Все детство в моей комнате кто-то жил. И далеко не всегда этот кто-то была я.
Мама рассказывала друзьям, что я по телефону всем отвечала не "Алло-у-у", а "Общежитие слушает". А это не я. Это консьержка из кино. Но мне нравилось, что все думали, будто это я такая остроумная. На самом деле у меня совсем нет чувства юмора. Я ради мамы притворялась.
По тому, кто именно в очередной раз деловито и по-хозяйски заселялся в мою комнату, можно проследить историю страны с середины 80-х по середину 90-х.
Сначала жили сибиряки. Они были шумные и веселые, готовили вкусного гуся с черносливом и ели пельмени с уксусом. Я тоже попробовала с уксусом. Зря. Уксус я еще найду, а вот гуся с черносливом вряд ли. Когда мы с гастритом вернулись из больницы, гуся, конечно, уже съели, а сибиряки куда-то эмигрировали.
Скоро сибиряки закончились, но подтянулись гости из СНГ и дальнего Зарубежья.
В конце 80-х пару недель в моей комнате хозяйничали две маленькие девочки, чья семья готовилась к эмиграции в Израиль. Когда пришло время, вместе с ними эмигрировала моя любимая кукла со всем своим приданным. Уверена, что увезли ее насильно, и она еще долго тосковала по родине, в итоге спилась, ходила в обносках по улицам и втюхивала прохожим сборник стихов, изданный за свой счет.
Потом был американец. Он приехал на концерт Майкла Джексона. Американец был невиданно доселе огромен и с трудом помещался в нашей хрущевке. Чтобы разминуться со мной в коридоре, он бросался, подняв руки, на стену, и его тело долго вибрировало, пока я мышкой пробегала мимо.
А еще он разбрасывал везде журналы для взрослых (благодаря чему я, наконец, узнала, откуда берутся дети), а, когда уезжал, презентовал маме половину рулона неиспользованной туалетной бумаги. Мягкой, белой, с незнакомым запахом заграницы. Мама глубоко оскорбилась и, поджав губы, сделала далекоидущий вывод обо всех "эти американцах".
В 90-е заехал тихий шотландец, который все полгода, что жил у нас упорно делал вид, что ни слова не понимает по-русски. Ходили слухи, что он строчит доносы на всех подряд. Он был приверженцем Хаббарда, но тогда мы активно его путали с Соросом. Так что все в порядке.
Одновременно с шотландцем в комнате жили комары. Много, много комаров, которые следили с потолка за шотландцем, пока он следил за нами. Каждое утро шотландец выбегал в коридор с выпученными глазами и криками "москитос, москитос". Потом научился лупить их сложенной в четверо газетой. После этого он почти обрусел, но мама решила показать ему Москву.
Москва для мамы начиналась с Мавзолея. Это уже потом оказалось, что шотландец никогда не слышал о главной достопримечательности Москвы, и не знал, куда его ведут.
Выйдя из Мавзолея на улицу, шотландец долго молчал, а вскоре собрал вещи и уехал в неизвестном направлении.
В те времена я должна была переименовать нашу квартиру в штаб-квартиру ООН, но у меня не было чувства юмора.