Александр Скурчаев в Светлогорске личность известная. Сегодня он вице-президент по блокчейн-технологиям НАЦЭ (национальной ассоциации цифровой экономики) России, основатель и CEO (генеральный директор) фонда SANZA ASSET MANAGEMENT. А ведь еще несколько лет назад Александр Скурчаев возглавлял Светлогорский районный узел почтовой связи, баллотировался в местные депутаты, а потом резко пропал с радаров.
— Ради чего вы оставили должность и сейчас живете на две страны?
— Работа в качестве руководителя узла почтовой связи действительно была вполне перспективным направлением. В моем подчинении всегда находилось свыше сотни человек. Но после 11 лет работы на почте, три из которых в должности руководителя, я ушел. Все мои решения – эволюционные. На любом месте я взвешиваю, насколько могу быть полезен, сумею реализовать себя и привнеси что-то нужное. Проблема той работы для меня к концу деятельности свелась к внутреннему конфликту между эффективностью моего руководства и справедливостью того, что я делал. Для меня это совершенно неприемлемая дилемма и условия, в которых я не работаю.
Светлогорский узел почтовой связи при моем управлении был одним из лучших в области. По заработной плате мы занимали первое место. И были лучшими по уровню производительности труда. А сводилось все к тому, что те деньги, что мы зарабатывали, перераспределялись среди менее эффективных узлов. Я считаю, что такая система, при которой человек работает больше, а получает меньше является дискриминационной. Я как руководитель не мог требовать от работников повышения качества услуг, при этом понимая, что человек будет работать больше без вознаграждения.
— Как начался путь в цифровую экономику?
— Все берет начало из моего мировоззрения. Я атеистический экзистенциалист. И в цифровой экономике я увидел решение коммуникаций между государством и обществом. Их можно построить на принципиально иных условиях.
Например, сейчас в обществе есть антагонизм и оппозиция: государство само по себе, оно нам что-то должно, что-то там не то делает. У обеих сторон друг к другу есть претензии. А цифровая экономика обезличивает этот процесс.
Еще во времена руководства почтой, я говорил своим работникам, что я персонаж, обеспечивающий работу регламентов и процессов, со мной нельзя «договориться». Есть законы и процессы, и они должны быть исполнены в любом случае. Просить у меня как-то «договориться», значит просить меня быть неэффективным, быть халатным. Но даже при всей моей структурности я понимал, что всего лишь человек, и субъективный фактор исключить не могу.
А одна из функций цифровой экономики — это именно снижение субъективного фактора. Такой максимально быстрый и обезличенный процесс.
Лучше объясню на примерах. Правила в любом случае прописывает человек, но исполняет машина, одинаково для всех, чтобы избежать дискриминации. По сути, цифровая экономика участвует не в формировании решений, а в их исполнении.
Например, три основные стандартные задачи любого чиновника — это оказание госуслуг, контрольно-надзорная деятельность и работа с обращениями граждан. Во всех трех случаях есть субъективный фактор. Кому выдать справку или решение, а кому нет, в каждом случае определяет конкретный чиновник, исходя из своего состояния, понимания и т.п.
В работе с обращениями то же самое, но уже с привязкой к соблюдению сроков. Человек привязан к сроку, и если срок поджимает, то проще дать отписку. Да и сам анализ обращений очень субъективен. Например, когда наблюдается рост обращений у конкретного чиновника, то это расценивается как плохая работа и слабая глубина рассмотрений. Хотя, на самом деле, все принципиально иначе. Если конкретный чиновник на своем месте решает вопросы граждан, к нему и обращаться будут.
Ну, а контрольно-надзорная деятельность – это вообще непаханое поле для коррупции и манипуляций. Куда прийти, с какой проверкой, только пикни. И сами результаты этой деятельности для обычных граждан являются закрытыми. Простой пример: строящийся жилой дом, чиновники проверяют сроки строительства, стадии, технологии. Дольщики, вложившие туда свои деньги, ничего этого не знают. Максимум, что они могут — оценить работу по количеству возведенных этажей.
Поэтому одна из задач цифровой экономики — перевод госуслуг в цифровую форму. Как обстоят дела у нас сейчас? Человек за какой-то бумажкой идет в офис. Там обращение регистрируют и на бумажном носителе выдают результат.
В цифровой экономике все принципиально иначе. Гражданин обращается через централизованный электронный портал госуслуг, заполняет чек-лист, а система формирует ему решение. Ведь чиновник, по сути, также руководствуется набором правил, нормативных предписаний и скриптов. Такой процесс получения документов исключает субъективный фактор и проходит в разы быстрее.
На примере Российской Федерации скажу, что за последнее время они в этом направлении осуществили большой прорыв. У нас тоже есть Национальный центр электронных услуг и оператор ОАИС, оказание электронных услуг есть в планах всех госпредприятий.
Например, в мою бытность начальника узла почтовой связи у меня в плане стояла всего лишь одна такая услуга в месяц. Поэтому в том виде, в каком он должен быть, этот портал нефункциональный.
Мы ничем особо не отличаемся по менталитету от граждан России. Если люди увидят, что так им быстрее и выгоднее решать свои вопросы, они будут обращаться через электронный портал, как это сейчас происходит там.
— Какая выгода от этого государству в лице чиновника?
—Для чиновника в этом выгод нет никаких. А вот затраты государства цифровая экономика снижает кратно, при этом повышая его эффективность. И приводит к сокращению огромного количества чиновников. Именно поэтому главной проблемой внедрения цифровой экономики являются государственные лобби. Но цифровая экономика хоть и делает государственное присутствие не таким многочисленным, при этом не снижает степени его влиятельности.
На самом деле, от этих процессов в итоге выигрывают все, даже те, кого сократят. Просто в таком случае все будут жить в более эффективном и технологичном государстве, а у людей появятся возможности для реализации себя в других областях.
— Какую роль во всей этой идиллии играет блокчейн?
— Начну с того, что блокчейн как технология достаточно не новая. Она разработана в середине прошлого века как один из способов шифрования данных.
В наше время большим толчком к ее дальнейшему развитию стало появление криптовалют и всего этого ажиотажа вокруг них. Криптовалюты привлекли внимание к блокчейну за счет спекулятивного интереса, но в итоге стали и препятствием в его развитии. Для государственных институтов криптовалюты стали проблемой, совершив революцию в криминальном сегменте. Покупка-продажа наркотиков в интернете, трансграничные финансовые операции, минуя мониторинги, спонсирование терроризма и анонимной политической деятельности, все это волнует многие государства. Поэтому полноценной легализации криптовалюты не получили нигде в мире.
Самой продвинутой в этом плане является Эстония. Очень сожалею, что прогрессивный белорусский Декрет ПВТ [главная цель документа — создать такие условия, чтобы мировые ИТ-компании приходили в Беларусь] так и не получил должной реализации из-за того, что инвесторы, которые готовы были прийти в нашу страну с деньгами, столкнулись с бюрократическими препятствиями. Отчасти и потому, что для современного чиновника криптовалюта и блокчейн – это одно и то же.
На самом деле – это разные вещи. Блокчейн – это система шифрования данных, реестр. Но при этом проведение операции в данном реестре не требует дополнительного источника верификации.
Например, сейчас, при заключении сделки мы обращаемся в определенные государственные структуры для подтверждения ее факта. Блокчейн не нуждается в присутствии третьего лица для подтверждения сделки. И вот это уже совсем идеалистическая картина.
На эту тему я написал небольшую работу для реального сектора экономики «О централизованном внедрении блокчейн-технологий в экономику Российской Федрации». Она сделана на базе электронного ПТС (паспорта транспортного средства).
Производитель, выпуская автомобиль, создает токен, содержащий все метаданные об автомобиле – серийный номер, цвет, тип кузова и т.д.
Когда автомобиль переходит к дилеру, его токен перемещается из одного личного кабинета в другой. При купле-продаже происходит следующее: покупатель перечисляет деньги продавцу, а тот через специальную платформу переводит ему этот токен. Все происходит быстро и автоматически. Никуда не нужно ходить, ничего оформлять. Государство тут выступает не более чем каналом связи, предоставляющим национальную платформу по токенизации.
Позиция нашей НАЦЭ заключается в том, что в центре таких сквозных технологий должно быть государство. Это создает правильную платформу в том числе и для криптовалют. Если такая валюта сделана на базе национальной платформы, тогда все понятно, прозрачно и легально.
Пока технологии блокчейн тестируются модульно в разных сферах. Мы же предлагаем сделать единую платформу, а все эти модули заключить в нее.
— Расскажите про слабые места и фактор выключенной розетки.
— Конечно, угроза хакерских атак или банального отсутствия питания существует. Но в блокчейне они кратно ниже. Например, привычные нам банковские карты до сих пор не везде проходят в случае неработающих картридеров или отсутствия электричества. Отсюда и большее доверие людей к наличным деньгам.
В крипторасчетах все проще. Они происходят через мобильные телефоны, которые более автономны. А перевести серверы на автономное питание с дополнительной защитой куда проще.
Что касается безопасности от взломов, то для блокчейна ее гораздо легче обеспечить. Сейчас информация хранится в электронном реестре, попадая в который, хакер может делать что угодно. Структура блокчейна сама по себе имеет высокую степень защиты, плюс к этому будет еще и инфраструктурная составляющая, работающая по специальным протоколам.
То есть, тебе нужно взломать сначала платформу госуслуг, потом випнет (защищенная сеть для передачи электронного документооборота), а затем еще и сам блокчейн.
Блокчейн- универсальная платформа для учета всего — от бухгалтерии до процесса выборов. Сегодня выборы на основе блокчейн тестируются на небольших локальных участках. Например, в Москве и области реализован выбор граждан на предмет того, какие дороги будут ремонтировать и как будут обустроены дворовые территории. Выбор осуществляется большинством голосов. А проблема накрутки решается за счет верификации каждого пользователя. Эта система показала высокую вовлеченность граждан и эффективность.
На рассмотрение в Госдуму РФ внесен очень интересный проект, который, как мне кажется, можно было бы реализовать и в Беларуси. Например, для того, чтобы кандидату выдвинуть себя на президентских выборах, нужно собрать сто тысяч подписей. Это достаточно сложная и дорогая процедура. Далеко не каждый обладает таким финансовым ресурсом или потом остается должен спонсорам.
Законопроект предусматривает возможность сбора до половины нужного количества подписей через порталы госуслуг.
Это исключает анонимность, накрутку и открывает возможности для большего количества участников без снижения их качества.
Соцопросы, проводимые в России, показывают, что население готово к электронному голосованию. Это решает проблему фальсификаций, массового скопления людей, затрат на проведение выборов, подсчет голосов и поддержание порядка.
Вполне возможно, что на ближайших выборах в 2024 году в России мы увидим, как минимум, частичное голосование, хотя бы на этапе сбора подписей именно по блокчейн.
— Где будет место человека в мире, в котором все автоматизировано?
— Эти вопросы, в том числе, мы обсуждаем в нашей ассоциации. Надо учитывать, что за первым уровнем автоматизации наступит второй, где все решения будут уже приниматься автоматически на основе скорингов. То есть, машины будут самообучаться и не нуждаться в участии человека.
На этом уровне человек уже будет только принимать готовые варианты. Пока сложно сказать, как это будет выглядеть. Об этом много дискутируют.
По сути, человек станет просто пользователем услуг. Хорошим примером в этом направлении являются скандинавские страны. Не принято говорить, что там в полной мере реализован социализм. Но и привычного ортодоксального капитализма, как например, в США, где главным показателем является производительность труда, там точно нет.
Я был в Швеции в 2003 году и уже тогда там в небольшом городке был только один магазин, где можно было рассчитаться наличными.
Там в плане реализации на первый план выходят творческие составляющие человека, а не рутинны процессы, которые за него решают машины.
Искусственный интеллект и нейросеть – это то будущее, которое мы сами спроецируем. Это будет некая модель, которая сможет мыслить приблизительно, как мы, в нашей системе логики, но отличаться рядом преимуществ. Она никогда не будет ничего забывать. Такой идеальный математик, логик, практик.
Я думаю, что внедрение блокчейн-технологий неизменно повлечет за собой изменения в качестве образования и в предметах изучения. И это будут даже не цифровые, а более философские предметы, на которых человеку будут объяснять кто он, и каково его место в этом мире. Чтобы каждый мог реализоваться в условиях, когда его базовые потребности по умолчанию закрыты.
Я убежден, что цифровизация приведет к безусловным выплатам всем гражданам. Если сегодня мы вынуждены работать, чтобы обеспечить себя необходимым, то в ближайшие десятилетия нам не придется этого делать. И тогда человек будет заниматься совершенно другими вопросами.
— Расскажите про личные планы
— Несмотря на то, что сейчас моя основная деятельность происходит в Российской Федерации, я не идентифицирую себя полностью с этой страной. Я белорус, и мне бы хотелось сделать что-то полезное для своей страны. Думаю, тот опыт, который я сейчас получаю, поможет в тех цифровых преобразованиях, которые неизбежно придут и в Беларусь.
Елена Сэки