1. Сержант, прикомандированный к прокуратуре: «В прокуратуре, благодаря неуничтоженным нами же поддельным декларациям и друзьям, которые присылали червонцы в конвертах - мы всегда были при деньгах.
Часто оставались ночевать в кладовке на диванах. Жарили картошку, пиво покупали, колбасу. Иногда и водочкой баловались немного. Любили выключить свет и наблюдать за соседним немецким жилым домом.
Окна у всех незашторенные были. Одна немка, симпатичная лет тридцати, нас просто сводила с ума. Разденется догола и ходит по квартире...
На рождество почти все выставляли в окно дощечки с фигурками со сценками празднования рождества и свечи. Так красиво смотрелось. Садились за стол, тихо праздновали. Аж слезы на глазах, дом вспоминаешь.
После Олимпиады-1980 в ГДР остались каналы прямой связи с «олимпийскими» городами: Москва, Киев, Минск, Ленинград и Таллин. Я из нашей прокуратуры другу в стройбат в Киев звонил.
Их прапорщик из дежурки был в шоке, когда я сказал, что военная прокуратура ГСВГ ГДР Веймар беспокоит и попросил к телефону Юру Титова. До сих пор вспоминаем с улыбкой...
Помощник прокурора заставлял липовать отказные материалы о кражах солдатами из садовых домиков. Я писал от имени вымышленных солдат из близлежащих частей объяснения. Типа: «…. такого то числа стоял в наряде по роте… ночью никто из расположения не выходил...»
Таких брехаловок много было из разных подразделений и постановление об отказе по мотивам - это не мы, так как мы все дома были во время кражи. Противно было, но…
Когда приходил в роту меня хлопцы ждали и расспрашивали о происшествиях в 8-й армии. Было что рассказать...
Чемоданы все домой привезли? У меня там были мои первые в жизни джинсы «Боксер», кроссовки, несколько коробок конфет из магазина «Деликат». Маме сапожки, сестре кроссовки. Альбома не было – просто куча фоток.
На обед нас подвозил в часть зампрокурора на УАЗике. Один раз зимой выпросили на выходные волгу прокурорскую и ездили на экскурсию в парк «Бельведер».
2. Офицер комендатуры: «В феврале 1990 года я нес службу дежурным помощником военного коменданта Коттбусского гарнизона.
Комендантом был тогда подполковник Харитонов - невысокого роста круглолицый розовощекий человек, любивший цветы и выращивавший их на территории комендатуры по адресу Банхофштрассе 71.
Из части сообщили, что в гарнизон прибыл Главком ГСВГ. Комендант исчез как-то внезапно, едва успев меня проинструктировать. "На происшествие", - сказал он.
А через час на территорию комендатуры въехал комбриговский УАЗик. Из него вышли комбриг (он являлся также и начальником гарнизона) и генерал армии в стального цвета шинели. Это был Борис Васильевич Снетков.
"Товарищ Главнокомандующий! За время моего дежурства..." Главком долго держал руку у козырька, ровно так и четко, выслушал мой доклад. "Не ЗА время, а ВО время. Устав надо хоть немного знать, лейтенант!",- сказал он. Я помню - сильно покраснел...
Потом прошли в комендатуру. В комнате дежурного остановились у плана города Коттбуса. "Где гаштеты?" - спросил Главком. "Рюмочками обозначены" - показал я ему. "Надо план с подсветкой сделать, чтобы лампочки мигали"- распорядился он, обращаясь к комбригу.
- А комендант где? - спросил Борис Васильевич.
- На происшествии в Пайце, - отрапортовал я.
- Кто по должности, товарищ лейтенант?
- Заместитель командира роты!
- Желаю удачи, сынок!- сказал Главнокомандующий и крепко пожал мне руку, глядя в глаза. Потом добавил: - А коменданту передай, что был Главнокомандующий. В его ОТСУТСТВИЕ...
В 1990 году в начале осени после объединения Германии из ЗГВ сбежал командир танкового полка подполковник Колесников и прихватил с собой секретную документацию по новейшему управляемому снаряду. Чем не повод Горбачевской братии устранить неугодного генерала?
После прихода на пост Главкома М.Бурлакова начались ускоренные приготовления к выводу войск. Не вывод, правда, это был. А бегство...
А воспоминания о Борисе Васильевиче до сих пор из памяти не ушли. Каким-то теплом веяло от этого человека. Светлая ему память!»
Навеяно из переписок на форуме "Назад в ГСВГ" - http://nazadvgsvg.ru/
