Продолжаю расхлебывать последствия единственного года в неподходящей группе детского сада. И рассказывать о них.
Для новеньких и тех, кто забыл, ретроспективно: нашу небольшую группу, где все было хорошо, расформировали; детей распихали по другим. В той, куда нас определили, воспитатели не жаждали заниматься с СДВГ-ребенком, действовали по принципу, лишь бы не мешал остальным.
Сына отправляли посидеть в раздевалке во время занятий, не брали на праздники, не пресекали нападки на него одногруппников. Как оказалось, это были только цветочки.
Уже через пару месяцев я заметила, что ребенок изменился. Если раньше он старался все делать самостоятельно, то сейчас он сразу кричал, что у него ничего не получится. Любое замечание вызывало взрыв негативных эмоций.
Кульминация наступила ближе к апрелю. К тому моменту мы уже ждали перевода в логопедический сад, и я буквально зачеркивала на календаре дни до конца учебного года.
Уже не помню, что послужило поводом для ссоры. То ли он не хотел выключать мультики, то ли не убрал что-то, что я просила. В какой-то момент разговор вышел на повышенные тона. И тут произошел взрыв….
«Я плохой! Отдайте меня в полицию! В детдом!» - рыдал сын. – «Я непослушный! Вам не нужен такой сын! Вам нужен другой, хороший ребенок».
У меня был просто шок. Мы никогда даже и в мыслях такого не произносили. Я стояла, окаменев. А парень, тем временем, искал чемодан, в который можно было бы сложить вещи, и совал мне в руки телефон, чтобы я «вызвала полицию».
В какой-то момент мелькнула мысль – манипулирует. Но нет, истерика была настоящей. В голосе ребенка я слышала боль, страх и еще много чего совсем недетского.
Я судорожно вспоминала советы психологов. Подойти. Крепко обнять. Но первая попытка оказалась неудачной.
«Не трогай! Ты меня сейчас задушишь!» - верещал сын, и я даже понимала, где он слышал эти слова.
В какой-то момент мне удалось его поймать, обнять и успокоить. В общей сложности рыдал он минут сорок.
- Сынок, разве мы тебе когда-то такое говорили?
- Нет.
- Ну а с чего ты взял, что ты не нужен нам и что ты плохой?
- Сам так понял.
Я видела, что сын что-то не договаривает. Или не может объяснить. Но не понимала, как вытянуть из него источник проблемы. Тем временем, подобные вспышки стали повторяться. Не помогали ни уговоры, ни объяснения, ни ласковые слова. Даже коррекция приема препаратов не исправила ситуацию.
Единственная надежда была на нашего психолога. Но еще до того, как мы попали к нему на прием, разгадка ситуации пришла с неожиданной стороны.
«Можно с вами поговорить? - в один из дней догнала меня во дворе садика мама одной из одногруппниц. До сих пор мы с ней вежливо здоровались утром в раздевалке, но близко не общались. – Это по поводу вашего С.»
Дальше просто цитирую ее рассказ:
«Я на прошлой неделе забирала дочку пораньше, нам к врачу надо было. Захожу в группу, смотрю все детки обедают, ваш – круги по раздевалке наматывает. Мы пока одевались, вышла нянечка. И я слышу, она вроде сама с собой разговаривает, пока что-то там делает, а вроде, как и ему ворчит. И, мол, хулиган, и не слушается, и маме с папой, небось, все нервы вымотал. И что таких деток в полицию или в детдом отдают. А ваш мальчик молчит, но губка дрожит и слезы на глазах. Я при ребенке-то ей замечаний делать не стала, но, когда вышли, дочку спросила, мол, что происходит. А она сказала, что И.Т. на всех всегда так ворчит, но другие дети привыкли и не обижаются, а он новенький, и еще немножко не такой, как все, и ему больше достается».
- Так может к заведующей сходим? – у меня просто не было слов.
- Да что тут, меньше двух месяцев осталось, - замялась та мама. – У нас выпускной впереди, вы в другой сад идете. Может не будем уже разжигать?
К заведующей я, конечно, сходила. Но последствия этой истории мы разгребаем до сих пор. И сами, и с психологами. Прогресс есть и очень заметный. Но еще работать и работать.
Самокритичности сына хватило бы на целый класс, и еще бы осталось. Если кто-то где-то виноват, он берет вину на себя, потому что «он всегда виноват». Если у него что-то не получилось, «он тупица» (это он сам себя так, вы не подумайте, что мои слова). Если я начинаю ругать за что-то, «он плохой и нам не нужен». Да. До сих пор.
- Слушай, ну тебе 8,5 лет, взрослый парень, ты же понимаешь, что это глупости, - не устаю объяснять.
- Понимаю. Но когда расстраиваюсь или вижу, что ты сердишься, где-то внутри, как пружинка сжимается, и становится страшно-страшно. И я уже не могу остановиться.
Муж до сих пор думает, что все это манипуляция. Но я чувствую, что у него эти черти внутри – очень искренние. И, пожалуй, моя самая большая мечта на сегодняшний день – выгнать их. И вернуть парню нормальную самооценку.