Имя Светлана сейчас не очень популярно (например, в Москве оно на 63 месте), но чудо вообще, что оно существует в этой мире.
Дело в том, что Светлана - выдумка, причём не настолько уж и старая (по крайней мере, в сравнении с Верой, Надеждой, Любовью). Этому имени 200 с небольшим лет. Считается, что его придумал Александр Востоков для своей почти былинной поэмы «Светлана и Мстислав» (издана в 1806 году).
Сама по себе поэма не особенно выдающаяся, Востоков куда больших успехов достиг в науке (языкознании), чем в поэзии, стал доктором наук, академиком. Сюжет сводится к тому, что юную девицу Светлану полюбил киевский князь Владимир, а она предпочла его сына Мстислава, бежала с ним из столицы в Тмутаракань, но по пути им повстречался таинственный разбойник, оказавшийся переодетым Владимиром, который сначала задумал мстить сыну, а когда ранил его в схватке - раскаялся и одобрил его союз со Светланой.
Нелепая история, ещё и написанная довольно кондовым языком - это вам не Жуковский и не Пушкин. Любопытна она, разве что, отсылками к языческим верованиям, упоминанием разных нехристианских богов - хотя, конечно, все эти развесистые Диды, Лели и Лады с современной точки зрения, мягко говоря, сомнительны.
В общем, изящная любовь в языческом антураже, примерно в таком духе:
Сей взор Мстислава восхищает,
Бальзам в него слова те льют;
Он руку нежную лобзает
И вздохом зыблемую грудь.
Куда больше для славы Светланы сделала одноименная баллада Василия Жуковского (1813 год), настолько популярная, что и сейчас многие знают её зачин: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали».
«Светлану» несколько раз упоминает и цитирует в «Евгении Онегине» Пушкин (даже сравнивает свою Татьяну с героиней Жуковского), и неспроста - это и правда замечательная романтическая история на грани сна и яви, драматическое видение мертвеца-жениха оказывается лишь мрачной грёзой, в отличие от источника этого сюжета - баллады Готфрида Бюргера «Ленора».
Жуковский трижды обыгрывал бюргеровское сочинение - делал и прямой перевод «Леноры», и пользовался его мотивами в балладах «Людмила» и «Светлана», но последняя, кажется, удалась ему лучше всего. По выразительности языка, образности, мелодичности - чудесно, можно цитировать с любого места:
Тускло светится луна
В сумраке тумана -
Молчалива и грустна
Милая Светлана.
Любопытно, что сама «Ленора», международный хит своего времени (1773 год), не лишённая эротизма, полная мрачных деталей и со смертью девушки в конце, в свою очередь является переработкой народной шотландской баллады «Клятва верности» (или «Тень милого Вилли»). У шотландской баллады есть много вариантов, один из них - довольно комический - позднее перевел Маршак. Там умерший жених является девушке с просьбой освободить его от брачного обета, она сначала противится, но потом узнаёт, что у него были и другие возлюбленные и даже дети, и тогда:
Она ударила его
Дрожащею рукой.
- Я возвращаю твой обет,
Пусть бог вернет покой!
Впрочем, мотив жениха-мертвеца, можно сказать, архетипический, на севере Европы он был довольно распространен у разных народов. (Не говоря уже о том, что сам брачный обряд напоминает похоронный. Надев белое платье, невеста умирает для прежней, девичьей жизни.) А уж обеты, которые сильнее смерти, встречаются повсеместно, взять хотя бы дальневосточную легенду про человека, который и умерев явился на встречу с другом - потому что обещал.
Но это уже другая история. А Светлана с нелёгкой руки Востокова и лёгкой Жуковского пришла к нам и осталась. Спи, моя Светлана, и пусть тебе снятся добрые сны.