О чем все книжки?
О любви. «Лгунья» не исключение.
Гундар-Гошен. А. Лгунья/ Пер. с иврита Б. Борухов. - М.: Синдбад, 2020. - 352 с.
Скандал, так, прикрытие. Некоторые же впихивают в романы убийство, чтоб было «интересно». Здесь убийств нет, вместо нее изнанка шумихи. То есть даже сама шумиха не показана. Запомним, на будущее, ведь впереди разговор о социальном аспекте.
Жила-была девочка Нофар. Никто ее не любил. Она себя тоже. Не за что было. Прыщи – и те ординарные. А ей, как и всем, хотелось быть не как все.
Казалось бы, вещь очевидная: отринь суету сует, обретешь индивидуальность. Но Нофар пошла общей дорогой Мечта сбылась. Приключился скандал, а вместе с ним пришла и слава с любовью. Появился свой парень-шантажист («А то я все расскажу»), такой же лгун и неудачник. Стала популярной в школе, попала на телевидение и в газету, аж на четвертую страницу. Превратилась не то в транзистор, не то в трендсеттер.
Одна неприятность, известность основана на лжи. Наврала девушка, что некий Авишай, певец, вышедший в тираж, хотел ее изнасиловать и того могут посадить ни за что. Большой грех получается.
В недавнем обзоре госпожа Юзефович обещала в романе социальную проблематику. Но ее нет. И ясно отчего. Социальное ведь образуется не механическим сложением разрозненных действий и ндивдуальной жизни, а совокупной системой деятельности, изображением тенденций. Описывая общество тотальной лжи, Гундар-Гошен интересуется исключительно лгунами и лжецами, то есть случаями чисто индивидуальными. Куммулятивный социальный эффект, панорама нравов в романе отсутствует. Фрагменты есть, мозаика не складывается.
Вот этого социального стратегического видения, описания работы системы скандального механизма тексту, для того чтоб восприниматься всерьез, и не хватает. Что подтверждает сказанное выше: «Лгунья» - это про любовь.
Довольно быстро книжка деградирует к рассказу о том, «как мальчик с девочкой дружил», с подтекстом: бывает и такое, половинки могут найти друг друга и на почве шантажа.
Хотя есть ли здесь любовь? Разве что половая. Повесть о первой половой любви. Я бы назвал роман несколько зацикленным на соответствующей тематике, а автора сексуально-озабоченной. Одно из основных занятий персонажей помимо езды на волне скандалов и разборок друг с другом – половая жизнь. Ей озабочены все. Не «Эммануэль», конечно, но все же:
- Ну, спросила Майя, - ты уже с ним переспала?
- Интересно, а Майя этим занималась – подумала Нофар, глядя на лобок сестры.
- Ты его любишь? По-моему он должен хорошо трахаться.
В самолете ей приснилось, что любовью в туалете занимались они сами.
В ванной Раймонда обнаружила паховый волосок.
Когда она возвращалась со свиданий с Лави, у нее была влажность между ног (сцена мастурбации героини после такого смотрится вполне логично).
«Любовь, зачем ты мучаешь меня?»
Есть здесь и такие, кто трахается не только с другими, но и сами с собой ( Авишай: «Однако больше всего он занимался любовью с самим собой»).
Здесь спариваются не только кошки («уличные кошки несколько раз похотливо взвыли и собрались было возобновить прерванное недавно совокупление»), но и даже времена года («Лето наваливалось на город и овладело им. Соитие было веселым и потным»).
Унитаз, туалет. Персонажи то и дело находятся в радиусе этих достопримечательностей. Раньше, во дни тягостных раздумий, герои держались поближе к святым местам, теперь все ближе к отхожим. Сегодняшняя одержимость туалетной бумагой не случайна. Знаковое происшествие, вознесшее Нофар на вершину популярности, тоже случилось у туалета. «Туалет, как центр художественной Вселенной», – пора уже писать диссертацию под таким названиям.
Однако мы отвлеклись от звучащей в тексте скандальной тематики и связанной с ней проблематикой правды и лжи. Безымянный рецензент Financial Times, имея в виду ее, откровенно врет на обложке. Думать здесь вообще не приходится. Весь роман – сама очевидность. Врать – это тяжело, а слава и популярность имеет свою оборотную сторону. Разве мы этого не знали?
В «Лгунье» ощутим флер более морализаторский, чем социальный. Автор то между между строк, то впрямую, стыдит и обличает. Основная мысль не нова и почерпнута их не раз упомянутых на страницах романа сериалах: «Все лгут».
Нофар солгала, что Авишай хотел ее изнасиловать. Но она не одинока. К правде не стремятся и другие персонажи. Чего стоит, к примеру, история престарелой Раймонды - «липовой жертвы Холокоста».
Роман против вранья. И вроде бы автор демонстрирует кошмары такой жизни. Только что было тихо-мирно, а тут оступился чуток и столько переживаний: паутина лжи, липкий пот, страх и прочий сопряженный с неправедными поступками дискомфорт.
Но радоваться «Лгунье», разъясняющей «что такое хорошо, и что такое плохо не хочется. То, что врать нехорошо, вот в такой детской огласовке, люди должны усвоить еще из «Моих первых книжек». Фундаментально ничего нового «Лгунья» к этому не прибавляет.
Лишний повод еще раз посетовать на примитивизм и инфантилизм нынешней литературы, и обратить внимание на еще один момент. Предсказуемость сюжета «Лгуньи» - еще свидетельство того, что одной фабулы, голой событийной основы для хорошей книги недостаточно. Мы должны жить вместе с героями, а нам вновь повествуют о них сухим рассказом (с этой произошло то, а с этим это). Перед нами опять очередной литературный «Сим-сити».
Но такая манера в «Лгунье» отчасти объяснима. Если хорошенько присмотреться, то станет ясно, что авторша с двуспальной фамилией, рассуждая об актуальной теме, то тут, то там пытается подпустить юморок. У нас оказывается вместо трагедии комедия. Человечество расстается с совестью, смеясь.
Это подхихикивание и ирония (а ведь автор сама в тексте признает ее эфемерность и привычку быстро улетучиваться) окончательно развеивают всю серьезность. «Лгунья» не социально-ответственный роман – это не вполне очевидная при всех стараниях автора и переводчика юмористическая проза о похождениях чудиков и чудаков, где сцены первые «любви» чередуются с моральными поучениями.
А между тем морализаторство в «Лгунье» совершенно противоречиво.
В лжи много пользы, скандал – движитель жизни. О защите женщин вспомнили, сколько работы у журналистов появилось, как изменилась сама Нофар. Да и автор вот книжку написала, подпихнув читателю завалящий товар в завлекательной обертке. Скандал и неправда выгодны всем.
Проблема «Лгуньи» не в ее прямолинейности, как пишут некоторые, а в том, что автор и не захотел, и не смог ладом развернуть большую и непростую тему. В самом начале романа мелькнул интересный тезис: оскорбление является само собой разумеющимся и социально терпимым, возмущение же вызывают фейковые вещи, хорошо ложащиеся на стереотипы. Но ничего из этого не вывел. Гундар-Гошен сама оседлала стереотипную повестку со всей моралью и прилагающимися к ней выводами и потеряла книгу.
Но проблемы не только в содержании. Но в форме, в том как вообще все это подано и написано. Про лето отымевшее город, цитата была выше. Но такого по всему роману достаточно:
Часы – старый бюрократ и клерк.
Ужасная история про знаменитого певца и несовершеннолетнюю продавщицу мороженого появилась на свет, и немного постояла на месте, …вдыхая ароматный вечерний воздух.
Ночь накатила…, закрыла глаза.
Утром первого дня город вскакивает с постели в панике, как проспавший экзамен студент.
Зачем это издали? Разве такого рода тексты трудно выпекать в родных пенатах? Нет своих умельцев, способных мешать мед с дегтем? Или у них там тоже перевелись авторы, способные написать книгу с нормальной историей, мыслями и эмоциями? Что такого значительного в этом романе, чтоб на него стоило обратить внимание? Какая-такая большая правда содержится в этой груде околохудожественной лжи?
Сергей Морозов