (взорвана на половину своей мощности), показавшей, что доступная человеку мощь ядерного взрыва практически не ограничена, и при желании можно создать хоть такую бомбу, которая расколет Земли на куски. На Новой Земле было проведено 132 ядерных взрыва (против 498 здесь), но на них пришлось суммарно 94% всей мощности взорванных СССР атомных бомб, ну а на Семипалатинском полигоне взрыв РДС-37 так и остался крупнейшим.
Бомбардировщики с "изделием" взлетали с аэродрома Жана-Семей в Семипалатинске. У них была чёткая, очень узкая трасса, по которой машину вели средства ПВО - отклонение от курса давало основания сбить самолёт со страшным грузом немедленно.
Хотя самый известный символ ядерного взрыва - конечно же, грибовидное облако, меня в своё время сильно впечатлили воспоминания выживших в Хиросиме: "на небе зажглось второе солнце, гораздо более яркое, чем первое". Это правда: в первые доли секунды температура в точке взрыва достигает 15-20 миллионов градусов, что жарче солнечного ядра. Части самой бомбы от таких температур мгновенно превращаются в плазму, происходят и иные процессы, создающие "светящуюся область" (или "огненный шар"), остывающую впрочем очень быстро - свечение прекращается на 2-3 тысячах градусов. Вдали же от места взрыва первым поражающим фактором становится сам свет, настолько яркий, что сжигает, и человек, увидевший ядерную вспышку, не только ослепнет, но и получит тяжёлые ожоги лица. Именно так возникают и знаменитые "ядерные тени" - даже негорючая поверхность от ядерной вспышки мгновенно выцветает, отпечатывая тень.
Вместе со светом приходит и проникающая радиация, вызыващая острую лучевую болезнь, и электромагнитный импульс, выводящий из строя любую электрическую технику. И лишь позже, может даже через несколько минут, приходят по очереди две ударные волны - прямая и отражённая от земли; породившее их давление в центре взрыва исчисляется десятками миллиардов атмосфер. Всё это позволяет использовать атомные бомбы по-разному: например, взрыв мегатонной бомбы на высоте более 16 километров практически не приведёт к разрушениям на земле, зато в радиусе десятков километров не останется ни одного работающего электроприбора - представьте такой удар по любому мегаполису! Есть ещё и такой чудовищный вариант, как удар атомной бомбой по атомной станции. Иными словами, в ядерном конфликте даже один пропущенный удар может привести к неприемлемым потерям.
Вот например последствия взрыва РДС-1, хотя по современным меркам это хлопушка:
А вот - последствия взрыва РДС-37 на примере уже знакомых построек, располагавшихся на удалении (верх-низ слева, верх-низ справа) 16, 7, 4 и 1,5 километров от эпицентра соответственно. Учитывая, что это радиус, каждое расстояние умножайте на два, то есть если взорвать такую бомбу над Московским кремлём, крыши посрывало бы везде в пределах МКАДа, подобие мощного артобстрела получилось бы везде в пределах МЦК, в пределах Садового кольца все здания были бы искорёжены до самых основ, в пределах Бульварного кольца остались бы лишь прах да щебень, а на месте кремля - чистый лист стеклянистой массы. У дома с последнего кадра обломки были отброшены на километр...
Но даже взрыв РДС-37 исправно выдерживали подземные укрытия - не то что бункеры или метро, а даже просто подвалы усиленной конструкции. После взрыва полигон тщательно обследовался:
По большей части мест, куда мы ехали, можно ходить в обычной закрытой одежде, которой я накрутил на себя побольше скорее от холода и ветра, чем из опасений радиации. И лишь к одной точке экскурсантам выдают защитный костюм - медицинские камбинезон, респиратор и обыкновенные синие бахилы в 3 слоя. Не знаю, как у других, а у "Тогас-Интурсервис" их предоставляет турфирма. Нанизывал на себя я это всё дольше, чем носил.
Потому что совсем ненадолго мы приехали в Эпицентр, к ровному полю, на край которого сходятся два ряда "гусаков".
Вот это маленькое озерцо и есть воронка ядерного взрыва. РДС-37 взрывали на высоте больше 2 километров, поэтому хотя 1,5-мегатонный взрыв и вызвал "обширные смещения грунта", как таковой воронки не оставил. Но именно на этом месте стояла вышка, на которой в нескольких десятках метров от земли взрывались РДС-1 и РДС-6с, и скорее всего это воронка второй бомбы, полностью поглотившая воронку первой. Вроде бы более испытаний непосредственно на этом месте не проводилось.
Это озерцо - точка отсчёта Атомного века в России:
Следы разрушений, в том числе поваленные гусаки - наследство уже РДС-37, а может и более поздних взрывов:
Чуть поодаль видны быки мостов:
На одни вешали автомобильный, на другие - железнодорожный мост:
И вот что делала с этими мостами ударная волна:
Но главное наследие ядерных взрывов - под ногами:
Это "харитончики", названные в честь впервые описавшего их Юлия Харитона, создателя атомных бомб и руководителя испытаний. Сплавившиеся в подобие обсидиана частицы почвенной пыли:
Они удивительно похожи на "чёрные брызги" из "Пикника на обочине", а на просвет, говорят, прозрачны:
И именно "харитончики" - главный источник радиации на нынешнем Опытном поле. Проникающая радиация ядерного взрыва краткосрочна, это лишь импульс частиц, а заражение местности происходит за счёт пыли. Характерная "ножка" ядерного гриба - ни что иное, как смерч, возникающий в зоне пониженного давления в эпицентре, и проходя через облако взрыва, пыль и становится "грязной". Соответственно, чем выше происходит ядерный взрыв - тем меньшее он вызывает заражение, втягивая в основном мелкую пыль, которая рассеивается в атмосфере до безопасных доз. "Хариточники" и остающийся на Опытном поле фон - след в первую очередь наземных взрывов, и это далеко не самые радиоактивные места на полигоне. Когда же я спросил безопасника, где самые, он коротко ответил "Зачем вам это знать?".
В эпицентре мы пробыли минут 10-15. Бахилы с экскурсантов снимает лично безопасник, чтобы во-первых я не прикасался в оставшейся на них радиоактивной пыли, во-вторых - чтобы убедиться, что они не повреждены. Если бахилы полностью целы - то и кроссовки проверять дозиметром нет смысла - пыль не попала на них, а значит они в норме. Так что если не хотите уехать босиком - ходите по Первой площадке аккуратно, тщательно глядя под ноги и не шаркая по заражённой каменистой почве.
Из Эпицентра "Буханка" направилась к другой площадке, по которой мы уже снова ходили в обычной одежде.
К одному из холмов натоптана тропинка:
Внутри он скрывает целую станцию метро... ну как целую - как бы небольшой фрагмент типичной московской "сороконожки". Она была построена примерно в 1962-63 годах, и в непосредственной близости пережила два взрыва небольшой (менее 1кт) мощности.
Тут, конечно, напрашивается злая шутка про Омское метро, даром что и Омск, и Курчатов стоят на Иртыше.
На кинохрониках РДС-37 показывались в том числе и тоннели, и диктор пояснял, что их было сделано несколько на разной глубине. Старые сотрудники полигона рассказывают, что ещё в 1970-х годах видели близ Первой площадки полноразмерную станцию а ля Московское метро чуть ли не с гранитом и мрамором, но впоследствии вход в неё оказался утерян, возможно завален при сотрясениях подземных взрывов. В случае ядерной тревоги метро вполне подходит в качестве укрытия, даже станции мелкого заложения, но как отрезал безопасник: "Вам эти знания не понадобятся, потому что вы вряд ли сможете ими воспользоваться в возникшей неразберихе". Безопасник на полигоне работал давно, и своими глазами видел подземные ядерные взрывы, зрелище которых он описывал как "гора подпрыгивает" - колоссальное сотрясение под землёй поднимает с неё целую тучу пыли.
А недалеко от станции метро находится Тротиловое озеро, образованное химическим взрывом в 1963 году - к моменту запрета ядерных испытаний в воздухе, воде и космосе на Семипалатинском полигоне готовились учения, и в изменившихся реалиях при помощи тротила здесь был сымитирован ядерный взрыв мощностью около 20 килотонн. Тротил завозили сюда малыми партиями примерно полгода, и Тротиловому озеру, видимо, предшествовала Тротиловая гора. И самой сложной задачей тут было подорвать все эти 20 тысяч тонн единомоментно.
Диаметр озера - порядка 100 метров, высота берегов - от 20 до 40 метров, вода чрезвычайно чиста... хотя ветрами, скорее всего, в неё и заносит "грязную" пыль:
В дальней части полигона есть ещё и Атомной озеро (оно же Чаган или Балапан), образованное 15 января 1965 года взрывом мощностью 170 килотонн (15 "хиросим") на глубине 178 метров. Так возникла воронка шириной 430 метров и глубиной более 100 метров с гладкими стеклянистым дном, а в паводок её заполнили воды Чаганки. На самом деле это даже целых два озера - более широкое и мелкое Внешнее водохранилище представляет собой пруд на Чаганке, "плотину" которого создал взрыв, а круглое глубокое Внутреннее водохранилище - собственно воронка.
Сама операция "Чаган" была ответом на американскую операцию "Седан", и в Неваде у Атомколя есть свой аналог - совершенно метеоритного облика сухой Седанский кратер. "Сторакс-Седан" был первым в истории промышленным ядерным взрывом, и строителям коммунизма такая идея пришлась ко двору - если американцы провели всего 27 таких взрывов, а после махнули рукой, то СССР провёл их 124, в том числе вдали от полигонов, в местах типа Ивановской области или Донбасса (там одна из шахт с тех пор ведёт в шарообразную полость, не сообщающуюся с землёй). Но хотя Чаганский взрыв был гораздо "чище" Седанского, загрязнение Атомного озера и его берегов оказались неприемлемыми.
В 1965-74 там работала биостанция, селившая в озеро разную живность и смотревшая за её мутациями, но со временем вода всё-таки очистилась (понемногу, то есть, утекла в Иртыш), а вот вал выброшенный земли на Атомколе опасен до сих пор. Первым человеком, искупавшимся в Атомном озере, стал министр среднего машиностроения (то есть атомной отрасли) Ефим Славский, а в наше время туда ездит рыбачить и отдыхать народ Семипалатинска. Ездят несанкционированно, конечно, но всё-таки при желании на Атомколь можно добраться своим ходом. Вот только не уверен, что чисто визуально Атомколь стоил бы 200 километров пути в один конец, а тур на Семипалатинский полигон с показаом Атомколя в два с лишним раза дороже однодневного. В общем, посмотрел я на Тротилку и решил, что на Атомколе всё примерно так же, только больше.
А ветер в тот день дул люто, и складки моей непромокаемой куртки стрекотали, как винт вертолёта. Дальше - просто фотографии руин Семипалатинского полигона, о назначении которых мне остаётся только догадываться.
Самое сильное впечатление оставила вот эта безымянная постройка недалеко от Эпицентра - смотрите, бетонная стена согнулась как тростник! Или это просто арочное укрытие, от которого осталась дай бог треть?
Как бы то ни было, это и есть главное впечатление от посещения СИЯП - встреча с неописуемой Силой:
Но думается, далеко не всё разрушенное сделал таковым ядерный взрыв. Где-то, может быть, банально постралаись мародёры в 1990-х годах:
Я спрашивал, было ли на СИЯПе что-то подобное феномену чернобыльских сталкеров - люди, которые со знанием дела, экипировкой и дозиметрами, но на свой страх и риск отправлялись в заражённую Зону. Мне с усмешкой ответили: "Здесь мы - сталкеры!". Несанкционированными гостями площадок были в основном мародёры да случайно заехавшие пастухи и охотники, а романтики изначально исследовали СИЯП легально, от Института радиационной безопасности, и в 21 веке некоторые из них водят сюда экскурсантов.
То, что нам показали - хоть и самая важная, самая историческая, но малая часть полигона. Что скрывается там, в степи, озарённой ярчайшим в истории Земли светом?
Доза, которую мы получили за пару часов пребывания на Опытном поле - примерно столько же, по словам сотрудников, даёт авиаперелёт.
Всего СССР провёл в 1949-89 годах 715 ядерных испытаний (США - 1056), в ходе которых взорвал 969 ядерных зарядов (США - 1154) общей мощностью 285 мегатонн (США - около 180 мегатонн), из которой лишь 17 мегатонн пришлось на полтысячи взрывов Семипалатинского полигона. Но увидеть Новоземельский полигон сложнее просто на два порядка, и хотя есть у меня мечта побывать на месте взрыва Царь-бомбы, фактически туда возможно разве что подойти на катере по открытому Баренцеву морю.
Но как бы цинично это ни звучало, а ядерное оружие в итоге оказалось для Человечества скорее благом, чем злом.
Что было бы, если бы США и СССР не получили атомную бомбу? Была бы Третья Мировая война с обычными войсками и флотами, ковровыми бомбардировками городов, танковыми клиньями и миллионными армиями мобилизованных по сёлам и от того озверевших солдат. Возможно, с химическим и бактериологическим оружием. В Хиросиме и Нагасаки погибло около 200 тысяч человек, а на всей неядерной Второй Мировой войне - 65 миллионов. "Какая разница - одна бомба или тысяча?" - сказал разрушивший Хиросиму лётчик Пол Тиббетс в одном интервью, и был прав - не меньше людей убили в не менее страшных мучениях бомбардировки Дрездена и Гамбурга. Неядерная Третья Мировая унесла бы сотни миллионов жизней и изуродовала бы мир до неузнаваемости, и доктрина "гарантированного взаимоуничтожения" - единственное, что позволило её избежать. Ядерное оружие и конвейер Форда - те кнут и пряник, которыми Человечество училось договариваться. Так из ужасов ХХ века рождался наш потреблянтский 21 век...