Город закрывают на карантин. Вырубается интернет сразу и навсегда. Не работают банкоматы, кассы, даже бензина не налить в бак, да и незачем, все беспилотные авто встали. Жанр антиутопии всегда был популярен. А нынче он актуален как никогда.
https://www.jkclubtext.com/novosti-i-sobytiya
ЧЕРНОВИК.
Ю_ШУТОВА начала писать повестушку "Все зависит от кошек". Выложено начало:
Я успела вовремя. Не опоздала. Пожалуй, первый раз в своей жизни. Обычное мое состояние — догони поезд. А тут, надо же, проскочила. Город закрыли на полный карантин уже на следующий день после моего бегства. А все Леха. Все в моей жизни правильное – от Лехи. Прямо как Евангелие. Евангелие от Лехи.
Вот он мне звонит с этого своего Иерихона и орет, ни здрасте, ничего такого, сразу орет:
— Танька, ты еще в городе?
— А где мне еще быть, — спокойно так отвечаю.
А он:
— Дура, съя...ай оттуда немедленно!
Интересные дела, куда это мне съя...ть?
А этот придурок знай орет, весь свой Израиль слюной забрызгал:
— Идиотка недоделанная, в Осинки вали! Быстро! Сегодня! Сейчас! Кошку хватай и съя...ай!
И связь прервалась, не выдержала Лехиного напора.
Осинки? С какого перепугу Осинки? Это деревня такая брошенная, где-то на краю Псковщины. Меня туда Леха на охоту возил пять лет назад, еще до отъезда своего в земли праотцов. Тогда компания подобралась супер, пятеро мудаков, мужиков, извините и я. А я ж в мужском бизнесе, мне ж соответствовать надо. Правда, собственно на охоту мы один раз вышли, потом все больше квасили и на банки из-под пива охотились, но лично мне и одного выхода хватило. Посадил меня Леха на лужок и говорит: «Ща полетят гуси, готовьсь». И ушел куда-то. Сижу. И вдруг надо мной гусь летит. Низко. Толстый как дирижабль. И лапки красные. И я так автоматически ружье вверх и целю ему прямо в пузо. И думаю, а вдруг попаду, неофитам везет, черт бы их побрал. Как жахну дробью, и разлетится это красивое пузо кровавыми ошметками. Опустила ружье. Смотрю как он пролетает беззвучно. Леха откуда-то вынырнул: «Чего, дура, не стреляла?» «Испугалась, — говорю, — вдруг попаду».
Это он мне в эти Осинки валить советует? С чего бы? В общем я два дня томилась, как всегда, не зная, на что решиться. А на третий в полночь отрубился интернет, и сразу стало понятно, что навсегда. Я с утра пришла в контору, сказала: «Всем спасибо, все свободны». Метнулась по магазинам, все дикси-перекрестки, все закрыто, только возле дома на углу «петит узбек» открыт, им без кассы торговать — не привыкать, записали в талмуд, чё почём: гречка, спички, водка, тушенка, вискас. Покидала все в машину, загрузила кошку в переноске и отчалила с милого севера в сторону южную.
А город пустой! Все беспилотники колом встали. Только самые крутые на механике носятся. Механика — штука дорогая, считай каждая тачка по индпроекту собирается. Кузов из карбопластика на 3-Dешке печатается. Мне ли не знать, я ж сама эти кузова десять лет отрисовывала. Короче, это только для тех, кто круче крутого яйца. Как я. У меня тачка — вообще монстр: кузов от Делореана из «Назад в будущее», такой весь прокопченый, подгорелый, слегка помятый. Вся прокопченость-помятость сразу в проект закладывалась. Я уж для себя, любимой постаралась. Кузов вздыблен на раму внедорожника с колесами 17-го радиуса, резина широченная, Нортек, по грязище мотаться. В общем, милашка, девичий вариант.
По пустому СЗД я до последнего ДПС мигом доскакала. Мужик в костюмчике химзащиты быстро мне в лоб из градусника стрельнул, рукой махнул, вали, мол, я даже не успела привычно пошутить: «А кошке?»
Как ехать, мне опять же Леха ммс-ку прислал, успел. А я на бумажку срисовала, мне с бумажки удобнее, чем по экрану пальцем водить: сначала поворот на Синельникого направо, на него пилюем, а за ним незаметная такая отворотка туда же, вправо, там старая булыжная дорога на бывшую, давно исчезнувшую усадьбу, от нее всего пара кирпичей осталась, все хозяйственные колхозники растащили. От этой пары кирпичей надо опять вправо забирать до просеки, там тракторная дорога должна быть. По просеке влево полкилометра, и вновь бери в право по тропе, что черные следопыты проложили. А там через пару верст и Осинки. В хорошую погоду, в смысле если сухо, я на своем монстре везде пройду, до самых этих Осинок.
И я бы проехала, фигня, что апрель, вся зима была без снега, весна без дождей. До поворота на Синельнково я за семь часов от города долетела, это, считайте, птицей. А дальше никакой отворотки нет. Устарели лехины сведения. Здесь трассу расширяли-выравнивали, где-то поднимали, где-то наоборот холмы срезали. Все. Нету отворотки. Я атлас из бардачка вытащила. Он тоже старый, но не старей географии. У меня кошка в переноске с утра не пимши, не срамши, жалко скотину. Да и темнеть уже стало. Стремно как-то на дороге ночевать. Атлас показывает: еще двадцать километров и вправо поворот на Перепоево. То еще названьице. Большая деревня, домов пятьдесят, за ней еще деревка, называется Попадьино, маленькая, домов — десяток от силы, тупиковая, дальше только поля. Там дорога пунктиром между двух озер обозначена. Туда, куда мне надо. Едем.
Через Перепоево рулю, темнота, ни одного фонаря, с двух сторон — заборы высоченные, зона прямо, и тихо, ни людей, ни собак не слыхать. Так в тишине и проехала насквозь. Потом маленькая деревка слева на холмике, поворот в нее шлагбаумом перекрыт. Но мне не туда, мне чуть дальше и вправо, вот она, отворотка тракторная.
А это что? Тракторная колея уперлась в ручей. Нормально? Не проеду, у меня хоть и монстр, но таки не трактор. Я вылезла, походила туда-сюда, фонариком под ноги посветила. Без толку, нет дороги, ночевать придется здесь. Ну и хрен с ним. Спинки передние опустила, получился у меня шикарный сексодром. Спальник вытащила. Кофеварку в прикуриватель вторнула. Сейчас кофейку хлопну и спать. Ну кошку, понятное дело, накормила, напоила и в кустики выпустила на шлейке, чтоб не сбегла сдуру.
Спала я безмятежно. И снился мне Леха. Вроде как нам с ним лет по шесть, и сидит он высоко-высоко на дереве, а я смотрю на него снизу, а он в ветвях и в солнце, его не видно почти, и он орет оттуда с высоты мне: «Ну что, лахудра? Не боись, лезь сюда, отсюда стратосферу видно!»
***
Леха — мой двоюродный брат. Мы с ним в один год родились, и даже в один месяц. В городе мы с ним редко виделись, зато на лето родители спихивали нас бабушке в маленький белорусский городок на берегу спокойной речки, полный лопуховых зарослей, немощеных дорог и чужих садов. И там Леха самозабвенно помыкал мною. Он гонял меня за мороженым, чупиками или семечками, учил делать настоящие индейские луки, плести мифриловые кольчуги из спертой у деда проволоки и бить гарпуном нарвала, живущего в затоне. И всегда орал на меня: «Идиотка недоделанная, дурища колхозная, лахудра». Я не обижалась. С Лехой было интересно. И он не позволял никому лезть ко мне.
Нам было по девять лет. Леха послал меня за мороженым. Планировалось, что я принесу четыре стаканчика, и мы сожрем их с вишневым бабушкиным вареньем, литровую банку которого Леха увел из погреба и предусмотрительно спрятал за поленницей у сарая. Намечался великий праздник. Но на наш двор я явилась без вожделенного мороженого, зато с разбитым носом и синяком под левым глазом. Меня подкараулили наши вечные летние враги, братья Петренко, здоровые десятилетние лбы, наваляли мне по-быстрому и мороженое отобрали. Глянув на мою перекошенную физиономию, измазанную юшкой, слезами и грязью, Леха заорал: «Дура колхозная, лахудра, надо ж думать, кому позволять себя бить! Сиди тут, не вылазь!» — и умчался.
Через пять минут мимо нашего забора пронеслась тетка Зина, мамаша Петренок. Она отчаянно пылила, загребая толстыми ножищами и приговаривала: «Ой, лишенько... Ой, лишенько...» За ней бежали еще какие-то тетки. Потом промчался дядька Саша, Петренко-старший, а еще через пятнадцать минут туда же проехала буханка-скорая. И тут же метнулась обратно. Леха свесился с забора, вид у него был удовлетворенный. Оказалось, он побежал к тетке Зине на работу, в бухгалтерию нашего универмага, и с порога завопил, вытаращив глаза: «Теть Зин, беда. Ой беда! Таньку нашу в больницу забрали. Она прям изблевалась вся и лежит — не дышит. Она с вашими счас мороженое лопала, налопалась и траванулась. Ее скорая забрала! Ой, помрет Танька! А я к вам побежал! Стучал, стучал, не открывают Колька с Вовкой. И в доме тихо так, как в могиле. Может они уже того...» Тут кто-то из баб возьми да и булькни: «Ботулизм». И тетка Зина подхватилась. Остальные — за ней. Перепуганные вусмерть Петренки огребли за то мороженое экстренное промывание желудков, слабительное и срочную госпитализацию.
Я заканчивала школу, до выпускных оставалась пара недель. И тут к нам домой заявился Леха. И как всегда зазвучала тема Судьбы.
— Куда поступать собралась, Танька?
Я, гордо выпятив губу, заявила:
— В Штиглица, в Академию.
— Не плохо, самое место для таких колхозниц. Научишься табуретки проектировать. Понесешь масскультуру в массы.
И дальше он прочитал мне связную лекцию о скором витке автомобилестроения, о том, что уже пошла тенденция возврата к механике. Что эти повсеместные беспилотники лишают настоящих мужиков возможности управлять движением, а значит управлять своей жизнью. Что настоящую механику сейчас хрен найдешь, все давно погнило-поржавело, а значит есть перспектива первыми впендюриться в эту нишу. Короче, пойдешь, лахудра, вместе со мной на автомобилестроительный в политех.
Чего, думаете, я не пошла? Пошла. И уже на третьем курсе мы открыли мастерскую по сборке автошек с механической коробкой и любым вариантом кузова, распечатанного на 3Dешке. И поперло. У нас очередь стояла. Получив дипломы, мы вложились в новую технику, это была уже роботизированная линия, завод, можно сказать. Не слишком большой. Товар все-таки штучный. Не массовое производство.
продолжение здесь: