Хорошо посидели. От души. Песни казачьи попели. Прошлое вспоминали..
Хутор уже спал.
Застолье окончилось за полночь. Николай Михайлович и Иван уходили вместе. Благо жили почти рядом. Их дома стояли через дорогу друг напротив друга. Темно. Фонари не горели. Их поразбивали пацаны. Спорили, кто первый попадет. Но дорога-то ведь знакомая. И вдруг, как шли вдвоем, так и рухнули в яму. Забыли, что днем здесь рылась траншея для теплотрассы.
Бродили они бродили по лабиринту, но выбраться так и не получалось. То ли от холода, то ли от испуга , но хмель у Ивана начал понемногу проходить. И он стал потихоньку соображать: «А что если я согнусь, Николай залезет мне на спину, выберется, а потом мне руку подаст.»
Он согнулся и подозвал Николая: «Коль, становись.»
«Ты смотри, и как это мы раньше не догадались?!»
Подошли к дому. Иван открыл калитку: «Ну Коль, бывай.»
Николай Михайлович перешел дорогу и пошел к своему дому. Что за чертовщина!? Вот здесь должен быть забор, здесь калитка. Ни забора, ни калитки. Может, я неровно иду? Пьяный ведь. Вернулся опять к дому Ивана. Вновь перешел дорогу. Старался идти прямо. Опять та же история. Вот здесь должен быть забор, здесь калитка. Ни забора, ни калитки.
«Нет, сейчас немного левее возьму.». Заново от дома Ивана он перешел дорогу и рухнул в яму. И теперь его осенило: он ведь днем погреб копал. А чтобы удобнее копать было, убрал забор и калитку.
Было холодно. Он бродил по погребу, соображая, что можно сделать, но выбраться не получалось….
Пришел рассвет. Туманный, промозглый. Николай Михайлович увидел, как на крыльцо вышла жена. «Люба!» - Пытался он обрадованно закричать. Но вместо крика из горла вышел то ли полушепот, то ли полухрип.
Он снова попытался крикнуть : «Люба!» . Но простуженное горло было способно только на шепот.
Обнаружили его уже к обеду. Вытащили. Отпоили чаем с малиной. Дали похмелиться. Укрыли одеялом, а сверху еще и овчинным тулупом.