Дверь таверны отворилась, скрипя петлями, стукнулась о стену. Посетители с ленивым интересом обернулись на вошедшего. Официантка пробежалась взглядом по фигуре, оценила рост и ширину плеч. Незнакомец одет в приталенное черное пальто, коричневый свитер грубой вязки с высоким воротом. Выцветшие джинсы заправлены в растоптанные сапоги. На поясе справа висит меч в лаковых, красно-черных ножнах.
Осенний ветер ворвался в таверну, треплет светлые волосы незнакомца и пытается приподнять полы пальто. Посетители смотрят на него с мрачным ожиданием, а официантка с жадностью всматривается в острые черты лица и голубые глаза.
Оглядевшись, мужчина закрыл дверь и направился к столику в самом углу зала. В полной тишине подошвы стучат по широким ссохшимся доскам. Из каморки выскочил вышибала, обвешанный амулетами, как друидское древо, впился взглядом в новенького. Начал поочередно щупать обереги и бубнить под нос. Посетители подобрались, готовые броситься на гостя, если он начнет меняться или корчиться.
Мужчина сел за стол, не обращая внимания на общее напряжение. Махнул официантке, девушка с готовностью подбежала, игриво улыбнулась, накручивая локон на палец.
— Девочка, принеси мне слабого вина и каши.
Голос путника мягкий, не вяжущийся с угловатыми, грубыми чертами лица и густой щетиной.
— Каши какой?
— Какой? — Брови незнакомца поднялись на середину лба, а в голосе проскочило искреннее удивление. — У вас что и выбор есть?
— Конечно! — Бойко ответила девица, не отрывая взгляда от глаз путника. — Наш край поставляет караванам множество круп! Так какую хотите, гречневую, ячменную, чечевичную или пшеничную?
— А какая с мясом?
— Значит, гречка... хорошо, с вас серебряный, а если нужна комната, я готова дать... скидку.
Официантка подмигнула, мужчина слабо улыбнулся и достал из кармана серебристый кругляш с эмблемой каравана. Положил на стол и подвинул в сторону официантки... в руке девушки сверкнул нож. Лезвие коснулось монеты, надавило. Глаза мужчины сузились, а левая рука соскользнула со стола к мечу.
Девушка подвигала ножом, довольно улыбнулась и, спрятав, сграбастала серебряный.
— Настоящее.
Посетители и вышибала разом потеряли интерес к новенькому. Вернулись к разговорам, а в случае охранника — в каморку.
— Уж простите, добрый господин. С прошлым караваном прибыло куча проходимцев с фальшивым серебром. Вроде монета, как монета, а через день обращается в кусок коровьей лепешки.
— Ничего, я понимаю.
Официантка широко и многообещающе улыбнулась, чуть наклонилась, открывая взгляду гостя глубокий вырез.
— Мясо сейчас будет готово! А комната... если что обращайся, красавчик.
Мужчина проводил её недоуменным взглядом, хмыкнул и поскрёб подбородок. Откинулся на стуле и, похлопав по карманам, достал деревянный портсигар. Сунул в зубы неопрятную самокрутку и прикурил от чахлого огонька каганца, стоящего в центре стола.
С блаженным видом откинулся на стуле и выпустил в потолок кольцо белесого дыма. По залу поплыли мощные запахи ромашки, мелиссы и вишни. Соседи принюхались и удивленно переглянулись.
Официантка вернулась, когда мужчина докурил и, затушив самокрутку о подошву, бросил под стол. Поставила перед ним высокую кружку, деревянную миску, полную гречки и щедро политую бурым соусом с кусочками мяса.
Мужчина потянул носом и довольно кивнул.
***
Насытившись, лениво потягивает вино, погрузившись в мысли и поглядывая по сторонам. Мрачный мужик, сидящий в противоположном углу в обнимку с пузатым кувшином и еще тремя пустыми под столом, шумно шмыгнул, скривился и начал реветь. Навзрыд, давясь слезами и соплями, утираясь рукавом. Борода быстро промокла, а залитые вином глаза распухли и покраснели.
— За что? — Лепечет пьянчуга. — За что боги так ненавидят старого Владэшко? Сначала Год Хаоса и семья, а теперь вот это?! Какой демон обозлился на меня? Какая ведьма накликала беду на честного Владэшко? Почему именно моё поле подняло в воздух?!
Путник вздрогнул, отставил вино, ножки стула скрипнули по доскам. Поднявшись, потянулся с сочным хрустом и направился к ревущему. Дабы меч не болтался, небрежно положил ладонь на навершие рукояти. Вышибала высунулся из каморки, остро зыркнул и спрятался обратно.
Остальные посетители, порядком захмелевшие, не обратили внимания. Встав перед плачущим, спросил, делая жесты свободной ладонью:
— Что у тебя случилось, добрый человек?
— А?!.. ик... а тебе какое дело, приблуда? — мгновенно забыв о слезах, окрысился бородач. — А ну пшел отседа! А то в дышло дам!
Он сжал кулаки, тощие, с выступающими венами и острыми костяшками. Путник широко улыбнулся и, наклонившись процедил так, чтобы слышал только грубиян:
— Я хочу помочь, так что прояви уважение. А не то я прямо здесь срублю твою башку и брошу свиньям. Ты меня понял?
Глаза пьяни расширились, он шумно икнул и кивнул, так усердно, что почти ударился лбом об стол. Лицо побледнело, на щеках ярко проступили оспины и тонкие шрамы.
— Сейчас я к тебе подсяду и ты спокойно расскажешь о своей беде. Ясно?
— Д-да... сударь, зачем оно вам?
— Мне скучно, а летающих полей еще не видел. Рассказывай, я теряю терпение!
***
Окрестные земли и до Года Хаоса были житницей, а после ими и остались. После катастрофы поле Владэшко начало давать по два-три урожая в год, должно быть, боги решили сжалиться. Ведь в первые дни погибла вся семья фермера. Но сам Владэшко быстро потерял интерес к жизни и просто пропивал весь доход от продаж зерна, а вскоре и вовсе стал сдавать поле в аренду соседним фермерам.
Неделю назад по злой воле неведомых сил, поле взмыло в воздух. Пьяница остался без дохода и сейчас пропивает остатки былого богатства.
— Там и раньше были странности... — промямлил фермер, утирая слезы рукавом, — да только сейчас где их нет?
— Какие именно?
— Ну... ночью под землей был свет, холодный такой... просвечивал, как через намасленную бумагу. Мы уже что только не пробовали, жертвы приносили... трёх ягнят! Круги чертили, даже священника шарлатана с молитвами вокруг возили! Ничего...
— Хм... — протянул путник, задумчиво постучал пальцем по столу и спросил, — ну, а теперь чем будешь заниматься?
— Не знаю... подамся батраком к дядьке на ферму, авось, примет горемыку. Эх... если бы не всё это, уже б дворянство выкупил, а теперь так и останусь грязным землекопом!
Лицо Владэшко просветлело, он подался вперед и ухватил собеседника за руку, горячо выпалил:
— Возьметесь? Любые деньги заплачу! Что угодно сделаю! Хотите, к племяшке сосватаю? Она у меня вон какая красавица! Вот такие дойки отрастила! А батька её у меня в больших должниках! Не откажет!
Путник скривился, вырвал руку.
— Берусь, но плату выберу после. Согласен?
— Да! Спасибо, мил господарь! — Владэшко полез через стол обниматься, не удержал равновесия и грохнулся о столешницу.
Полежав неподвижно, он поднял взгляд и почти трезвым голосом спросил:
— А как вас величать?
— Ролан.
***
Ночь пахнет грозой и полынью. Ролан идет по дороге, змеящейся вдоль чахлого леса. Лунный свет искажает очертания деревьев, превращая в скрюченные руки мертвецов. Меж стволов пляшут желтые огоньки, то ли пикси, то ли светлячков-переростков. Часть неба затянуто рваными тучами, похожими на комья грязной ваты.
Ферма Владэшко раскинулась на обширном участке земли, отвоеванной у леса еще до Года Хаоса. Довольно странное расположение, но Ролан видел и не такое. Однажды натолкнулся на заброшенные горячие источники высоко в горах. Так что ферма на границе леса — такая себе странность.
Он заговорил, просто чтобы услышать человеческую речь:
— Летающие пласты земли? Свечение? Хах, прямо первые дни Года Хаоса. Интересно, почему это случилось сейчас.
Слова повисли в быстро холодеющем воздухе вместе с облачками пара. Дорога плавно свернула к ферме, деревья подступили вплотную, Ролан всем существом ощутил голодные взгляды тварей, притаившихся в кустарнике на обочине. Ладонь сжала рукоять меча, потянула.
Впереди нарастает топот и надсадное, хриплое дыхание. Клинок выскользнул из ножен, рассыпая искры отраженного лунного света. Ролан остановился, согнул колени и чуть сгорбился, отводя руку с мечом в сторону, для быстрого удара.
Темнота выплюнула щуплую фигуру в черной рясе, человек бежит, шатаясь, как пьяный. Ролан облегченно выдохнул, но меч не убрал. Бегун затормозил, едва не упав в ноги приключенцу. Согнулся, уперев руки в колени, грудь раздувается, как кузнечные меха. Дыхание вырывается болезненно сиплое, с влажными хрипами. Лицо тонкое, с почти женским подбородком, пунцовое от бега. Волосы грубо острижены в жидкое кольцо вокруг лысой макушки.
— П-путник... — захрипел человек в черном, опустив голову, — не ходи туда... там... там зло! Проклятое место.
— Это хорошо, что проклято. — Ответил Ролан, медленно убирая меч в ножны.
— Х-хорош-шо? — Незнакомец посмотрел на мужчину с суеверным ужасом и непониманием. — Чего тут... хорошего?
Ролан нависает над ним, как черная скала. Голубые глаза сверкают, как звезды, почти светятся в темноте. Бегун торопливо перекрестился и сбивчиво зашептал молитву.
— Проклятое не бывает скучным. Плюс такие места часто привлекают интересную нечисть. — Ответил Ролан, запоздало поинтересовался. — А кто ты и что здесь забыл?
— Я местный священник...
— О, а я думал вас всех вздернули за Год Хаоса. Прямо ночь чудес, осталось встретить единорога верхом на девственнице!
Священник отдышался, голос стал ровным и хорошо поставленным, как у оратора, привыкшего общаться с толпой.
— Сей благословенный край в годы бедствия сохранил благочестие, не в пример остальным землям, где слуг Господа линчевали. А здесь, я, чтобы выполнить предначертанное Господом и прогнать Тьму!
— Так чего бежишь?
Священник потупился, разбито прошептал, глядя в землю:
— Оно сильнее меня...
Ролан громко хмыкнул.
— Кто бы сомневался. Нынче креста боятся только мыши, да и то, только если кинуть.
Священник отвел взгляд, выпрямился, оказавшись ниже на полторы головы. Спросил настороженно:
— А кто вы, и почему идёте на ферму?
— Я — Ролан, простой искатель приключений. Владэшко нанял меня разобраться с проблемой.
Священник поджал губы, бросил взгляд за спину, будто ожидая увидеть мчащую по следам нечисть.
— Господин Ролан, пожалуйста, возвращайтесь! Приходите днём! Сейчас там смерть!
— Днём скучно.
Ролан прошел мимо священника, сразу забыв о бедняге, двинулся дальше по дороге. Обернулся на звук шагов — священник идёт следом.
— Вы чего, падре? Ни как хотите напасть со спины?
— Что? Нет! Я просто не могу отпустить вас туда одного.
Ролан пожал плечами и продолжил путь. Дорога вывела к широкому полю, залитому серебряным светом. В воздухе на высоте нескольких человеческих ростов висит пласт земли, в окружении комьев и обломков размером с амбар. Видны странные конструкции, торчащие снизу.
— Занятно... — пробормотал Ролан, идя вдоль провала и поглядывая на каменные стены, выдвигающиеся из земли. — Очень занятно. Падре, а что вас так напугало?
— Голоса, детские. Пока я молился, вот здесь, они звенели вокруг, но стоило открыть глаза... никого вокруг не было, а потом... потом меня начали дёргать за рясу и требовать поиграть с ними... я не выдержал.
— Понятненько...
Ролан прикурил самокрутку от толстой спички, мотнул кистью, туша огонь и бросил огарок в дыру. Затянулся, наслаждаясь ароматами цветов вишни и душистых трав. Дым застыл в воздухе, медленно расплылся в причудливый узор.
— О, гляжу, вы не бедствуете... табак нынче дороже золота. — Удивленно сказал священник, глядя на огонёк самокрутки.
— Если бы. Это обычные целебные травы и цветы вишни, дрянь редкостная, но сбивает жажду табака, да и пахнет приятно. Кроме голосов, ничего другого не было?
— Вспышки голубого света, там...
Священник указал на парящий «остров». Ролан смерил расстояние взглядом, огляделся. В отдалении заприметил двухэтажный амбар, хмыкнул и пошел к нему.
В котловане вспыхнул синий свет, тьма раздвинулась, открывая круг из каменных блоков. Свет поднялся к «острову», разбился о землю, растекся, освещая, и потух. Ролан остановился, до рези в глазах вглядываясь в тьму.
Каменные блоки источают едва заметный голубой свет. Мужчина покачал головой и продолжил путь к амбару. Вместе со священником взобрался на крышу и огляделся. Парящее поле темно, но в самом центре из каменной сторожки сочится свет.
Священник забормотал молитву, а Ролан достал меч, сел на крыше, положив клинок на колени. Из внутреннего кармана извлек крохотные склянки, запечатанные сургучом.
Вскрыл обе и, поочередно обмакнув палец, принялся рисовать на стали магические символы. Поймав укоризненный взгляд священника, нагло улыбнулся:
— Чего кривитесь, падре? В отличие от ваших шаманизмов, это работает.
Закончив, Ролан поднялся, держа оружие в левой руке, отряхнул пальто и пошел к краю. Разбежался и прыгнул с края крыши стоящего почти вровень с парящим пластом, на миг позвоночник пронзило страхом, что земля обвалится...
В ноги ударило, Ролан перекатился через плечо и вскочил. Священник прыгнул с диким криком, приземлился не так умело. Несколько секунд лежал лицом в земле, затем застонал и поднялся.
— Ого, падре, хороший прыжок!
— Спасибо...
***
Чем ближе к сторожке, тем холоднее воздух. Под сапогами похрустывает смерзшаяся земля, а изо рта вырываются плотные клубы пара. Ролан покрепче сжал меч, заглянул внутрь, щурясь от слепящего света. Охнул, свет ослаб, стала видна широкая каменная лестница, ведущая далеко вниз.
Ролан озадаченно обошел сторожку и снова заглянул внутрь, пробормотал озадаченно:
— Как так? Она же больше внутри, чем снаружи... а Владэшко не так прост, как мне казалось.
— Нечестивая магия!
Поколебавшись, они вошли внутрь, начали спускаться по лестнице к источнику света — синему пламени, танцующему на гранитной плите. Звук шагов разлетается вверх и вниз, отражается от потолка. Голос священника звенит на высокой ноте, слова молитвы путаются, смешиваются трясущейся от холода челюстью.
Ролан дёрнулся, приложив ладонь к уху, медленно обернулся, держа меч наготове.
— Показалось...
— Что?
— Да будто сзади женщина шла... шаги такие лёгкие, хм...
— А детские голоса?
— Нет, такого не было.
Дальше двинулись осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Пламя внизу усиливается, разрастается, захватывая всю плиту. Волосы на затылке зашевелились, точно от холодного ветра. Ролан вздрогнул, вдоль шеи скользнули ледяные пальцы. Нечто мягко надавило на плечи, прошептало на ухо:
— Это ты?
Кожу ожгло холодом, тонкие иглы впились в ухо. Ролан крутанулся на месте, ударил мечом держащего за плечи... Клинок рассёк воздух, лязгнул о ступень, выбив куцые искры.
Мужчина, рыча от боли опустился на колено, прижимая ладонь к обмороженному уху. Священник подскочил к нему, осторожно сдвинул руку и вскрикнул — ухо покрыто изморозью.
— Dios Mio!
— Всё плохо? — прохрипел приключенец, настороженно оглядываясь.
В темноте позади мелькнул смазанный женский силуэт, а может, просто показалось. Ролан поднялся, ухо нестерпимо колет, по лицу пробегают судороги.
— Падре, поглядывайте за спину, боюсь, это так просто не отстанет.
— Нам нужно уходить!
— Нет. — Твердо ответил Ролан, указал на огонь. — Нужно закончить.
***
Священник громко зачитал «Ave Maria» на комканной латыни, разглядев детские кости на плите. Ролан встал у огня, не чувствуя тепла и пытаясь отогреть ухо ладонью.
— Должно быть, это дети Владэшко... — пробормотал священник, закончив молитву, — несчастные души...
— А жена, значит, мне ухо отморозила? — Пробормотал Ролан. — Знаете, как они погибли?
— Ну... Владэшко говорил, что они просто пропали.
— Ага... в странном сарае посередь поля.
В шелесте огня слышатся детские крики, сдавленные мольбы о пощаде. Лицо Роланда затвердело, а губы сжались в тонкую линию. За спиной раздался потусторонний шорох, мужчина повернулся, опустив меч. На две ступени выше стоит полупрозрачная женщина в порванной одежде. Через горло тянется широкая черная рана, почти отделившая голову от тела.
Она покачивается из стороны в сторону, словно выбирая, на кого кинуться первым.
— Это ты? Владэшко? Ты?
— Его тут нет. — Сухо ответил Ролан.
Привидение отшатнулось, точно тюль, сдутый ветром, в голосе появилась тень разочарования.
— Нужен Владэшко... хотя... и вы сгодитесь. Сбавите страдания детей...
Она медленно поплыла на них, вытягивая руки. Лицо исказилось, рот раскрылся так широко, что челюсть опустилась до груди, открыв бездонную пасть.
— Ну вот, нам конец, господин Ролан, не видать нам рай или ада. Она сожрёт наши души, а тела бросит на алтарь.
— Посмотрим. — Процедил путешественник, запуская руку под пальто.
Достал маленький мешочек и, подбросив, рубанул мечом, в воздух взметнулась тонкая взвесь серебряной пыли, заискрилась в отсветах голубого огня. Коснувшись призрака, пыль вспыхнула, по ушам резанул тонкий визг. В этот же миг Ролан размашисто рубанул, меч прошел сквозь привидение, как сквозь студень. Призрак отшатнулась, попыталась ухватить, но человек увернулся, полупрозрачные пальцы скользнули по спине, оставив на пальто инистые дорожки.
— Беги, святоша! Мать-перемать...
Священник не заставил себя уговаривать, побежал, падая и отталкиваясь руками от ступеней. Ролан отмахнулся мечом, призрак взвыл и попятился. Воспользовавшись моментом, путешественник рванул вслед за священником.
***
Фермер поднял на Ролана мутный взгляд, в таверне повисла тишина.
— О... благодетель! Ну как... ик... справился?
— Сегодня закончу. — Процедил авантюрист, ухватил Владэшко за горло, дёрнул к себе и прорычал в перепуганную харю. — И ты мне в этом поможешь, детоубийца.
С соседних столиков поднялись завсегдатаи, один сказал веско:
— Вы бы сударь, отпустили Владэ, по-добру по-здорову!
— Он принёс в жертву древним богам жену и детей! — Сказал Ролан, доставая свободной рукой меч. — Если не снять проклятье, их духи не только его поле в воздух вздёрнут, но и ваши, попутно убивая всех, пока не доберутся до убийцы. Вы этого хотите?
Завсегдатаи притихли, лицо Владэшко побледнело до синюшного оттенка. Мужчины потупили взгляды, спешно сели, отворачиваясь от пьянчуги.
— Я не виноват! — Крикнул детоубийца, глаза задергались стараясь найти поддержки у земляков. — Вы же меня знаете! Я любил их! Но те голоса, они меня заставили!
Народ старательно отводит взгляды, Ролан тряхнул Владэшко, сказал глядя в глаза:
— Конечно ты не виноват. А прибыли с доходов небось раздавал пытаясь загладить вину?
Фермер умолк, обмяк в хватке приключенца, Ролан зыркнул на мужиков и рявкнул:
— Чего расселись?! Верёвку тащите и телегу! Хоть пальцем пошевелите ради спасения собственных шкур!
***
Связанного Владэшко швырнули в разделанную телегу, в рот запихали кляп из грязных тряпок. Споро отвезли к парящему пласту земли, Ролан вырвал кляп и швырнул на землю, как мешок отрубей, зычно крикнул, сложив ладони рупором:
— Эй! Владэшко здесь!
В ответ сверху раздался призрачный вой, подул ледяной ветер. Ролан запрыгнул обратно в телегу, встал у козел не спуская взгляда с притихшего Владэшко. Конь всхрапнул и потянул телегу не дожидаясь команды возницы, прядая ушами и часто оглядываясь.
Когда связанный фермер скрылся за поворотом, конь перешел на вальяжный шаг... истошный вопль боли и ужаса разнесся над лесом, оборвался на высокой ноте.
Земля дрогнула от страшного удара, грохот покатился над лесом. Конь испуганно заржал, помчал, не разбирая дороги. Ролан сел на скамейку, держась рукой за борт и задумчиво глядя на поднимающийся над деревьями столб пыли.