Сейчас стало модно размышлять на тему домашнего насилия, как физического, так и психологического. Читаю комментарии к статьям, и вижу – женская половина аудитории в большинстве своём сочувствует, приводит свои примеры (не, есть такие дуры, которые насильников оправдывают!); а мужская половина либо отрицает наличие проблемы, либо валит всю вину на женщину – мол, сама виновата (не, есть конечно адекватные мужики, которые сопереживают, советуют что-то).
Можно долго рассуждать на эту тему, пытаться выяснить причины такого поведения человека, подсказывать жертвам пути выхода из кризисной ситуации. А я думаю, что главное здесь – увидеть саму проблему. И жертве насилия потихоньку глаза раскрывать на её наличие. Потому что обращаться к самому насильнику бесполезно. Он проблему ни за что не признает, тут только врач может помочь. Ежели ты этого абьюзера сумеешь в кабинет психолога затащить…
В моей семье тоже есть такой человек, мой двоюродный брат Ваня. Он старше на двенадцать лет, поэтому особой близости у нас не было. Но я с ранних лет слышала от мамы и тётушки, какой Ваня замечательный: в школе учился на четыре и пять, техникум с красным дипломом закончил, в армии отличником боевой и строевой подготовки был. А ещё не пьёт, не курит, в плохих компаниях не замечен! В общем, со всех сторон положительный чувак!
А вот папа мой относился к племяннику негативно. Даже прозвище ему дал – картавый х…. И не только за глаза его так называл, но и в глаза! Когда выпьет, конечно. Папа горазд был прозвища давать, рубил правду-матку в лицо. Но на него никто не обижался, потому что говорил он правду, и только правду. Эдакий обаятельный мерзавчик-правдолюб! И Ваня тоже на него не обижался. Или делал вид…
Мама с папой частично соглашалась. Да, у парня гонору выше крыши, да, покритиковать других любит. Но сам-то он золотой парень – хозяйственный, чистоплотный, умный, с любой поломкой в технике справится, маме во всём помогает, ведёт себя примерно! А папа изгалялся:
- Зато он картавый! Есть в нём червоточинка!
Первый раз Ваня надумал жениться в двадцать лет, после того, как в армии отслужил и на работу устроился. Он к тому времени в Москве уж месяца два жил, работал на заводе электриком. Вот и привёз невесту-москвичку в деревню, с роднёй знакомиться. Познакомил с родителями - и к нам прямиком попёрся. Моя мама Ване ещё и крёстная была.
Мне тогда восемь лет исполнилось. Помню, пришёл Ваня с высокой стройной девушкой – она на каблуках даже повыше брата была. Понравилась мне девушка, белобрысенькая такая, губастенькая, Верой зовут. Но, сразу видно, с характером девка! Взгляд упрямый… Мама быстренько стол собрала, папа за бутылку схватился – а как же, повод есть!
Посидели, выпили, закусили. Невеста себе полрюмочки «позволила», что вызвало явное неудовольствие Вани. Сам-то он тоже выпил, мог себе иногда позволить расслабиться. А тут – невеста глотает. Безобразие!
Папа налил ещё по одной, все выпили, кроме мамы (она вообще вина в рот не брала). И невеста опять полрюмки хряпнула. Тут Ваню и понесло! Начал невесте претензии высказывать: что выпивать она с этого дня больше не будет, и каблуки свои пусть выбросит, и вообще – не женское это дело, по застольям шаландаться! Шла бы лучше в огород, тётушке помогла грядку выполоть…
Невеста сидит и молчит, вся такая офигевшая, глазами лупает. А папа, змеёныш эдакий, ещё рюмочки наполняет, предлагает выпить. Ваня залпом осушает ещё одну рюмку и начинает обвинять свою невесту во всех прегрешениях: кому-то она улыбнулась ласково, с кем-то не поздоровалась, кому-то чего-то не то сказала. Вера сидит, рюмку в руках держит, дар речи потеряла. Мама моя тоже молчит, рот рукой прикрыла.
А папа в своём репертуаре:
- Давайте ещё выпьем, за мир и лад в семье!
Ваня выпил, и с новой силой на девушку накинулся: ты не хозяйственная, ветреная, меня ни во что не ставишь! И если ты сейчас эту рюмку выпьешь, я тебе все остатки из бутылки за шиворот вылью!
Вера не стала дальше слушать оскорбления и наставления недомужа. Плеснула она Ване в лицо водкой, что в рюмке была, дала ему звонкую пощёчину и ушла. И в тот же день в Москву укатила. Не срослось, короче.
Через год Ваня ещё одну невесту привёз, но мы её не видели. Что-то там не срослось на уровне знакомства с родителями. Брат приходил к нам, выпивал с отцом, зализывая душевные раны. А папа говорил ему:
- Попридержи гонор-то маленько, картавый ты х…! А то так и помрёшь не е…ши!
Вот такой вот у меня папа…
Через год Ваня привёз ещё одну невесту, Лену. Миленькую такую, маленькую, приветливую, открытую. Мы с ней сразу подружились, несмотря на разницу в возрасте. Вот тут всё срослось, потому что Лена границы свои отстаивать не умела. Некоторые постоянно свои границы берегут, с оружием нарушителей встречают. А такие, как Лена, позволяют всяким придуркам в своей душе безнаказанно топтаться. Все люди разные…
Ваня женился, потом у них с Леной сын родился. Брата я в то время редко видела, он работал, а вот с женой его постоянно общалась, с ребёнком ихним сидела, водила их на речку, купаться, чтоб не скучали в деревне. Мы и в лес с ней частенько ходили, за грибами, и в магазин, за покупками…
В первый раз я заметила, как Ваня унижает жену, когда мне тринадцать лет исполнилось. Поехали мы с папой в Москву, с оказией – заводской машине понадобилось в столицу ехать. Вот мы в этом вонючем фургоне и поехали. Лена с Ваней тоже с нами были, только Лена с маленьким сыном в кабине ехала, а мы в фургоне мыкались, на мешках с картошкой сидели.
Там-то, в Москве, показывая мне фотографии в семейном альбоме, Ваня язвительно заметил жене:
- Смотри, какая ты два года назад была. И какая сейчас стала. Старуха…
Сказано это было вполголоса, и вроде вскользь, но сколько яда было в этих словах! Лена стушевалась, покраснела, замолчала разом, хотя, вот только что, весело щебетала. Но я-то в папу уродилась, правдорубка! И сразу свой голос подала:
- А, по-моему, Ленка лучше тебя выглядит! А ты вот постарел, и нос у тебя обвис, и брови срастаться начали. Как у арабской принцессы!
Ваня попытался испепелить меня взглядом, но я жароустойчивая, мне от папы «костюмчик противоогневой» по наследству достался. И больше при мне Ваня не пытался жену шпынять, почувствовал во мне папин стержень.
Хочу ещё добавить, что в то время молодые в тещиной квартире жили, в хрущёвской малосемейке, вшестером: тёща, тесть, шурин, и Ваня сам третий. И уже тогда он позволял себе измываться над простодушной женой! Живя на территории своей жены, рядом с её родными…
Следующий «раунд» у нас с братом состоялся через два года. Моя старшая сестра в то время собралась замуж, мы готовили дом к свадьбе. Папа сколотил четыре длинных дощатых стола, снёс перегородку, мы эти столы расставили в комнате. Гостей ожидалось более ста человек, места много надо было приготовить.
Решили мы столы клеёнками накрыть, чтоб за два дня запах клеёночный из них выветрился. Полезла я на шифоньер, там «стратегический» запас хранился – два отреза по двадцать метров, и два по десять (мама всегда к войне готовилась, любила всё с запасом покупать). Стали мы эти клеёнки разворачивать – фигушки, слиплись намертво! Так и выкинули все шестьдесят метров на помойку!
В связи с такими событиями меня на следующее же утро откомандировали в райцентр, благо день базарный был - не занимать же такую ерунду, как клеёнки, у соседей?! Я отважно ринулась исполнять поручение, одна, с самого раннего утра. А мне только-только пятнадцать исполнилось…
Прибыла я в город, припёрлась на рынок, хожу по прилавкам, клеёнки ищу. Вижу – навстречу мне идут Ваня с Леной. Вот так удача! Встретились, обнялись, пошли по рядам. Мы с Ленкой впереди идём, товар выбираем, Ванька сзади плетётся, тоже башкой вертит.
В общем, Лена помогла мне клеёнки эти чёртовы купить, тридцать метров, помидоров ранних пять кило, черешни три кила, для украшения столов, десять метров полотенчатого материала, чтоб гости руки вытирали – мне длинный список покупок составили. В какой-то момент я оглянулась, и увидела, что брат остановился возле прилавка, к рубашке примерился. Я посмотрела на него, он махнул рукой – мол, идите!
Мы и пошли. Идём, болтаем, но через некоторое время Лена встрепенулась:
- Ой, а Ваня-то где?
Я говорю:
- Он вон там остановился, рубашку мерить.
А Лена:
- Ой, деньги-то у меня!
Короче, расстроилась она не на шутку, и всё повторяла:
- Меня Ваня ругать будет!
Я ей попыталась объяснить, что брат сам велел нам дальше идти, что догонит он нас, никуда не денется, и всё такое. Лена немного успокоилась, но дёргаться не перестала. И не зря – когда Ванька догнал нас, то сразу стал наезжать на жену. Разгубастился, словно колхозный мерин!
- Да как ты посмела уйти, да вместе с деньгами, да я, как дурак, рубашку выбрал, а заплатить не могу, и бла-бла-бла…
А я тут как тут:
- Да ты ж сам нам велел дальше идти! Не хочется с нами ходить, возьми деньги и ходи один!
В общем, я его отчепушила. А то поглядите на него, какой поросёнок – сам себе рубашку не смыслит купить, а жена виновата! Ваня психанул, схватил Лену за руку и уволок её от меня. И оставил меня посреди рыночной площади с тремя сумками! Даже помощь не предложил!
А всё потому, что я переключила внимание жены с него, звездака, на себя. Вот скажите, кто из нас больше в помощи Лены нуждался?!
Я потом ещё на вокзал пёрлась пешком, чтоб помидоры и черешню в городском автобусе не помяли, по дороге купила три килограммовые банки селёдки пряного посола, пять буханок хлеба. Как ишак гружёный пёрлась, у меня даже уши вспотели!
Дома я пожаловалась родителям на поведение брата, а мама меня попыталась урезонить: да зачем ты с ним ругалась, ты же его знаешь, он не любит, когда ему возражают. А папа трезвый был, поэтому ограничился небольшим замечанием:
- Я ж говорил – с червоточинкой он. Х… картавый!
Вот так вот – мама проблемы никакой в поведении племянника не видела, а папа сразу его гнилое нутро разглядел! И я эту гнильцу чувствовала...
Прошло лет шесть. Я уж отдельно от родителей жила, за шестьдесят километров. Приехала как-то раз к маме с папой погостить, а тут Лена телеграмму прислала – встречайте с московского автобуса, еду на лето с детьми. Тётушка в это время болела, а её муж душевной болезнью маялся (в запое вторую неделю был). Папа сбегал на завод, выпросил машину, и мы с ним поехали Лену встречать, на поворот трассы.
Приехали, встретили. Лена со всеми тремя детьми приехала, старшему уж семь исполнилось, среднему четыре, младшему полгода всего. Мы пообнимались, закинули баулы с вещами в кузов и собрались ехать. И тут Лена меняется в лице и посеревшими губами шепчет:
- Я плащ в автобусе забыла! А там, в кармане, семьдесят рублей…
А автобус уже уехал! Мама моя, как её затрясло! Как заколотило! Меня так не колотило, даже когда я в первый раз рожать шла! Да что там говорить, меня так не ломало, даже когда оба родителя на моих руках умирали, и родной муж!!!
Шофёр машины сразу ситуацию просёк, дал по газам и помчался вдогонку за автобусом. А Лена до того разволновалась, что чуть ребёнка не уронила. Пришлось мне младшего на руки брать, хоть он и ревел во весь голос – он же меня в первый раз видел.
Мы уж с папой её и уговаривали, и подбадривали, но она билась в истерике:
- Меня Ваня теперь убьёт! Кто-нибудь уже плащ нашёл и деньги прикарманил! Что же теперь будет?!
Вот так вот: мой брат до того зашпынял жену, что убил веру в людей, надежду на помощь с их стороны. Хотя, ситуация не такая уж и трагичная была. Да, семьдесят рублей в то время неплохими деньгами были, но не такими уж и великими. И ругать Лену не за что было: она пять часов в автобусе ехала, с тремя детьми малолетними, за которыми глаз да глаз нужен. Тут немудрено замотаться, и не то, что плащ, а и голову собственную потерять!
История эта хорошо закончилась: шофёр автобус догнал, плащ нашёл, на деньги в его кармане никто не позарился. Но Лена ещё долго в себя прийти не могла, всю трясло её нещадно…
Потом время понеслось вперёд, я нарожала своих детей. С братом я редко встречалась, раз в пять лет, а вот с Леной постоянно пересекалась. Мы с ней болтали, как давние подружки, обо всём на свете. Но как только речь заходила о Ване, она становилась похожей на пришибленную курицу. Нет, брат не бил её, даже не грозил никогда применением физической силы. Но как она его боялась!
При этом и мама моя, и тётушка говорили, что у них образцовая семья. Ваня не пьёт, всю денежку в дом несёт, всю зарплату, калымы и калымчики. Да, я признаю, все деньги в кармане Лены хранились, но она была вынуждена просить разрешения на малейшую покупку. Даже трусы себе без разрешения не могла купить! При этом она и сама работала, на трёх работах: дворником на двух участках и уборщицей в клубе. И денег в семью приносила ненамного меньше, чем муж.
Ваня с Леной до сих пор живут вместе. Их сыновья давно переженились, внуков родителям нарожали. Всё у них хорошо и гладко. И Ваня всю жизнь уверен, что он образцовый муж. А Лена живёт в полной уверенности, что она - плохая жена.
Иногда я приезжаю в свою деревню, погостить, останавливаюсь у родственников. Родители мои давно умерли (мама в 2001 году, папа в 2010), дом я продала. Поэтому и хожу по родственникам. Собираемся мы за столом, начинаются воспоминания. Я спрашиваю:
- А как там Ваня поживает?
Он редко приезжает, болеет частенько, а семья большая, болей, не болей – всем помогать надо.
Женская половина моей родни начинает разглагольствовать о том, как Ленке повезло в жизни: муж не пьёт, трехкомнатная квартира у них в Москве, ребята тоже хорошие, серьёзные, все женаты, детей воспитывают.
Мужская половина моей родни пожимает плечами – ну, живёт он, и живёт…
И мужики дружно начинают вспоминать моего папу.
- А помните, как дядюшка сказал мне – куда б вороне не лететь, везде г…но клевать? Я тогда хотел в Прибалтику ехать, за большой денежкой…
Ха-ха-ха!
- А помните, как он мне сказал – по словам-то ты Лев Толстой, а по мудам-то мужик простой? Я тогда повыпендриваться решил, дядюшку трезвой жизни поучить…
Ха-ха-ха!
- А помните, когда я в партию надумал вступать, дядюшка меня Патриотом прозвал? Как увидит меня, бывало, так и дразнить начинает: Патриот, нас…ал всем в рот!…
Ха-ха-ха!
Вот так вот: моего «неправильного» папу, который не скупился на обидные прозвища и язвительные комментарии, любил заложить за воротник, всегда вспоминают с теплом и юмором. А «правильного» Ваню, такого примерного и трезвого, вообще никак не поминают. Хоть он ещё и живой! Но – словно и нет его в этом мире.
Но никто проблему в поведении Вани не видит. Ну, да, он такой: требовательный, высокомерный, с гонором. Но у него же всё нормально: и квартира, и дача, и сыновья хорошие. Я пытаюсь открыть родственникам глаза – что же в Ванькиной жизни хорошего? Первую квартиру, двушку, не ему, а его жене дали, она ж дворником была. Потом она третьего родила, им трёшку выделили. Не Ваня же этого ребёнка рожал?! И дача ему от тестя и тёщи досталась, в наследство. И ребята у него, хоть и трезвенники, все к отцу с матерью жить припёрлись, своего-то не нажили. Двенадцать человек на семидесяти квадратах ютятся! Да и сам в профессии не состоялся – учился на нефтяника, инженера буровых установок, а всю жизнь простым электриком на заводе вкалывал, за копейки несчастные. Что же в жизни брата хорошего?!
А меня никто не слышит. Все твердят одно и то же: всё у Вани хорошо, Ленке не на что жаловаться. А Лена и не жалуется. Она просто свято верит в непогрешимость собственного мужа. И что все остальные мужики такие же крокодилы, как и её супруг. Только большинство ещё и пьёт, а ей непьющий экземпляр крокодила достался…
Лена сильно сдала в последнее время, постарела, головными болями мается. Ещё бы! Всю жизнь с таким деспотом жить – никакого здоровья не хватит! Но она по-прежнему дружелюбна и мила, располагает всех к себе открытостью и непосредственность. Не сумел мой деспотичный брат убить доброе начало в её душе, как не старался.
Но и Ванька здоровьем не пышет, куча всяческих недугов у него. Его червоточинка точит его самого изнутри, разъедает тело и душу. А Лена крутится вокруг него, забывая о своих болячках. И так всю жизнь.
А со стороны – всё у них хорошо, почти идеально. Только никто не видит Ленину истоптанную душу, даже она сама этого не замечает. И если случится так, что Ваня уйдёт из этой жизни раньше жены, только Лена и будет горевать о нём своей истоптанной душой. А остальные… А для остальных его и сейчас уже нет…
Всем добра и здоровья! Берегите себя и своих близких! Подписывайтесь, ставьте лайки, если понравилось, пишите комментарии. Буду очень рада!