Есть такой атлантический хребет, разделяющий океан на Старый и Новый Свет. На протяжении тысяч миль он змеится на большой глубине. И только в одном месте выходит на поверхность. В Исландии. Собственно, Исландия – и есть это дно над водой. Тот, кто ленится лезть на глубину, может изучать тектоническую историю с комфортом.
То же верно для тех, кто хочет увидеть своими глазами Россию-1917.
То есть говорят, что мы в 1917 утратили некую Россию. Это верно. А где посмотреть?
Только в Евпатории Россия-1917 выходит на поверхность. Нигде больше не видно, какая она была, дофевральская. И какая могла быть, например, Россия-1927. А в Евпатории видно повсюду.
То есть, где-то еще – надо подстегивать фантазию и представлять.
А здесь – видно. Физически. Можно сняться на фоне. Эстетика частной собственности.
Кто хочет это прочувствовать – ехать в Евпаторию a must. Вы отдыхаете на море и изучаете историю в архитектуре. Вы наслаждаетесь и жалеете, что всё так кончилось. А за архитектурой стоят не только архитекторы, но и заказчики, постояльцы, строители. Люди. Стоит во весь рост – не прячется (да и не спрячешь) – русская Ницца.
Могли бы жить в другой стране. Буквально другой – не юридически, а фактически. Не «наследница наследника», а сама, та.
А на ЮБК не видно?
Не видно. По дворцам, усадьбам – не видно. Видно бывает по обычным домам. Для обычных людей, почти безымянных.
Скажут: Суздаль, Питер – «Русь изначальная», «Россия молодая»...
Суздаль – на самом деле: «а мы ещё не начинали».
Петербург – на самом деле: «на низком старте».
Евпатория – на взлете. Тут никак не подходит «подрезали крылья». Подбили лебедя из 10-дюймовой пушки. Нет даже тушки.
Кучка перьев – русский модерн начала 20 века. Того самого, серебряного. Роскошный даже и сейчас – особенно сейчас, в век бумажный. Петербург строили как витрину. Москву как рабочее место. Здесь строили для отдыха. А отдых – это то, как хочется всегда. Строили мечту – для себя. То есть будущее. Каким мечтали его видеть.
Википедия дарует Евпатории достопримечательности советские, то есть, сплошь азиатские, и это понятно: Мечеть Хан-Джами, Текие дервишей, Турецкие бани, Кяризы, Караимские кенасы, Свято-Николаевский собор, Греческий храм Святого Илии, Армянская церковь Сурб Никогайос. (Этот список – не мистификация, не шутка!) Советские должны были забыть Российскую империю, империю Запада.
Ни слова о главном.
Роскошный, вычурный, асимметричный – чумовой... модерн остался в Москве – немного, им хвалится Пречистенка. В Питере мало – и строили мало – не имперский стиль, слишком личный, индивидуальный. В Евпатории он повсюду. Обшарпанный, словно только что из-под фашистских захватчиков – пережил захватчиков советских, постсоветских и антисоветских (что не просто одно и тоже, это одни и те же). Ветхий, как завет, нереставрированный – и слава Богу, что.
Ходят слухи, что планируется капремонт. Капремонт – слово и дело страшное, государево. Он капитальный и капиталистический. В нем слышатся капралы без наполеонов и капуста без королей. При антисоветских ремонта не было – и осталось всё. При постсоветских он будет и останется – что? Гостиница «Москва» слезам не верит.
Для России Крым – Америка. Весь русский свет стремился в Новый Свет. Больше солнца, свободы, фантазии. Строили все – от номерных царей до почти безымянных купцов. Никто не миновал Крыма. Почти безымянные, – они каждый со своим лицом.
Так строились города в пышущей здоровьем и силой стране. Нет ничего – и европейский курорт в одночасье. Блистающий дивный мир.
Особенно во время войны. Границы закрылись: «карантин самоизоляции», вместо Франции-Италии люди поехали в Евпаторию. Для удобства протянули железную дорогу. Одну в Мурман – воевать, другую сюда – отдыхать. Воевали по-европейски, позёвывая. Не ожидая удара в спину от союзников.
Русские модерн любили – в нем легко выразить национальный характер и личные претензии. Он снисходительный. «Мы, Модерн Великий, прощаем классицизму и не держим опалы...» В нем что-то от принца Флоризеля. Нерегулярный, бессистемный, хаотичный, легкомысленный – яркий. Не план А, Б... План «Я».
Но в работу пошёл план «Мы». Исполнялся з/к. Почти именными «Щ».
Конечно, дело не в архитектуре. Модерн не революция отвергла. Промелькнуло его время – нисходящих с эмпирей идей. Снизошли так, что грохнулись оземь, обернулись лебеди кротами «земельку поделить». Но осталось ощущение полета и надлома. Полета чужого, а надлома своего. И это было самое начало будущего России, вздумавшей только взмахнуть крыльями.
Будущее, каким оно могло быть – видно в Евпатории. Как музей «островкрыма». Но не было этого будущего. Ничего не было.
Ничего и нет.
Капремонт.
По теме: Чью версию истории революции мы изучаем