«Перестань жалить меня». – Велел ему нандорианец и недовольно посмотрел на него.
«Не жалить, а жалеть». – Поправил его Келеборн.
«Не важно». – Раздраженно рявкнул нандорианец.
«Да что с тобой?» - Удивился эльф и непонимающе переглянулся с друзьями.
«Простите меня, - извинился тот более спокойным тоном. – Мне тошно здесь. Мои глаза болят. Мне нужна тьма. А здесь слишком ярко. Всегда ярко и всегда чересчур».
«Может быть, ты смог отдохнуть от всего этого где-нибудь в погребе? - предположил Келеборн. – Там спокойно и темно, все как ты любишь».
«Погреб? – переспросил Сомбриэль, наливаясь яростью в один миг. – Ты бы смог отдохнуть в погребе, а Келеборн?»
«Я – нет, - вздрогнул тот. – В общем, это глупая идея, забудь».
«Здесь не гремит хуззур, - печально продолжил нандорианец, потухнув также быстро, как и разгоревшись. – Здесь не поет барсай, здесь нет ни звука наурмана. И ничего столь же дорогого моему сердцу».
Затем он кинулся в постель и закрылся одеялом. Друзья оставили его и, стараясь не шуметь, перебрались в гостиную.
«Он сошел с ума?» - пытал Келеборна Ортан.
«Что с ним?» - вторил ему Ассам.
«Откуда мне знать? – отмахнулся от них эльф. – Идите и сами спросите его об этом».
«Нет, спасибо, - отказался далламариец. – Что такое хуззур, барсай и наурман?»
«Хуззур – боевой барабан, - вяло ответил Келеборн. – Барсай – маленькая арфа, а наурман – дудка, похожая на свирель. Точнее, это и есть свирель, сделанная из камня».
258