Было это в далёком 1981 году. Мне в ту пору шестнадцать лет исполнилось, и по законам тогдашнего времени нужно было оформлять паспорт. Тогда таких жёстких сроков для оформления документа не было, как сейчас, но я тянуть не стала. Ведь паспорт – это не только официальный документ, это ещё и определённый этап взросления, показатель твоей зрелости. Нам же всем в ранней юности кажется, что мы уж такие шибко взрослые, что дальше и некуда! А паспорт – он как подтверждение твоей «взрослости».
В общем, едва мне годки положенные сравнялись, я покатила в город, в фотоателье, делать фотографии на документ. Навела кудри, наложила на лицо с килограмм грима, на ресницы намазала слоёв десять туши «Чёрная роза» (она в такой чёрной пластмассовой коробочке продавалась, на гробик похожей), на веки намазюкала блестящие тени, губы замазала помадой «Дзинтарс» ярко-красного цвета. Эх, красава-то какая получилась! На карася лупоглазого похожая!
Я вырядилась в чёрную «лапшу» (дело в начале июня было, стояла жара несусветная, но тёмной блузки у меня, к сожалению, не было), в зелёную юбку и коричневые босоножки. Вот такое чучело получилось! Но чучело красивое, ведь я была юна, стройна, свежа, дерзка. Сами понимаете, выглядела я дура дурой, но дурой юной, которой всё прощается.
Я позвала с собой подружку Таньку, чтоб одной не скучно было. Она сразу же согласилась. И тоже вырядилась в свои лучшие наряды: розовую юбку, синюю кофту и пестренькие босоножки. И мы попёрлись в райцентр, все такие красивые и нарядные, дерзкие и свободные.
Добираться до города мы решили на катере. Можно было и на автобусе доехать, быстрее бы получилось, но в нём всегда народу куча ездила, прям битком люди в салон набивались. А у меня ж причёска, сами понимаете. А ну, как помнут?
А в катер народу не так много набивалось, и места на нём побольше было – две каюты и две палубы. Мы уселись на передней палубе, и, обдуваемые прохладным влажным ветерком, всю дорогу весело щебетали, делясь девичьими секретами, обсуждая кавалеров, строя планы на ближайшие выходные.
В город мы прибыли в половине восьмого утра, а фотоателье открывалось в девять. Нам нужно было где-то «убить» полтора часа. В советском городе тех лет это было непросто. Почти все магазины начинали работу с девяти, кафешки и столовые тоже, да у нас и денег на них не было. Поэтому мы пошли в единственное оживлённое место в городе – на рынок.
Денег у меня, понятное дело, было не так и много. Мама дала мне с собой пятёрку, но из них же нужно заплатить три рубля за баллон газа, восемьдесят копеек за фотографии, да семьдесят копеек дорога в оба конца. На личные нужды оставалось пятьдесят копеек, что не так и мало по тем деньгам. Но не так и много.
Зашли мы на территорию рынка, сразу же у бабки-торговки по два горячих жареных пирожка купили, с повидлом (один стоил пять копеек), и стали ходить по рядам, лопая пирожки, делясь комментариями. Типа: вот эту кофточку я бы купила, а вот в этой – только позориться! Само собой, купить мы ничего не могли, но мечтать-то нам никто не запрещал!
Пока я пирожки ела, особо по сторонам не глядела. А когда пирожки исчезли, моя башка сама по себе крутиться стала. Вот тут я и заметила, что куда бы мы не пошли, за нами следует какой-то мужик. Лет сорока с хвостиком, в чёрных брюках и синей футболке, а на футболке этой кармашек трёхцветный, розово-жёлто-голубой. Тогда такие футболки в моде были.
Вначале я думала, что это случайность: ну, ходит мужик туда-сюда, иногда рядом с нами оказывается. Рынок не такой и большой, все ходят одними и теми же маршрутами. Но потом стала замечать, что мужик как-то странно себя ведёт. Только я на него посмотрю, как он тут же шлангом прикидывается, делая вид, что товар рассматривает.
Я по жизни человек осторожный, неприятности за версту чую. Говорю Таньке:
- Слушай, вон тот мужик везде за нами ходит! Чё-то мне не по себе.
А Танька бесшабашная такая была, везде напролом пёрла. Она и давай на меня ругаться:
- Да что тебе всё время вержится, что ты всё время неприятности ищешь! Зачем мы этому старику нужны (да, в то время сорокалетние люди казались нам стариками), из него уж земля сыплется!
И всё в таком же роде…
И я устыдилась. Ну, и правда – зачем мы этому пожилому дядьке нужны? Его, поди, жена послала, что-то там по хозяйству купить. А я его в преследователи записала…
Ходим по рынку дальше. Но я всё никак успокоиться не могу. Вот чую прям, как мне этот мужик в затылок зырит! Ноги будто свинцом налились, руки - не знаю, куда деть, постоянно оглянуться хочется…
- Слушай, - говорю я Таньке, - вот хоть убивай меня, а он за нами ходит! Куда мы – туда и он.
Подружка сначала повозмущалась, а потом и сама заметила, что мужик странно себя ведёт. И тогда мы с Танькой решились на эксперимент: мы меняем маршрут и наблюдаем за мужиком. Если он последует за нами, мы потихоньку подходим к милиционеру и сдаём преследователя органам власти. Если не идёт – то извини, дяденька, ошибочка вышла.
Купили мы ещё по пирожку, пошли в другую часть рынка, где продуктами торговали. Идём-идём, а мужик за нами прётся! Мамоньки, чё делать?
Видим - милиционер молоденький прохаживается вдоль прилавков. Мы к нему. Оглядываемся – нет мужика! Фу ты, блин, показалось!
Зашли в продуктовую часть рынка, выбираем помидоры – подружке мама наказала помидоров ранних купить. Оглядываюсь – вот он, мужик, совсем рядом!
Толкаю Таньку:
- Смотри, он прямо за нами!
Поглядели мы с подружкой друг на друга, поморгали. Я говорю:
- А чё это мы его боимся? Кругом народу полно. Чё он нам сделает?
А Танька:
- Ага, он нам ничё не сделает. А вот мы ему щас яйца отобьём!
Ну, да, мы юные и дерзкие были, могли за себя постоять. Скольким уж нахалам отпор дали! Знали все слабые места мужиков. Обе - здоровые тёлки, метр шестьдесят два ростом, третий размер груди.
Повернулись мы дружно к мужику, в глазах – решимость, в сжатых губах – злость. Этакие юные валькирии, разъярённые и прекрасные!
Видимо, мужик почувствовал наш агрессивный посыл. Сделал равнодушное лицо, прошёл к соседнему прилавку, стал интересоваться у бабушки-торговки:
- Почём ваша редисочка, мамаша?
Мы с Танькой победно поглядели друг на друга, плотоядно улыбнулись и пошли дальше. А мужик, помаячив у рядов, куда-то исчез. Ну, и хорошо!
Купили мы на рынке килограмм помидоров и пошли в контору, в которой деньги за газ принимают. Она в самом углу площади находилась. Аккуратненькое такое зданьице, кирпичное, в два этажа. Вероятно, в старину это был жилой дом. Типичный такой дом купца средней руки.
К этой конторе две дороги вели. Одна - вдоль домов, на солнечной стороне улицы, пыльная и скучная. А другая – вдоль сквера, огороженного низенькой изгородью, укрытая тенью вековых деревьев. Конечно, мы пошли по затенённой стороне улицы, чтоб под солнцем не жариться.
Идём, болтаем, сквер у нас по правую руку. Впереди две тётеньки маячут, сзади мужик с бабой идут, переругиваются. Сразу понятно – супружеская пара.
И вдруг слышим:
- Эй, смотрите сюда!
Поворачиваем головы направо, а там… В общем, этот мужик у стриженого куста акации стоит, руку в ширинку запустил и смотрит на нас горящими глазами! Я вначале даже не поняла, что он делает, думала, мужчине помощь нужна. Пожилой же уже, может, живот прихватило, или ещё чего…
Мы с Танькой приостановились, лупимся на мужика, никак не поймём – чё ему надо-то? Мы ж тогда все такие неиспорченные были – чистенькие, беленькие, как свежеснесённое яичко! Это потом уж мы в дерьме жизненном пообвалялись, потемнели «скорлупой», душами почерствели. А тогда мы наивные были, неискушённые.
Танька у него спрашивает:
- Что случилось?
Представляете?!
А мужик:
- Смотри, говорю, сюда!
А сам рукой в ширинке шебуршится…
Вот тут-то до нас и дошло, что этот придурок нам пипиську свою показывает! Сейчас-то я понимаю, что он преследовал и другие цели, более низменные, чем простая демонстрация гениталий (Господи, мы тогда и слова-то такого не знали!). Ух, как мы возмутились! Мы ж комсомолками были, а нам все учителя твердили, что люди, строящие коммунизм, все поголовно честные, трудолюбивые, порядочные! А этот за молоденькими девчонками следит, да ещё пипиську им показывает!
Сейчас я понимаю, что за нами и следить не надо было, за дурами простодушными. Мужик нас заметил, когда мы снизу поднимались, от пристани. Походил за нами, приметил, запомнил. А потом просто пошёл в сквер, встал между двух дорог. Одна дорога в город вела, вторая к сберкассе и магазину «Детский Мир. По любому, мы по одной из этих дорог пойдём. И по затенённой стороне улицы, потому что одеты тепло.
Вы не представляете, как мне стыдно стало! Нет, не за себя, за мужика! Ну, как так можно?! Как????!!!! Я даже не посмела взглянуть туда, где он рукой орудовал. Хотя, любопытно было! Гормоны-то по телу уж носились, ногам и голове покоя не давали.
Как мы накинулись на мужика, как начали его костерить! Две тётки, что шли впереди, остановились, повернулись в нашу сторону, рты пораскрывали. И те двое, что сзади ругались, тоже тормознулись, тоже на нас глядят. А этот гад так удобненько у кустов акации стоит, что нам всё его хозяйство видно, а остальные видят его только до пояса.
А мы с Танькой этого придурка пристыдили, унизили, обозвали и послали. Да ещё и языки ему показали, как заключительный аккорд. Сами понимаете, что мы ничуть не испугались, а наоборот, рассердились. Но мужику-то другая реакция была нужна! Он-то не получил желаемого!
Наоравшись, мы с подружкой пошли дальше, а две тётеньки, что шли впереди нас, принялись возмущаться:
- Вот молодёжь пошла! Матом посреди улицы орут, никакого уважения к старшим!...
Интересно, чтобы они говорили, если бы этот мужик им пипиську показал?!
Пришли мы в контору, поднялись на второй этаж, стоим в очереди к окошечку, хихикаем, перешёптываемся. Впечатлений-то нахватались, в первый раз с такой похабщиной встретились. Минут пятнадцать вот так стояли, хихикая, пока до нас очередь дошла.
Баллоны купили, пошли на улицу. А возле конторы туалет стоял, на краю оврага. Деревянная пошатнувшаяся будочка, до которой надо по лесенке спускаться. А Танька заssыха страшная была, около каждого кустика присесть норовила. Она сразу:
- Ой, подожди, мне в туалет надо!
Подружка поскакала вниз, а я стала её стеречь. Повернулась лицом к улице, стою, наблюдаю.
Вот честное слово, я хорошо сторожила! За эту минуту, что Танька в туалете провела, никто к конторе со стороны улицы не подходил. Зуб даю!
Вышла подружка из туалета, стоит, юбку поправляет. Я к ней лицом повернулась, на какое-то мгновение всего. Тут Танька распрямляется, вмиг сереет лицом, губами шамкает, рукой на дорогу показывает. А там!
Стоит паразит этот, штаны приспустил, рукой шебуршит, глаза горят! Выследил-таки!
Мы:
- А-а-а-а-а-а-а!!!
И бежать! Так до самого фотоателье и бежали, каблуками по асфальту цокали. И целых полчаса у стеклянной двери торчали, время открытия выжидали, не смея отойти в сторону. Получил мужик свою награду, перепугал нас до смерти…
И на моём самом первом в жизни паспорте была очень странная фотография: бледная девица, вытаращив глаза-блюдца, напряжённо смотрит в камеру, сжав губы. Чёлка на боку, челюсти напряжены, как у бульдога, в глазах плещется страх. Вот такое вот чучело. Но чучело красивое…
Всем добра, здоровья и хорошего настроения! И вечной весны! Читайте, подписывайтесь, ставьте лайки. Буду очень благодарна!