"Большое видится на расстояньи". Не только видится, но и здорово преломляется. Вот, например, отношение наших бывших братьев, украинцев, к нам, русским, вдали от наших общих границ, на затерянном в Атлантике острове совсем иное. Оттуда, издалека, многое, действительно, теряется из виду.
Рассказ Ивана Карасёва "Украинцы на Мадейре".
После примерно недели первого пребывания на Мадейре (масса впечатлений, в основном приятных, много любопытных картинок, как природного свойства, так и связанных с деятельностью человека) оказались мы как-то на практически пустой автобусной остановке на окраине Фуншала - главного города этого португальского острова. Широкая проезжая улица, людей почти нет, одни машины туда-сюда шныряют. Ждём автобус в центр, до этой остановки каким-то образом добрели километра два-три от нашей врубленной прямо в береговую скалу гостиницы, но на большее сил не хватило – младшие дети ещё в буквальном смысле слова под стол пешком ходили. Погода хорошая: солнышко выглянуло наконец из-за облаков, и высокие горные вершины не грозят нам тяжёлыми дождевыми тучами. Стоим, болтаем о чём-то, такая неоднородная группа из двух взрослых, двух подростков и двух совсем мелких пешеходов. Нас всегда видно и слышно издалека. И тут к нам поворачивается мужичок самого обычного общеевропейского типажа (такого можно встретить и в шотландских горах, и в оренбургских степях) да обращается к нам на чистом русском языке: «Извините, вы из России?»
Удивились, мы же не в Анталью приехали - заранее знали, что немногие из наших туристов добираются до уединённого острова в Атлантическом океане. Оказалось, не русский – украинец. И не турист, сумел получить рабочую визу и устроился на стройке. А ещё несколькими днями раньше нас, привычно шумно завтракающую русскую семью, заметила официантка из гостиничного ресторана – учительница из Киева. Её и дочь перетащил на Мадейру муж-электрик с дипломом полтавского техникума.
«Ага, - сообразили взрослые вкупе с подростками, - значит, это такой социальный феномен – украинцы в Португалии». Действительно, наш случайный собеседник подтвердил – выходцев из Незалежной в данной стране хватает. Он был явно очень доволен возможностью пообщаться с бывшими соотечественниками, словоохотливо, без устали, что-то рассказывал, объяснял, даже пытался показать какое-то торчавшее вдалеке интересное, на его взгляд, здание.
Потом подошёл автобус, мы начали осуществлять довольно непростой процесс посадки двух оголтелых карапузов в остановившееся на короткие мгновения транспортное средство. Со стороны это выглядело довольно забавно – самый младший стал упираться: «Не хочу в автобус! Хочу в такси». Пришлось применить силу принуждения, а не убеждения. Глядя на эту почти комическую картинку, наш новый знакомый прокричал, пытаясь переорать шум улицы и вопли протестующего дитяти: «А русские и украинцы всегда дружили, это правительства и политики ссорятся, а люди всегда будут дружить!» Мы вежливо кивнули в знак согласия и помахали ему руками из салона. Однако я про себя хмыкнул: «Ну это ты такой, а пипл-то всегда хавает то, чем его кормят!» - дело было во время первого газового российско-украинского кризиса, спровоцированного, если верить Википедии, тогдашним оранжевым Президентом.
А украинцев с тех пор мы встречаем довольно часто на Мадейре. Оказывается, до мирового финансового кризиса 2008 года, от которого Португалия до сих пор оправиться не может, эта маленькая пиринейская страна была одним из главных мест притяжения украинских гастарбайтеров. Португальцы сами не очень любят работать, любимое словечко здесь: «amanha» - завтра, а главный принцип жизни – «Ни в коем случае не делай сегодня то, что можно спокойно сделать послезавтра». Поэтому работящие, неприхотливые и нетребовательные к зарплате жители, как правило, небольших городов и многочисленных селений с Правобережной, в основном, Украины в Португалии пришлись очень к месту, и им относительно легко давали визу с правом работы. Когда мы появились на Мадейре в первый раз, под Новый, 2009, год, признаки вызванного кризисом упадка уже начинали зацветать пышным цветом, и наши бывшие сограждане, успевшие получить вид на жительство в маленькой европейской стране, стали потихоньку расползаться по другим регионам Европы. Но до этих невесёлых событий их было, на самом деле, очень много, я встречал в прессе даже кажущуюся невероятной цифру 400 000, и это на десятимиллионную Португалию!
Правда уже в 2012 официально осталось только 45 тысяч украинцев (ну, наверное, ещё столько же нелегально), думаю, сейчас, через шесть лет их не на много меньше. Те, кто смирился с новой ситуацией, удержался после восьмого года, уже привык к южному климату и пустил корни в тёплой южной стране. Когда нет работы греются на солнышке, удят рыбу или потягивают вино да пиво в многочисленных дешёвых барах.
Но заработки в перманентно-кризисной экономике уже тоже не те. В двенадцатом году мне рассказывал дорожный мастер, приехавший из украинской провинции, что до конца 2008-го получал с учётом очень шикарно оплачиваемых сверхурочных две тысячи евро, а четыре года спустя всего 800. Платили уже только сниженную раза в полтора ставку, дополнительно работать в вечерние часы уже никто не предлагал. Присутствовавший при разговоре приятель, строитель из Питера, лишь ухмыльнулся, когда услышал о восьмисотевровой зарплате квалифицированного специалиста-дорожника: «Я бы больше дал!»
Тем не менее, до определённого времени в практически каждый приезд встречали и старых знакомых, и новые лица, которые не попадались нам раньше. То заговорит молодая женщина-львовянка на пустой детской площадке, где, кроме наших, вечно орущих благим матом, отпрысков, почти никого нет, то в баре у брызжущей энергией разворотливой Светы из Бобруйска (у неё муж-португалец на вторых ролях пристроен в заведении) зацепится языком уроженец Тернопольской губернии Витя. Там для нас и для них нет войны в Донбассе, нет «Крым наш», нет страны-агрессора.
Там есть лишь возможность отвести душу в разговоре с бывшим соотечественником, не жаловаться на жизнь, нет, их, в общем-то небольших, зарплат вполне хватает, чтобы жить экономно, но не считать каждую копейку, и вечерами стоять у стойки Светиного бара. Им, в этом круглогодичном тепле с аккуратными улочками и недорогим вином, страшно не хватает возможности поговорить с человеком «оттуда», с тем, кто их понимает без лишних слов, с тем, с кем осталась общая ностальгия, с кем можно без всякого повода пропустить стаканчик-другой. И всё это несмотря на то, что мы для многих на Украине «оккупанты».
Как там стихотворИла (или сотворила) какая-то украинская девушка на волне майданной эйфории четырнадцатого года: «Мы не такие, мы другие!» Да ничего подобного! Именно такие! И к таким же они, мадейранские украинцы и тянутся. А с кем ещё поговорить-то? Ну не со Светой же? Ей не до них - крутится в своём баре как белка в колесе до двух часов ночи, а в семь утра открывает его снова. Три-четыре раза в неделю её сменяет родственница мужа – в эти дни наша знакомая занимается дачным хозяйством с огородом и тридцатью курицами, которых в час «икс» пускает на заклание, то есть на мясную закуску, маринованную в вине с чесноком. Закажешь стаканчик вина, и вместе с приятным напитком Света принесёт маленькую тарелочку мяска.
Здесь так принято. Грех не воспользоваться. Особенно, чтобы для славянской души. Она ведь любит не только разговорчик.
Разговорчик порой затягивается на долго. Наш питерский приятель-строитель как-то перебросился на пляже парой фраз с украинцем Сашей из Винницы. Такой парой перебросился, что забыл о купании и пляже, о жене и о ребёнке. Дело продолжилось за рюмкой фирменного борща у гостеприимного Саши, и вырвал я знакомца своего из цепких рук кряжистого и массивного гастарбайтера аж часов в одиннадцать вечера совсем в другом месте, в очередном баре.
Компания уже была приятно разбавлена женским полом в лице знакомой португальской официантки из прибрежного ресторана. Приятеля моего после тёплой беседы с водкостойким Сашей штормило не на шутку, неширокие тротуары небольшого мадейранского городка после бурных возливаний за украино-российскую дружбу ему оказались тесны. Пришлось, придерживая мотавшегося во все стороны земляка, сойти на проезжую часть, дабы не подвергать смертельной опасности хлипкие заборчики спавших крепким сном местных аборигенов. Ведь тело моего приятеля двигалось по ночному городу, норовя смести всё на своём пути и распевало залихватскую песню братского народа: «Розпрягайте, хлопцы, кони!»
За сим непотребным в поздний час действом мы были остановлены нарядом полиции, но не потерявший дара португальской речи Саша сумел ловко отбояриться, попутно мне похваставшись: «Полиция нас (в смысле украинцев) здесь уважает!» Мол, мы - реальные пацаны.
Может, конечно, будь на Мадейре побольше туристов из Незалежной, нам бы доставалось меньше внимания их соплеменников. Вот одна компания из трёх-четырёх человек к нам никогда не подходит, она, видимо, самодостаточна или не очень привечает «клятых москалей». Но как-то не особо едут в эти края греться с Украины, а посему всё внимание скучающих среди разгула вечного лета бывших граждан УССР достаётся нам.
И ничто, даже текущие изо рта слюнки при виде свежекупленного пузыря светлой сорокоградусной жидкости, не может остановить их желание побазарить с россиянами.
Да, отоварившись в девять утра заветной бутылкой ностальгической водки, местный украинец не может отказать себе в удовольствии потрещать с заезжими «земляками».
Было такое. Однажды я засёк в очереди на кассу не типично высокого для низкорослых португальцев, светловолосого (тоже не характерно в тамошних краях) худощавого мужика лет сорока с единственной покупкой в руке (не буду повторяться с какой именно). Шепчу жене на ухо: «Смотри, явно наш человек!» А дети у нас, повторюсь, шумят обычно так, что славянское происхождение родителей скрыть невозможно даже от глухонемых инвалидов. Такой вот у них горячий, северный темперамент (гомон приближающихся в подъезде к своим пенатам родных чад ещё до недавнего времени я прекрасно слышал за двумя дверями прихожей). Так вот «наш человек», расплатившись в магазине, нагнал шумную семейку и, естественно, не преминул поинтересоваться откуда мы, такие взялись. Услышав ответ, сообщил, что он с Западной Украины и живёт здесь, на Мадейре, уже некоторое время. Жалко, в последующие посещения благодатного острова мы его не встречали. Всё-таки могли услышать ещё одну человеческую историю. Однако, видать, уехал он из страны перманентного кризиса.
Правда не могу сказать, что не встречали там свидомых украинских патриотов. Было такое. Но единственный раз это случилось на полупустом осеннем пляже, где приехавший в гости к родственнику-работяге молодой человек просто гениально пальцами правой ноги нарисовал на песке национальный герб - трезубец размером метров двадцать на двадцать. Все пропорции были чётко соблюдены, у парня имелся завидный талант, но патриотизм в нескольких тысячах километрах от фронта, ярко освещённого как раз в тот момент (сентябрь 2014-го) ударами «Градов», представляется всё-таки довольно шкурным и эгоистичным. Рисовать талантливые картинки на песке легко, коли Бог дар такой дал, а под пули за них приходится идти другим.
Но наш знакомый строитель Витя про агрессора ура-патриотичные песни не поёт, он вообще не поёт, не очень он весёлый человек, да и не с чего ему весёлым быть. Жена ушла, нашла себе местного, мадейранца, позажиточней, чем полубезработный каменщик, маляр, электрик и сантехник Витя. Есть только друг и товарищ по работе, португалец, вечно занятая хозяйка бара Света, с которой он может поздороваться на знакомом с детства языке межнационального общения, да такие туристы, как мы.
Наше преимущество лишь одно – времени много свободного и поэтому можно потрепаться всласть за стаканом дешёвого вина из Светиной коллекции. Коллега Витин всё время сдерживает его, мол, завтра на работу, но Витя, чувствуя себя в родной среде, остановиться не может, и платит Свете стакан за стаканом. Та уже и сама не рада, отговаривает разгулявшегося посетителя, но он настаивает, а слово клиента – закон, значит владелица заведения (она же по совместительству официантка, уборщица и мойщица посуды) сдаётся и наливает ему очередную дозу. Потом Вите помогает дойти до дома добрый товарищ. И всё время знакомый наш из-под Тернополя пытается угостить вином, говорит о чём угодно, но только не о том, что вещает телевизор российским телезрителям и его соотечественникам на Украине. Всё-таки я был не прав, мадейранско-украинский пипл не хавает пропаганду из телеящика, он просто ностальгирует.
На таком расстоянии от двух враждующих родин пересиливает то, что объединяет, а не то, что разделяет.
Другие рассказы Ивана Карасёва читайте здесь: