Через несколько дней после возвращения Виндз получил записку от капитана. Ольгард просил зайти к нему в гостиницу по важному делу, желательно завтра с утра.
Когда Нед постучал в дверь номера, Дювалье был уже на ногах. Он похудел и побледнел за время болезни, но, как обычно, был бодр и подтянут.
˗ Проходи, садись. Разговор будет долгий, так что сразу к делу. Ты знаешь, что Франциск уходит с «Чайки»?
˗ Да, но я думал, это только слухи.
˗ Не знаю, к сожалению или к счастью, но это не только слухи. Он покупает «Ариэль» и будет ходить на нем капитаном. Я рад за брата, но сам я остаюсь без помощника. Брать чужака со стороны я не хочу, вот и решил предложить эту должность тебе.
˗ Мне?! Но, капитан... Почему именно мне?
˗ Потому что знаю тебя давно и думаю, что ты именно тот, кто мне нужен.
˗ Но Лоррель, и Стерх, и другие – мы все пришли на «Чайку» в одно время. Чем я отличаюсь от остальных? Разве они плохие матросы?
Ольгард покачал головой.
˗ Матросы хорошие, лучших я не встречал, но – матросы. Из них разве что Антуан Лоррель мог бы занять место помощника, но ему не хватает образования. У тебя же, если ты не забыл, аттестат гимназии, без которого к экзамену на диплом вообще не допустят.
˗ Как же я могу сдавать экзамен? Ведь там надо знать и навигацию, и бухгалтерию, и морское право, и ещё чёртову кучу всякого разного, о чём я и понятия не имею?
˗ Выучишь. Я тебе помогу. Ну как, согласен?
У Неда озорно блеснули глаза.
˗ Согласен! Только уговор: если вместо Лисса попадем в Сидней, на нок-рее не вешать!
˗ Договорились. Ты просто будешь добираться домой вплавь.
Оба расхохотались.
В следующие месяцы им было не до смеха. Дни Ольгард и Нед проводили сначала в доках, наблюдая за ремонтом «Чайки», а после того, как ремонт был окончен, переместились в конторы, где старались заполучить фрахт повыгоднее. Вечерами же начиналась учёба. Зачастую Нед засиживался далеко за полночь, разбираясь в хитросплетениях незнакомых наук. Наутро, по пути в очередную контору, Ольгард придирчиво гонял его по изученному накануне. Оба отлично понимали, что в море плохо усвоенная теория может обернуться непоправимой бедой.
***
В мае «Чайку» зафрахтовало Географическое общество для проведения гидрографической экспедиции. Исследователей было человек десять. Здесь собрались учёные из разных городов и разных специальностей: географы, биологи, химики, топографы. Лицо одного из молодых гидробиологов показалось Виндзу знакомым, но среди хлопот погрузки и отплытия было не до того, чтобы вспоминать. Вечером, когда улеглась суета первых часов, он снова увидел этого юношу, и снова мелькнула мысль, что когда-то они встречались.
После ужина к нему подошёл тот самый биолог.
˗ Простите, но ваше лицо кажется мне знакомым. Мы нигде не могли встречаться раньше? – он смущенно улыбнулся и тут Нед вспомнил!
˗ Тим Клер! Вот это встреча! Не узнаешь?
˗ Нед?! Нед Сэвидж! Вот уж кого не думал встретить! Столько лет прошло!
˗ Был Сэвидж. А теперь Виндз, Эдвин Томас Виндз, если полностью.
˗ Ах, да, я и забыл, ведь Дина писала мне. Как она, кстати?
˗ По-прежнему хорошо.
˗ У вас ведь, кажется, дочь и сын?
˗ И ещё сын и ещё дочь. Аните девять, Тому пять, Айвену три и Марго полтора.
˗ Тёплая компания! А Дина всё работает в газете?
˗ Пока да, но, возможно, скоро бросит работу. Прежде денег, что я получал, не хватало на всех, но теперь, когда я стал помощником капитана...
Тим присвистнул:
˗ Ты – помощник капитана?!
˗ С недавнего времени. Честно говоря, это мой первый рейс в новом звании.
˗ Поздравляю! А помнишь, наша первая встреча, тот разговор?..
˗ Ни один капитан не возьмет на борт матроса, считающегося неблагонадежным, если не будет в безвыходном положении... Это ты вспомнил?
˗ Да. С тех пор всё изменилось. Я, как всегда, ляпнул, не подумав. Может, мне не надо было напоминать?
˗ Это всегда со мной. Молчу я или говорю, это всегда болит, Тим. Но я рад, что встретил тебя тогда. Мне очень не хватало твоей наивности.
˗ Спасибо!
˗ Не обижайся. Лучше расскажи, как ты сейчас?
˗ Я? Живу, работаю. После университета уехал в Кассет, но, похоже, скоро вернусь в Зурбаган. Здесь удобнее вести некоторые наблюдения. Кстати, это ты виноват, что я стал именно гидробиологом, с приставкой «гидро-».
˗ Это с какой же стороны?
˗ А очень просто. Я наслушался твоих рассказов о море, и оно мне так понравилось, что, когда пришла пора выбирать специализацию, я выбрал ту, которая ближе всего была связана с морем. И вот уже восьмой год пытаюсь понять, что же там живет, в этой соленой воде. Жена, правда, возмущалась, но потом привыкла.
˗ Ты женат?
˗ Уже пять лет. И есть дочка, Радка, ровесница твоему Айвену.
Нед расхохотался:
˗ Этот мальчишка женат! И у него есть дочь!
˗ Это кто мальчишка!
˗ Да ты, конечно, кто же ещё! Смотрите, как распетушился! Уж не полезешь ли ты на меня с кулаками?
˗ Ну, нет! Я ещё хорошо помню, что в драке тебе нет равных! Я сделаю иначе: пожалуюсь капитану, и он разжалует тебя в матросы.
˗ Пожалуйста! Но тогда в один прекрасный день ты – случайно, разумеется – упадешь за борт, а я забуду бросить тебе спасательный круг. Если мне не изменяет память, плаваешь ты не лучше топора.
˗ Шантажист! Победил, сдаюсь! Я ничего не скажу капитану.
˗ Вот так-то лучше! А если серьезно, Тим, я очень рад тебя видеть!
˗ И я рад видеть тебя, Нед! И рад, что у тебя всё хорошо.
˗ Спасибо, Тим! Будешь в Зурбагане, заходи почаще. Адрес не забыл?
˗ Как можно! Я буду приходить так часто, что даже надоем, и вы захотите от меня избавиться.
˗ Вряд ли ты способен надоесть. Но извини, надо идти, дела ждут. Первый и последний день – самые хлопотные.
С Тимом, как и со многими другими исследователями, было легко. Люди были заняты своим делом, проводили исследования, о которых в свободную минуту с удовольствием рассказывали экипажу «Чайки». Между учёными и матросами установились самые добрые отношения. Всё было бы просто замечательно, если бы не один из исследователей.
Топограф Эмиль Шон происходил из старинного дворянского рода и невероятно этим кичился. Всё на «Чайке» было для него не так, всё не по нём. Общаться с матросами он считал ниже собственного достоинства, мирясь с их присутствием постольку, поскольку они обеспечивали движение шхуны. Шон был твёрдо уверен, что добродетель – привилегия дворянства, а чем ниже на классовой лестнице стоит человек, тем большее число пороков ему присуще. Ольгард, знавший Шона с самого детства, пытался с ним спорить, а Виндз просто старался держаться подальше от надутого сноба. Но попробуйте-ка не встречаться с человеком, если весь мир ваш – двухмачтовая шхуна, вот уже третий месяц прыгающая по волнам, и хочешь-не хочешь, а трижды в день ты обязан садиться за один стол с пассажирами и участвовать в застольной беседе.
Однажды, выслушав очередную сентенцию топографа о том, что простонародью изначально присуще стремление к подлым и низким поступкам, и вообще простолюдины все, как один, тупы и грубы, Виндз не выдержал. Когда-то нечто подобное говорил Тим Клэр, но то, что можно было простить наивному мальчишке-первокурснику, Нед не мог и не хотел прощать взрослому и опытному человеку.
˗ Я согласился бы с вами, если бы не встречал сам среди тех, кого вы называете «простонародьем» много людей порядочных и благородных. Высокородный же господин зачастую оказывается высокородной сволочью!
Шон с испугом взглянул на обычно молчаливого Виндза, и с тех пор остерегался заводить подобные разговоры при старшем помощнике. Когда прощались на Зурбаганской пристани, он, единственный из всех, не подошёл ни к кому и уехал, загрузив свои вещи на первого же извозчика.
С остальными же расстались тепло, словно много лет знали друг друга. Проводили исследователей, и сразу пусто стало на шхуне, пусто и тихо.
Раннее утро стояло над Зурбаганом, тихое и свежее, когда мир не успел еще проснуться до конца и находится в блаженном полусне. Уже светло, но солнце прячется где-то за горизонтом, листва неподвижна, птицы молчат, и легкий ветерок только начинает пробовать свои силы.
Виндз взбежал по лестнице, ведущей в город, на последней ступеньке оглянулся. Где-то среди множества яхт, шхун, бригантин и барков виднелись мачты «Чайки». До самого горизонта, пока мог видеть глаз, раскинулось море, спокойное и мирное в этот час, а за спиной лежал просыпающийся город. Его город. Город, в котором ждут друзья. И Виндз негромко рассмеялся от счастья.