- Дверь никогда не закрывать снаружи, только захлопывать. Никогда не закрывать!
- Окей, окей, андерстэнд
- Вода вечером может пропадать на некоторое время
- Окей, ви андерстенд
- Чайника нет, но воду можно нагревать вот в этой кружке. В общем, чувствуйте себя как дома.
Как ей объяснить, что русский человек не может “чувствовать себя как дома” там, где нет чайника и чая? Вот так наше бесконечное национальное “поставь чайник” ломается об итальянский кофейный менталитет.
- А вы не посоветуете, где можно пообедать?
- Сейчас? Сейчас никакие рестораны и кафе не работают. У нас всё работает несколько часов утром, несколько часов в обед и с 7 до 11 вечера.
На языке так и крутится вопрос чем же все эти люди занимаются в остальное время? Захлопывают зеленые ставенки своих персиковых домов и ложатся спать? А может, в Италии и правда время течет по каким-то другим законам, растягиваясь и сжимаясь в какие-то конкретные часы, и итальянцы за несколько рабочих часов успевают сделать в несколько раз больше обычных землян.
Оказалось, что в это время работает только небольшая пиццерия: снова по золотисто-персиковой улице мимо маленького монастыря и сонных магазинов, затем у небольшого парка, зажатого кольцом дорог, повернуть налево и в угловом здании вы увидите вход через прозрачные двери в место, которое наша квартирная хозяйка-итальянка охарактеризовала как “настоящая очень вкусная пицца”, а это, знаете ли, дорогого стоит.
Высокий и худой итальянец (как можно оставаться таким худым среди таких вкусных запахов?) в черной униформе и коричневом фартуке кричит “Бон джорно” и продолжает отрезать прямоугольные куски пиццы от разных ее видов, складывая все это в картонную коробку для покупателей. На витрине выложены все мыслимые и немыслимые виды пиццы: помидоры, курица, грибы, сыр, ветчина, оливки, а также шпинат, фисташки и другие оригинальные добавки встречаются тут во всех возможных сочетаниях.
- Это, это и вот это, - тыкаем мы пальцем по витрине. – А еще чай.
- Чай? – на лице итальянца возникает выражение недоумения, которое тут же сменяется радостной улыбкой. – Кофе! – он широким жестом показывает на множество сортов кофе за спиной.
- Нет, чай черный.
- Чай?
Мы еще какое-то время препираемся, пока итальянец не хлопает себя рукой по голове и вскрикивает “о, тэ!” (“тэ” – чай по-итальянски). Следующий виток непонимания случается после просьбы добавить в чайничек горячей воды… Ну как им объяснить, что чай надо пить с чувством, с толком, с расстановкой и горячим?
Пицца оказывается действительно очень вкусной, персонал благожелательным, а вид из окна обескураживающим – в плотно стоящем доме напротив из окон свешиваются ряды нижнего белья всех мастей и расцветок.
Еще более интересным является квест с мытьем рук: вы можете долго и внимательно искать что-то похожее на краники, подносить руки к крану в надежде, что вода польется из него сама, но оказывается для того, чтобы помыть руки, надо подключить к делу ноги. Внизу под раковиной есть две педальки, нажимая на которые можно получить горячую или холодную воду. Видимо, сделано это для экономной подачи воды. Также из соображений охраны природы на столе никогда не найти бумажных салфеток, максимум одну-две салфетки может принести официант.
“Чао! Грациаз!” – несется в след, а на улице, тем временем, яркий солнечный свет сменился предзакатными красками. В маленьком парке напротив завязалась драка, и римляне зачарованно следят за ней: видимо, страсть к различным боям заложена генетически. Впрочем, люди везде одинаковы и в любом городе мира остановятся посмотреть на драку, аварию или пожар.
На улицах становится многолюднее, гудят машины, скрипят автобусы, грохочат мотоцкилы. Тени от домов удлиняются, город начинает терять свои золотистые краски. И вдруг в конце шумной и грязной улицы перед глазами вырастает белое здание собора c гигантскими колоннами и фигурами на фасаде.
По-настоящему величественное зрелище представляет собой Латеранская базилика на закате. Стоящая на возвышенности, она доминирует надо всем окружающим ее ландшафтом, подчеркивая свой статус “матери христианских церквей”. По своему рангу Латеранская базилика находится выше даже собора Святого Петра в Ватикане. До строительства собора Святого Петра при упоминании слова “Латеран” в голове христиан возникали такие же ассоциации как сейчас при упоминании слова “Ватикан”.
На фоне сиреневого, золотого, голубого закатного неба резко очерчиваются фигуры Иисуса Христа, Иоанна Крестителя и Иоанна Богослова, которые будто благословляют город.
Мы присаживаемся на лавочку, чтобы насладиться видом, но вдруг рядом с нами останавливается машина карабинеров с просьбой показать документы. Неподалеку прилегли вздремнуть лица без определенного места жительства, мимо проходит стайка очень шумных подростков, но документы почему-то захотелось попросить именно у нас. Возможно, мы подозрительно легко одеты для такого зимнего итальянского вечера?
- Итальяно?
- Ноу
- Вер а ю фром?
- Раша
- О, Раша.
Это как будто бы многое им объясняет и извиняет наше вечернее присутствие рядом с храмом без документов. До сих пор интересно узнать почему.
- Ё пэспортс олвейс виз ю. Олвейс! – строго выговаривают нам люди в форме и отъезжают.
Попасть внутрь базилики можно через зеленоватые бронзовые двери, которые ранее украшали собой дом Сената на форуме. Даже неискушенный искусствами человек почувствует трепет и почтительность перед ними.
Внутри Латеранская базилика выглядит не менее впечатляюще. Гигантские статуи апостолов центрального нефа, массивные золотые своды, мозаичные полы, старинный величественный орган, различные христианские реликвии, смешение восточных и западных стилей – все вместе это восхищает, но при этом не давит на посетителя многообразием шедевров, а выполняет ровно ту роль, которая была определена этому месту, - славить и благословлять.
Единственное разочарование, которое испытываешь, глядя на все это великолепие, заключается в том, что этот храм не имеет ничего общего с тем, который был построен Константином Великим: после пожаров дворец обветшал и в последствии был снесен, а затем строился и перестраивался на протяжении 16-18 веков.
За Латеранским собором находится монастырь, на который можно взглянуть через решетки забора. Это место как будто сошло с киноленты какого-то фильма о средневековой Европе. Кажется, сейчас появится фигура в темном одеянии со скрывающем лицо капюшоном, и мимо монастыря, держась темной стороны улицы, проследует на тайную встречу.
Если перейти от северной части Латеранской базилики на другую сторону улицы и идти прямо по темной и узкой улочке на тротуарах которой не смогут разминуться два человека, мимо неухоженных древних храмов и выставленных рядом с дверьми пустых бутылок из-под алкоголя можно оказаться прямо перед громадиной Колизея. Этот вид из-за своей популярности настолько растиражирован, что, глядя на него, не возникает чувства восторга или потрясения, а только припоминание и узнавание, будто встретил старого приятеля, которого не очень пощадило время.
Вечером рядом с Колизеем немноголюдно, от этого вид у него как будто заброшенный. Даже не верится, что несколько тысяч лет назад люди всех сословий Рима стремились попасть сюда на представление. Теперь же Колизей, призванный когда-то обеспечивать народ зрелищами и сдерживать недовольства, стоит неприкаянный, вспоминая о своем былом величии. Возможно, только гигантские очереди в кассу за билетами напоминают ему те далекие времена, когда он был сердцем города.
И только яркие звезды на темном южном небе смотрят, как и тысячу лет назад на город, оставаясь вечными свидетелями всех его перевоплощений.