Оглавление
Орочий лагерь стал виден вечером второго дня, после ухода из проклятой деревни. Огромный, скорее заготовка настоящего города, чем стойбище дикарей. Периметр окружен бревенчатым частоколом и подобием рва с кольями на дне.
Земля вокруг на добрую сотню метров вытоптана до плотности камня, покрыта неопрятной щетиной пней. К частоколу с внутренней стороны через равные промежутки жмутся аляповатые сторожевые вышки.
Мы остановились на вершине заросшего лесом холма в почтительном удалении от лагеря. Не хочу нарваться на орочий разъезд или охотников.
Надев очки со стеклами из волшебного хрусталя, я тихо застонал, глаза ноют от непривычного приближения. Лагерь словно под холм перепрыгнул. Стали видны орки и мелкие постройки со штандартами кланов.
В центре обширное капище с алтарём - высунувшимся из земли булыжником. По краям вбиты столбы с ликами орочьих богов, обвиты цветными лентами и гирляндами цветов.
То и дело капище заполняется разными кланами, орки совершают богослужения и приносят жертвы столбам. Я подкрутил магические окуляры, заметив странный переполох.
Орки собираются в центре лагеря, выстраиваются в две шеренги у огромного шатра. Двое шаманов с охапкой цветов нырнули под полог. Часть орков начали бить в походные барабаны. На звук стали собираться остальные жители лагеря.
Вскоре из шатра вышла рослая орчиха с пышным венком полевых цветов, прижимающим черную гриву. Шаманы шагают по, бокам, бросая лепестки из широких чаш ей под ноги.
Орчиха - походный вождь, судя по раскраске лица. Одета в кожаные штаны и жилет из волчьей шкуры на голое тело. Руки обвиты сухими мышцами, с отчетливо проступающими жилами. Темно зеленая кожа расчерчена шрамами, полученными в жарких схватках.
При каждом шаге крупная грудь призывно колышется. Норовя распахнуть жилетку и без того застегнутую на одну пуговицу. От орчихи веет суровой мощью и… дикой женственостью.
Нижний край желетки колышется, открывая живот с широким валиками преса. Я смачно выругался и сорвал очки, схватился за голову и почти побежал к Лису.
Живот орчихи заметно округлен и это точно не от сытного обеда.
***
Напарник успел разбить импровизированный лагерь: два спальника по бокам от ямы с выложенным костром. Даже притащил молодую косулю. Животное лежит в сторонке от спальников, вывалив язык и глядя стеклянными глазами на кусты. На шее отчетливые следы клыков.
— Ну что там, босс? — Весело спросил Лис, выкалдывая хворост в яму-кострище. — Наметили, с какого конца начнете бойню? Мне ведь еще место выбирать надо. Я, знаете ли, страсть - люблю смотреть, как дерутся другие!
— Угу, — буркнул я, утирая пот со лба, — ударю прямо в главные ворота. Чего прятаться? Их там всего несколько тысяч.
— А если не откроют? Полезете як белка… мм… белка… давно я белок не ел! Особенно супца из белок… ух. Ах да, я слышал, вы - матёрый повар, а уж больно захотелось нормальной еды, а не вяленого мяса. Приготовите это замечательное создание?
Он кивнул в сторону косули и нагло заулыбался. Я глянул на тушку, совсем молодая, с сочным мясом без лишнего жира.
— Сто золотых.
— Чего?! – возмутился Лис вскидывая руки, даже подпрыгнул от негодования. – Да вы мне за этот поход всего сто пятьдесят платите! Вы её что, золотом фаршировать собрались?!
— Я – высококлассный повар. – С ухмылкой ответил я. – Мои услуги стоят дорого!
— Да я за сотню золота её сырой сожру! Пятьдесят!
— Восемьдесят!
— Шестьдесят четыре и пять серебряных!
— По рукам. Давай, тащи в тот конец лагеря.
— А чего я-то?
— Я повар, а не носильщик. Так что сносилуй её туды.
Лис, бурча под нос, подхватил косулю и потащил к склону холма. Там в траве белеет полоса соляного круга, а на низких ветвях покачиваются бронзовые амулеты. Я оглянулся в сторону стойбища, внутренности сжала ледяная лапа, а в желудок словно дистиллированной воды плеснули.
Отмахнулся от тревожных мыслей и пошел за напарником, мысленно перебирая подходящие рецепты.
***
Лис по моему наказу углубляет яму костра и прокапывает дымоотвод. Будет очень неприятно, если дозорные замятят пламя или дым.
Когда я закончил разделку, солнце почти скрылось за горизонтом, и холм поглотила ночь. Нарезав мясо, швырнул ненужные остатки за защитный круг в кусты. Почти сразу там зашуршало, зачавкало и озлобленно зарычало, отгоняя конкурентов.
Я поспешил к огню, доставая из инвентаря ком глины, широкие листья, баночки специй и мёд. Мясо отдал Лису, наказал тщательно отбить, а сам взялся за соус.
Каждый отбитый кус мяса щедро смазал перцово-медовым соусом. Завернул в листья и тщательно смазал глиной, скатал в массивные шары, размером с кулак взорослого мужчины.
Оценив размеры шаров, нехотя спрятал большую часть в инвентарь. Там они долго не потеряют свежести. Оставшиеся бережно опустил в яму с костром и присыпал углями.
Выждал положенное время, под нетерпеливое урчание живота Лиса. Вытащил спекшиеся в керамику шары, сбрызнул холодной водой и по очереди расколол ударами рукоятью ножа.
Запах ударил мощный, втянулся в ноздри. Рот переполнился слюной, а желудок задергался, рыча и требуя поскорее забросить лакомство внутрь.
Лис шумно сглотнул, жадно облизнулся, почти достав кончиком языка до глаз. Обжигаясь, ухватил первый кус, по пальцам, смачивая шерсть, побежали струйки мясного сока, смешанные с мёдом. Торопливо, будто отнимут, затолкал в пасть и облизал кисть, стараясь не упустить ни капли сока.
Глаза закатились, а морда расплылась в глуповатой улыбке.
— Фнаете, мафтер, а Фам не ферил… — выдавил Лис, старательно прожёвывая, приложился к непонятно откуда взявшемуся бурдюку с вином. — Но Вы правы, за такое не жалко и сотни золотых.
— Хорошо, с тебя сотня. — Сказал я, нарезая мясо ножом, и используя его вместо вилки.
Мясо тает во рту, лаская язык дивной смесью вкусов, переливающимися, точно радуга. Сладость, острота и нежный вкус запеченого мяса.
А я уже и забыл, насколько хорош в готовке.
Лис, уталив первую голод, начал есть размеренно, наслаждаясь каждым кусочком и потягивая вино из бурдюка. Копируя меня, насадил особо сочный кусок на кончик ножа, сказал мечтательно:
— Вот разбогатею, найму вас поваром! Пойдете?
Я пожал плечами и ответил в тон:
— А что? Я не прочь побыть личным поваром императора.
Лис поперхнулся, протянул бурдюк, спросил, стараясь увести разговор в сторону:
— Так что там у зеленых?
— Наша смерть.
— Вот прямо «смерть»?
Я вздохнул и приложился к бурдюку. Ночной лес вокруг медленно просыпается. За пределами соляного круга слышны шаги, сверкают желтые глаза. В траве стрекочат цикады, над головами перекрикиваются ночные птицы.
За спиной Лиса пролетела пара светлячков и исчезла в кустах. Вино оказалось совсем не подходящее к мясу. Я скривился и вернул бурдюк, сказал:
— Там беременная орчиха.
— И что? — Фыркнул Лис. — Или у вас гравидофобия?
— Что?
— Ну это… боязнь беременных баб… как будто бывают беременные не бабы… хм…
— Нет, не в том дело. Раньше орков создавала игра. Никто не рождался по-настоящему. Теперь они размножаются сами, а значит больше не привязаны к локациям. Несколько лет, и они заполонят все окрестные земли.
Дальше ели молча, леги спать по обе стороны от ямы-костра.
