25 марта 2018 года произошёл пожар в торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерове, унёсший жизни 60 человек. 33-летний Игорь Востриков потерял в этой трагедии всю семью — жену, троих детей и сестру. В интервью RT мужчина рассказал, как теперь складывается его жизнь. По словам Вострикова, он так и не смог оправиться после произошедшего, а не завершённое до сих пор уголовное дело в отношении виновников трагедии оказывает на него моральное давление.
Ровно два года назад, 25 марта 2018-го, в четырёхэтажном торговом центре «Зимняя вишня» в городе Кемерово произошёл пожар, в результате которого погибли 60 человек, большинство из них — дети. Отдельный резонанс в СМИ и соцсетях получила личная трагедия кемеровчанина Игоря Вострикова, который потерял всю семью: жену, троих детей и сестру. Востриков активно высказывался в СМИ на тему причин трагедии, выступал с политическими лозунгами, организовал движение «Глас народа» и был одним из организаторов митинга в Кемерове. В интервью RT Игорь отмечает, что спустя два года после происшествия он так и не смог вернуться к нормальной жизни и всё ещё ждёт справедливого суда над всеми, кто, по его мнению, виновен в случившемся.
— Расскажите, как и где вы сейчас живёте? О вас писали, что вы надолго уезжали из Кемерова и путешествовали.
— Так и есть. Я постоянно куда-то уезжал. Я даже в квартире своей не был почти год — только по необходимости, за какими-то документами заходил. Полгода прожил в США. Сейчас я в Кемерове.
— Где вы сейчас работаете?
— Я ничего не менял в жизни, работа у меня прежняя — занимаюсь розничной торговлей. Работу не бросил, потому что вложил туда душу, долгие годы развивал. Непросто всё это оставить. Это часть прошлой жизни, которой уже нет.
— Но хотелось перемен?
— Конечно, я уходил от прошлой жизни и после случившегося занимал себя чем мог. Это была и политическая деятельность. Но сказать, чтобы я изменился... нет.
— Что чувствуете сейчас?
— Апатию, а вернее — безразличие. Я просто живу. Есть цели — и много целей, но во всём мало смысла. Раньше у меня была семья, дети. Я был молодой, и всё было новым. Раньше я говорил, что хочу семью, чтобы дети были. Теперь я боюсь этого. Как принято говорить на западный манер, я психически травмированный человек. С огромной душевной травмой. Жить как прежде уже не представляется возможным.
— В отношении вас была развёрнута травля. Вас упрекали, что не остались горевать дома, а отправились путешествовать по миру, получив компенсацию...
— Ещё больше претензий касалось того, что я якобы подставной сотрудник ФСБ. Мне было всё равно. Все те, кто кого-то терял, оказывали мне поддержку.
— Пользовались помощью психотерапевта?
— Нет. Я проходил через эту трагедию сам. Психотерапевт имеет смысл, когда проблему можно уладить, но это не такой случай. На меня по-прежнему сильно давит незавершённость дела — расследования и суды.
— Вы следите за тем, как оно продвигается? Есть ли какие-то новости?
— Расследование, по сути, завершилось. Но у меня есть интересный документ, который я хотел бы на днях обнародовать, чтобы все понимали, что у нас происходит