РЕФЛЕКС ПАВЛОВА
Она, как и все девушки, ждала принца. Но в отличие от многих — дождалась. Он — привлекателен, романтичен, интеллигентен, умен, солиден, перспективен. «Павлов может все», — уважительно отзываются о нем коллеги. Его все так и зовут — Павлов. Даже она — Павлушей. Потому что они любят друг друга. Потому что они поженились. Как говорят китайцы — «впереди десять тысяч лет счастья…»
Но была в этом идеальном муже одна странность — он вообще никогда ее не ревновал. Ну, ни к кому. Ни капельки. Началось все так:
— Павлуша, представляешь, залезла сегодня в полную маршрутку, а там какой-то мужик прислонился ко мне и терся всю дорогу.
— Наверно, холодно было…
Она списала это на природную воспитанность. Дальше — больше:
— У нас на работе парень-стажер все время на меня пялится — аж неудобно.
— Мальчик тянется к прекрасному — это нормально.
Она насторожилась, потом успокоилась, даже обрадовалась — он так мне доверяет. Но, по-женски, решила все-таки проверить. Весь выходной прихорашивалась перед зеркалом и косилась на мужа.
— Любимая, а мы что — куда-то собираемся?
— Мне вчера позвонил университетский приятель, зовет в японский ресторан…
— А, иди, у меня аврал во вторник, да и эти твои суши я не перевариваю.
— Тебе что наплевать?! — почти закричала она.
— На мой желудок? Разумеется, нет — поэтому и не иду.
Он работал всю ночь. Она плакала. Потом все-таки уснула.
Целый день у нее все валилось из рук. В голову лезли самые нелепые мысли. Но одна рефреном — «он не любит меня». Вечером не выдержала и решила посоветоваться с закадычной подругой.
— Я к Люде поеду, давно не виделись.
— А кто это? Что-то я на свадьбе такой не помню.
— Она в Штатах работала, кстати, твоя коллега, новостей море — может, всю ночь проболтаем.
— Хорошо, дай адрес, я утром за тобой заеду.
Девушки устроились на террасе частного дома и, откупорив бутылочку брюта, стали купажировать, изливая друг другу душу. Их оживленную беседу два раза прерывали телефонные звонки, но номер не определялся, и они не отвечали.
В четыре часа утра, из темноты сада выплыл покачивающийся силуэт. Початая бутылка водки в левой руке, дрожащая правая, вся в порезах, красные, смотрящие поверх реальности глаза, ОТСУТСТВИЕ ГАЛСТУКА говорили о тяжелой психической травме визитера.
— Господи, Павлуша, что с тобой случилось?
— Свои вещи из квартиры я забрал — вот ключи, — невнятно промямлил он, и неуклюже бросив на стол связку, не то упал, не то скатился с крыльца в утренний туман. Больше она его никогда не видела.
— Я вообще ничего не понимаю — что с ним? — пробормотала она.
— Так ты что — жена Павлова?! Мы с ним пересекалась по работе, и бывшую его я знала — она была жесткая би, ни одной юбки не пропускала.
— Ты что, это бред, он же знает — я не такая… как он мог подумать?
— Это не бред. Да и не думал он ни о чем. Это — физиология. Ну, пошли в дом.
Люда включила свет и шлепнула лежащую на диване болонку:
— Опять ты, Берта, всю подушку обслюнявила...
КОСТЮМЧИК В ПОРУ
Весна. Повсюду зелень. Майские праздники. На лицах прохожих беспричинная радость. Взгляд выхватывает из толпы человека с необычайно одухотворенным выражением лица — как у младенца. Следуем за ним. Нам известно: он прибыл в родной город из заграницы. Этот человек прошел через ад. Три года мучений. Смертельная болезнь — больница — реанимация — кома (даже мерку гробовую снимать приходили), но... — палата интенсивной терапии — реабилитация. Он жив. Он вернулся. Как ни в чем не бывало, идет по бульвару. Улыбается. Жизнь начинается сначала — ветер в лицо — мысли о будущем (конечно же, прекрасном).
Куда он идет? Разумеется к Ней. Это Ей он обязан жизнью. Его похоронили все — друзья, дети, любовницы, жена. Она одна верила. Оплатила лечение в Германии. Приехать не могла — общались по скайпу. Бесконечное объяснение в любви. Теперь он идет к Ней. Почти пришел. Ее дом — подъезд — лестница — дверь — звонок, и — Она.
Он остановился на пороге — вероятно, подумал об ирреальности происходящего. Стоял с полуоткрытым ртом. Смотрел на Нее. Она сама бросилась к нему. Вцепилась в плечи, поцеловала в верхнюю губу — судорожно — до крови. Оцепенение прошло. Он с силой прижал ее к себе. Три года он не чувствовал себя мужчиной.
Следующим вечером они все еще лежали в постели — курили.
— О чем ты думаешь? — спросила она, после долгого молчания.
— Черт возьми, никогда еще не чувствовал себя таким… живым, что ли. И проголодался жутко — слона бы съел, а у фрицев вообще еду видеть не мог.
— Пойдем к моим друзьям — у них прелестный ресторанчик — хочу всем-всем показать, — какой ты у меня.
— Ну, пойдем, подожди — мне и надеть-то нечего.
— Я сейчас что-нибудь придумаю — она исчезла в соседней комнате.
Через минуту он уже любовался на себя в зеркало. Костюм цвета спелых маслин сидел идеально. Он повернулся вполоборота, поправил шелковое фиалковое кашне, щелкнул застежкой «Картье» на запястье и широко улыбнулся. Жизнь удалась.
В комнату второпях вбежала она — еще полуодета.
— Ну как тебе мой «Армани»?
— Удивительно сидит. Как влитой. Я так похудел, а он как будто по мне сшит. Где такой раздобыла?
— Да достала по случаю, пару лет назад — бросила она небрежно, расчесываясь.
Он повернулся перед зеркалом снова, и… вдруг его лицо застыло, потом перекосилось, подбородок задрожал, из гортани вырвался нечленораздельный хрип. Невероятная догадка ошеломила. На ходу стаскивая пиджак, он кинулся к двери.
Она еще долго стояла посреди комнаты, в ГРОБОВОЙ тишине, с расческой в руке. Она была очень доброй женщиной. Просто… излишне предусмотрительной.
ЛИШНИЙ ПИРУЭТ
Она была очень красивой девочкой. Занималась бальными танцами. Ее манил мир танго, румбы, фокстрота, ча-ча-ча, обжигающих взгляд платьев, грациозных мускулистых партнеров — вселенная яркого света и кружения… коллапсировала. Родители сказали: «Танцы — это несерьезно. Пойдешь на юридический». Она не посмела ослушаться. Училась хорошо. Особенно разбиралась в римском праве. Четкие формулировки «Дигест» напоминали ей ритм свинга, а трактат «О соединении слов» вальсы Штрауса. Окончила с красным дипломом. Пошла работать в прокуратуру. Обвинение всегда строила по образцам латинского красноречия. Судьи не понимали ни слова, и выносили самые суровые приговоры. Всеобщая ненависть, удачная карьера и абсолютная фригидность давали ощущение счастья…
Он с детства зачитывался авантюрными романами, обожал профессора Мориарти и боготворил Сергея Мавроди. По настоянию родителей получил профессию лингвиста. Защитил диссертацию по теме «Сентенции античных риторов в судебной практике древнего Рима». Потом сорвался. Оказался замешан в грязной афере. Привлечен к ответственности по статье 159 УК РФ — мошенничество. Отказался от адвоката — на суде защищался сам… Так они и встретились…
Она взглянула на сутулого человека за решеткой с привычным презрением. Каа начал свой смертельный танец. Она обвивала обреченного противника удушающими кольцами цитат Азиния Поллиона и уже готовилась заглотить жертву, как вдруг подсудимый встал, расправил плечи и звучным голосом, сочетая необычайную силу с приятностью слога, развеял ее обвинения, словно ветер паутину. Она слушала, затаив дыхание. «Это же из Манлия Торквата» — пронеслась профессиональная мысль, тонущая в возбуждении. Впервые почувствовав себя женщиной, она преобразилась в Багиру. Хитроумные, обманчивые, то ласкающие, то берущие за горло метафоры не оставляли шансов на спасение. Она кончила, опустилась на стул, хотелось закурить. Но это оказалась только прелюдия. На речь Марция Филиппа он ответил «метким словцом» Суллы Счастливого. А потом — раненный зверь бросился на хищника. Он терзал ее разум и чувства, с грубым натурализмом Кассия Севера. Она беспомощно всхлипывала фразами Лактация. Которые, впрочем, не произвели на присяжных должного впечатления. Вердикт однозначен — подсудимый оправдан.
Она шла по длинному коридору суда, не замечая издевательских усмешек сотрудников. Вышла, села в машину, повернула ключ зажигания, слезы лились сами собой. «Мне уже тридцать пять. Молодость ушла на глупое законоковыряние и латинские сентенции, — какая нелепая жизнь. Нет — это не я. Я — другая». Она все решила бесповоротно. Уволилась из прокуратуры, закрыла счет в банке, наплела соседке какой-то бред и улетела в Буэнос-Айрес. Танго, вино, секс на пляже — она жила жадно и танцевала страстно. Но все мысли — только о нем. Однажды, инстинктивно, позвонила на родину — соседке — узнать, как дома. Ее искал мужчина — оставил свой номер. Конечно ОН.
А дальше — бесконечное, сумасшедшее, неудержимое объяснение в любви. Атлантика бушевала от страсти. Нелетная погода — только телефон и Wi-Fi.
Однажды она задержалась — прямо из гримерки набрала его.
— Прости, любимый. Я сегодня выступала допоздна. Зато как! Зал бушевал от восторга! Даже в воздух стреляли, представляешь?
— Дикая страна Колумбия. Там что в суд с оружием пускают? Надеюсь, в тебя не попали.
— Какая Колумбия?
— Ну, мне твоя соседка сказала, что тебя направили по обмену бороться с колумбийскими наркокартелями.
— Ты что, дурачок, я ушла из прокуратуры. Я в Аргентине — в школе танго. Все получается — потрясающий успех. Гастролирую — не поверишь, выиграла кубок Монтевидео. Местные меня даже зовут «Амазонка в пончо». Никогда бы…
Он прервал ее разочарованным надрывным до боли криком:
— Я любил Амазонку в мундире, она танцевала как богиня! — и бросил трубку.
Она слушала гудки и молча смотрела в пустоту зеркала. К ней подошел ее партнер — бронзовый мачо с прекрасным торсом. Положил руку на плечо. Она ничего не чувствовала.
— Пэпита, сегодня ты слишком накрутила на выходе, так и ноги переломать не долго…
Об авторе
Олег Новокщёнов. Автор романа-анализа Amystis (Чтиво, 2019). Родился в семье высокопоставленных торговых работников, ставших жертвами Андроповско-Горбачёвского произвола. Детская обида толкнула юношу в объятья процветавшего в Воронеже панк-движения. Оле г являлся вокалистом и автором текстов группы «Уклонение». Так, с криками «Панки-Хой!», он поступил на истфак Воронежского госуниверситета (1996). Изучал советскую экономику и писал манерные декадентские стихи. После выпуска устроился слесарем в ТСЖ и начал осваивать прозу. В соавторстве с А. Киреевым и Д. Горшечниковым написал роман «Архив барона Унгерна» (Чтиво, 2018). Освоил ряд профессий на Воронежском областном телевидении: корреспондент, ведущий, сценарист, режиссёр-постановщик, редактор. Оттуда попал в политику. Работал депутатским и губернаторским райтером, специалистом по связям с прессой. Член-учредитель регионального отделения «Партии ветеранов России» (2013). Пресытившись политическим театром, перешёл в детский, стал худруком «Театра с улицы Лизюкова» (2015). После его развала работает драматургом и режиссёром в ряде выездных детских театров и совместно с А. Киреевым пишет новую книгу — «Колода судеб».
