Виндз направил свой корабль наперерез шхуне. Когда до её капитана дошло, что патрульный корабль намерен перехватить его, он развернулся и кинулся наутек. «Пчёлка», настырная, как настоящая пчела, не отставала ни на ярд. Неизвестно, как долго продолжалась бы погоня, не соверши капитан «Ведьмы» ошибки. В результате неудачного маневра шхуна потеряла ветер, и Виндз немедленно воспользовался этим, чтобы подойти вплотную. Вскоре он с четвёркой стрелков был уже на борту «Ведьмы». Джервейс спешил ему навстречу.
˗ Чем обязан, сударь?
˗ Морская охрана, капитан Виндз. Предъявите документы на судно и груз.
˗ Может, сначала вы предъявите свои документы?
˗ Извольте. – Виндз протянул ему бумаги. – Надеюсь, что ваши документы будут оформлены столь же безукоризненно.
Джервейс побагровел. Над ним осмелились смеяться, а он не мог ответить так, как привык. Жестом пригласил пройти в каюту, выложил на стол пачку бумаг.
˗ Вот, пожалуйста. У нас всё чисто. – Виндз неторопливо перелистал накладные.
˗ Что у вас в трюме?
˗ Практически ничего. Тара да балласт. Можно сказать, себе в убыток взял...
˗ Что за тара?
˗ Бочки. По старой дружбе уговорили...
˗ Я хочу осмотреть трюм. Будьте любезны сопровождать меня.
Они спустились вниз. На первый взгляд, ничего подозрительного не было, но опытный глаз старого моряка заметил неточность.
˗ Где у вас второй трюм?
Джервейс растерялся. Мало кто догадывался о существовании ещё одного трюма. Этот капитан, чего доброго, и вторую его хитрость раскусит, как гнилой орех. С ним надо держать ухо востро. Вслух же Джервейс сказал:
˗ На корме. – Изо всех сил надеясь, что голос его звучит ровно.
˗ Проводите меня.
Виндз легко выбрался из трюма, подождал, пока грузный Джервейс вскарабкается по трапу. Они прошли на корму. Стрелки неотступной тенью следовали за ними. Перед тем, как спуститься, Виндз приказал:
˗ Реас, Хард, останьтесь наверху. Соло, Рид, со мной.
˗ Можно подумать, вы мне не доверяете, капитан Виндз...
˗ Не доверяю, капитан Джервейс. Людям, у которых на корабле есть потайные трюмы, иной раз в голову приходят странные фантазии. А я не хочу, чтобы надо мной – совершенно случайно, разумеется – захлопнулась крышка люка или мне на голову рухнуло что-нибудь тяжёлое. Но не будем задерживаться. Ведь вы, кажется, куда-то спешили, когда мы встретились?
Оставив шпильку без ответа, Джервейс стал спускаться в трюм. Виндз следовал за ним. Здесь было гораздо теснее, но, так же, как и в главном трюме, почти всё место занимали бочки. Соло шагнул к одной из них, приподнял фонарь и вдруг присвистнул:
˗ Взгляните, капитан! Неудивительно, что Джервейс не хотел с нами общаться!
Из бочки, мигая от яркого света, испуганно смотрел на них человек.
˗ Кто ты и что делаешь в бочке?
Человек поднялся. На руках и ногах у него были кандалы.
˗ Осмелюсь доложить, господин, я рыбак из Гринсленда. На наши лодки напали пираты, лодки потопили. А нас захватили в плен. Вначале нас было человек тридцать, но часть продали на рудники, а нас везли на тростниковые плантации. Так я понял из их разговоров.
Пока пленник рассказывал, Соло и Рид не теряли времени даром. Вскоре еще с десяток испуганных, оборванных людей стояли рядом с рассказчиком. Чувствуя, как холодная ярость поднимается в нем, Виндз повернулся к Джервейсу:
˗ Ключи!
˗ Они в каюте.
˗ Рид, проводи этого господина в его каюту. Если он вздумает что-нибудь выкинуть, стреляй в него и в каждого, кто рискнёт помешать. Соло, передай на «Пчёлку», пусть готовятся принять пассажиров и взять «Ведьму» на буксир.
Виндз поднялся на палубу. Отдав принесённые Джервейсом ключи Харду, он оглядел угрюмо столпившихся поодаль матросов.
˗ Капитан Джервейс! Я вынужден арестовать вас и ваш экипаж по обвинению в пиратстве и работорговле. Прикажите вашим людям спуститься в трюм и после этого следуйте в вашу каюту. Вы будете находиться под арестом до прибытия в порт Зурбагана, где я передам вас в руки полиции.
Матросы глухо зароптали, но никто не осмелился протестовать открыто. Лица у морских стрелков были такие, что всем было ясно без слов – при малейшей попытке бунта любой будет убит на месте. Виндз молча наблюдал, как захлопнулась крышка люка, как Хард задвинул засовы. Так же молча он проводил Джервейса до его каюты, запер замок. И, только оказавшись на борту «Пчёлки», почувствовал, что скрученная, сжатая до предела пружина внутри начала ослабевать.
Ему стоило огромных трудов сдерживать себя всё время на борту «Ведьмы», но он понимал – закричи он, сорвись, и через секунду палуба превратится в кипящий котел, где озверевшие люди будут кидаться с ножами друг на друга. Глядя на идущую на буксире «Ведьму», он от души и с облегчением выругался словами, не вспоминавшимися ему со времен бродячей юности. Обернувшись, увидел превратившегося в соляной столб Орда и не мог не рассмеяться, глядя на выражение его лица, где изумление смешалось с восхищением.
***
Через месяц состоялся суд, но результаты его не устраивали Виндза. Судили Джервейса и его экипаж, в адрес рудничного начальства было вынесено частное определение и на этом дело закрыли. Когда же Виндз попытался доказать, что нити тянутся гораздо дальше, его одёрнули: «Ваше дело следить за порядком на море, а тут мы сами как-нибудь разберемся. Нечего считать, что вы умнее всех».
Как ни был Виндз раздосадован таким ответом, ему пришлось отступить. Но отступить для него не означало сдаться. Получив недельный отпуск, он уехал из города. Вернулся похудевший и потемневший и был крайне неразговорчив. Когда же встревоженная его молчанием Дина начала его расспрашивать, сказал:
˗ Знаешь, в юности мне пришлось поработать и на плантациях, и в каменоломнях, но это – детские игрушки по сравнению с тем, что я видел. За эти дни я побывал в местах, где ад может показаться раем. Я беседовал с рабочими, управляющими, перевернул гору документов. Не спрашивай, как мне это удалось, тут все средства хороши. В бумагах всё чисто, хотя нет уверенности в том, что все подписи там подлинные. Рабочие же рассказывают страшные вещи, да я и сам увидел немало...
Дина, нужна твоя помощь. Надо поднять шум вокруг этого дела. Как можно больше шума. Пусть печать заставит власти всерьёз заняться проверкой на рудниках. Подай мысль своему редактору послать молодого и настырного журналиста, скажем, на юг Капароля или в Кассет.
˗ Твой совет опоздал на два дня. Позавчера наш редактор заявил, что скорее можно получить новости от слепоглухонемой черепахи, чем от нас. После этой тирады он послал на Капароль Дориана Линара. Он же должен ехать потом в Кассет... Да, едва не забыла. Тебя вызывают завтра в мэрию.
***
В приемной мэра Виндз столкнулся с начальником порта. Тот был озабочен.
˗ Вы растревожили осиный рой, капитан! Меня только что расспрашивали о вас. Главный прокурор города рвёт и мечет! Что такое вы натворили?
˗ Понятия не имею, если не считать моей прогулки по окрестностям Зурбагана.
В это время секретарь пригласил Виндза в кабинет мэра. В кресле рядом с рабочим столом сидел главный прокурор города.
˗ Капитан Виндз по вызову явился!
˗ Проходите, капитан, присаживайтесь. – Мэр указал ещё на одно кресло. – Надеюсь, ваш отпуск прошёл приятно?
˗ Весьма. К тому же он был еще и познавательным. Я узнал много нового для себя.
˗ Вам, капитан, не мешало бы еще узнать, что вся ваша деятельность на прошедшей неделе есть не что иное, как превышение полномочий и самоуправство! – вмешался прокурор.
˗ Так-таки и вся, господин прокурор? Я, например, ел, пил, спал, совершал ещё кое-какие действия. Это тоже превышение полномочий?
˗ Не валяйте дурака, капитан! Вы прекрасно знаете, о чём я говорю! Какое право вы имели проводить инспекцию в Кассетских копях?
˗ Кто вам сказал такую глупость? Я интересовался копями из чистого любопытства. Кажется, оно ещё не наказывается в уголовном порядке?
˗ Да, если оно не касается государственных тайн.
˗ А разве жизнь рабочих на шахтах – государственная тайна? Мне кажется, если бы государство побольше интересовалось ею, у нас не было бы процессов, подобных недавнему.
˗ А мне кажется, что вы слишком много на себя берёте. Выполняйте свой долг, капитан, и предоставьте нам всё остальное, иначе вы рискуете распроститься с должностью.
Виндз постарался справиться с нахлынувшей злостью. Холодно сказал:
˗ Я вижу свой долг, господин прокурор, прежде всего в том, чтобы обеспечить безопасность города и его жителей! Именно в этом я присягал на площади год назад! Но, пока существуют люди, подобные Джервейсу, ни о какой безопасности не может быть и речи.
˗ Вы думаете, вас одного волнуют проблемы безопасности, капитан Виндз?
˗ У вас есть сын, господин прокурор?
˗ Да, но какое отношение...
˗ Самое прямое. Представьте, что однажды вечером ваш сын не возвращается домой. Вы переживаете. Ваша супруга в слезах. Вы обыскиваете больницы, морги, обшариваете каждый сантиметр морского дна, но всё попусту. Вы не находите себе места, а ваш сын в это время уже где-нибудь на руднике, куда его привезли, оглушив на улице. Его продали хозяину за десять-пятнадцать фунтов, потому что больше непривычный к тяжелой работе парень не стоит. И всё время, пока вы пытаетесь его найти, он по шестнадцать часов копает уголь, и плеть десятника оставляет следы на его нежной коже.
Вы знаете, как бьёт сплетённый из тонкой проволоки кнут с узелками на конце? Мой Дей Седли может рассказать вам об этом и даже показать следы от такого кнута! И подобное тому, что я рассказал, может случиться с каждым! Неужели мне сидеть спокойно и ждать, когда это произойдет? Можете отстранить меня от должности, но я не стану сидеть, сложа руки!
˗ Я вам это и не предлагаю. В ходе следствия по дела Джервейса мы выяснили названия ещё нескольких судов и имена их владельцев, занимающихся тем же, что и Джервейс. Вот список. Обратите на эти суда особое внимание при встрече. Но предупреждаю – никакой самодеятельности! Мне не хотелось бы отправлять вас под трибунал.
˗ Слушаюсь! Разрешите идти?
˗ Идите. Да, ещё один вопрос. Это правда, что вы начинали у капитана Дювалье простым матросом?
Виндз слегка поклонился:
˗ Вы неплохо информированы, господин прокурор. Да, это правда. Я могу идти?
˗ Идите.
˗ Есть!
Когда за Виндзом закрылась дверь, прокурор повернулся к мэру:
˗ Ваш капитан, похоже, считает, что он один обеспокоен безобразиями, которые творят эти подонки.
˗ Он привык рассчитывать на себя, и склонен к анархии, как все моряки, долгое время прослужившие в торговом флоте. Но он предан делу и абсолютно честен.
˗ Дурак тоже может быть честным и преданным, но от этого только хуже.
˗ Ну, к Виндзу это не относится. Дураком он не был никогда.
˗ В таком случае, надеюсь, у него хватит ума не соваться больше в змеиное гнездо. Змеи имеют привычку кусаться.
***
Вскоре Виндз нашел у двери записку: «Ты слишком долго был наверху. Берегись!».
Было ли это угрозой или предупреждением, но со временем он стал замечать, что любое дело, будь то покупка продуктов для отряда, кренгование «Пчёлки» или заказ новой формы взамен износившейся, стало связано с тысячей не существовавших ранее трудностей. К тому же на «Пчёлку» зачастили комиссии. Виндз волком готов был выть от них. Не успевала закрыться дверь за одними проверяющими, как на борт уже поднимались другие. Вместо того чтобы заниматься делом, приходилось сидеть и смотреть, как люди со скучными лицами роются в бумагах, проверяя все чеки, накладные, расписки, квитанции, ведомости и ещё целую гору всякой дребедени, и в тысячный раз давать одни и те же пояснения, отвечать на одни и те же вопросы. Не раз Нед добрым словом вспоминал Ольгарда, потратившего немало сил и времени на то, чтобы научить своего помощника тонкостям корабельной бухгалтерии.
Каждая комиссия уходила, убедившись в полном порядке на судне, но проходило несколько дней, на борт поднимались новые люди, и всё начиналось сначала. За месяц в «Пчёлке» побывало восемь разных комиссий. Последняя была особенно строгой. Постоянные придирки довели Виндза до белого каления. Сразу же после ухода инспекторов он отправился к прокурору и потребовал прекратить нашествие или предъявить ему обвинение.
Прокурор удивился:
˗ Почему вы против комиссии? Или вам есть, что скрывать?
˗ Я не против комиссий и готов дать отчет в своей деятельности, но нельзя же проверять до бесконечности! Сегодня я проводил восьмую комиссию, а месяц еще не кончился!
˗ Как восьмую?! Мой помощник просил у меня разрешения на проведение проверки в отряде, но, как правило, посылается только одна комиссия. Я разберусь с этим, капитан. Комиссий больше не будет, по крайней мере, в ближайшее время. А вот, кстати, и мой помощник.
Будьте любезны, господин Торквато, объяснить, чем вызвана столь тщательная проверка у морских стрелков?
˗ Весьма охотно, господин прокурор. Я не поверил выводам первой комиссии.
˗ И поэтому послали еще семь?
˗ Я считаю, что такому человеку, как капитан Виндз, доверять нельзя.
Прокурор нахмурился:
˗ Я вас не понимаю, помощник.
Торквато повернулся у Виндзу:
˗ Скажите, капитан, зачем вы сменили фамилию?
Удара с этой стороны Нед не ожидал. Он чувствовал, что юркий человечек по фамилии Торквато настроен враждебно и в своем обвинении пойдет до конца. Скрывать ему было нечего, его биография лежала в личном деле вместе с рекомендацией от Ольгарда и другими бумагами. Он не понимал другого – с чего бы вдруг Торквато заинтересовался его фамилией. Так или иначе, вопрос требовал ответа.
˗ Я ношу фамилию моего отца.
˗ Тем не менее, лет тридцать назад вас знали совсем под другой фамилией.
В разговор вмешался прокурор:
˗ Будьте любезны объясниться, помощник!
˗ Сию минуту, господин прокурор! – обернулся к нему со сладкой улыбкой Торквато. – Но сначала позвольте небольшую историю. Вы не против, капитан?
Ох, как не хотелось Неду никаких историй, но надо было держать лицо. Он пожал плечами:
˗ Как вам будет угодно.
˗ Итак, я приступаю. Лет тридцать назад или чуть меньше жил в Зурбагане парень. Говорят, это был неплохой парень, красивый и сильный. Правда, он был небогат, точнее сказать, беден, но не всем же быть миллионерами. Вам нравится моя история, капитан?
Нед заставил себя улыбнуться:
˗ Вам бы романы писать, господин Торквато. Успех был бы полный.
˗ Так вот, я продолжаю. Парень этот, как я уже сказал, был очень беден, попросту нищ. Но и это бы не беда, если бы он не был преступником. Увы, это часто случается среди бродяг... Впервые этот парень попал под суд в неполные девятнадцать лет, за пьяную поножовщину, кажется. Я не ошибаюсь, капитан? Нет? Тогда продолжим.
Вторая судимость не заставила себя ждать. Обвинение в контрабанде, незаконном хранении и ношении оружия, сопротивлении при аресте повлекло за собой восемь лет строгого режима. Но уже через год парень освободился самым банальным образом – бежал. После побега ему удалось привлечь на свою сторону нескольких человек, которые, в свою очередь, настояли на пересмотре дела. Приговор был отменен за недоказанностью. Заметьте, не за невиновностью, а лишь за недоказанностью! Вы не назовёте нам фамилию этого парня, капитан? Или предоставляете мне сделать это? — У Торквато был вид фокусника, готовящегося вынуть кролика из шляпы.
Виндз молча смотрел на него, пытаясь понять, что кроется за действиями помощника прокурора – служебное рвение или нечто другое. Судя по тому, как Торквато смаковал подробности прошлой жизни Неда, это больше походило на желание ударить побольнее. Надо признать, ему это удалось.
˗ Молчите, капитан? Ну что ж, я сам назову. Фамилия этого парня была Сэвидж, но самое интересное, что через несколько лет после этих событий, он сменил её и стал называться Виндзом. Это были вы, не так ли?
˗ Так! Да, я был бродягой, контрабандистом, беглым арестантом! Но неужели тридцати лет честной жизни недостаточно, чтобы больше не вспоминать об этом?! Да, у бродяг бывают клички и меня звали Сэвиджем, но фамилия моего отца – Виндз, и если бы вы еще немного покопались в архивах, вы бы нашли подтверждение этому. К тому же, господин Торквато, вы не учли ещё одной вещи: я никогда не думал скрывать все те факты, которые вы сегодня так красочно изложили. Если бы вы потрудились заглянуть в моё личное дело, вы бы нашли там всё это, написанное моей рукой, и вам не пришлось бы глотать архивную пыль.
˗ В полиции должны служить люди с чистыми руками!
˗ К счастью, я служу не в полиции. Боюсь, что честь служить под вашим началом была бы слишком высока для меня. Морская охрана подчиняется совету города. Что же касается полиции, то хочу напомнить, что во Франции... Вам знакома такая страна, господин Торквато? Так вот, во Франции однажды шефом полиции был избран человек, имеющий на своем счету несколько судимостей. Говорят, что французская полиция никогда не работала успешней, чем под его началом. И знаете, что говорил этот человек? «Победить преступника может только бывший преступник». Так что, думаю, я на своём месте. Вы проделали большую работу, господин Торквато, жаль, что она оказалась бесполезной.
˗ Господин прокурор! Неужели вы поддерживаете этого... этого...
˗ Капитана Виндза? Да, помощник. Я уважаю сильных людей. А вам хочу напомнить пословицу: «Заставь дурака Богу молиться...». Поберегите свой лоб, Торквато. Вы свободны.
Не дожидаясь, пока помощник успеет выйти, прокурор обернулся к Виндзу.
˗ Приношу вам свои извинения, капитан. Понимаю, как вам было нелегко выслушать всё это. Торквато уже давно ходил вокруг меня с какими-то намеками, но я не ожидал, что он решит выложить всё до конца.
˗ Послушайте, господин прокурор! Вам, конечно, было любопытно, как я выпутаюсь из этой ситуации, но нельзя ли в будущем обойтись без подобных спектаклей? На все вопросы я вам отвечу и так, а острых ощущений мне вполне хватает в море. Если хотите, могу взять вас с собой в пару рейдов.
˗ Ещё раз прошу прощения, капитан. Но не можете ли вы сказать, за что мой помощник так ненавидит вас?
˗ Вероятно, когда-то в толпе я наступил ему на любимую мозоль и не заметил этого. Иных объяснений у меня нет. Если у вас нет больше ко мне вопросов, я пойду. Этой ночью мы выходим в рейд.
˗ Ступайте, господин Виндз. И впредь будьте внимательны в толпе, не наступайте на чужие мозоли, особенно таких людей, как Торквато.
Комиссий больше не было, но кто-то продолжал вредить «пчёлкам», громоздя проблему на проблеме, делая самые простые дела трудновыполнимыми. Изобретательно, через подставных лиц, этот «кто-то» старался создать для стрелков невыносимую жизнь. Вновь начались нападения на ребят, несколько раз стреляли в Виндза.