Автор: Хотеев Ярослав
Каждый раз я просыпаюсь с дикой головной болью. Это не первое пробуждение и не последнее. Не знаю, зачем, но чертова машина раз за разом воскрешает меня из забытья. Для чего я ей нужен? Это что, новая форма пытки? Вот только нет такого преступления, за которое могут так покарать. Я сижу, прислонившись к стене, и мерно сглатываю густую жижу из контейнера. Белки, углеводы, жиры - все, что нужно для функционирования организма. Но вот забыли добавить вкус .
За стеной слышится шорох.
- Кто здесь? - кричу я, срываясь с места.
Бью по стене кулаками, но выходят лишь неуклюжие шлепки. Истощенный организм отказывается повиноваться.
- Да что же вы за люди? - обессилено сползаю по холодному металлу на пол.
Шорох стихает, но вдалеке я отчетливо слышу чьи-то шаги.
- Когда-нибудь я выберусь отсюда, и ты за всё заплатишь, - шепчу, скорее придавая сил самому себе. - Вы все заплатите.
***
Я просыпаюсь с сильной головной болью. Первое, что вижу - свои руки. Сквозь мутную пелену они кажутся какими-то чужими. Касаюсь пальцем кончика носа, но ничего не ощущаю. Онемение проходит постепенно, взор проясняется, возвращая реальность.
Я не знаю, когда проснулся первый раз. Бортовой журнал, в котором автоматически ведутся записи отчетов по каждому дню - количество пройденного пути, остатки кислорода, топлива, припасов, - находится в кабине пилота. Но добраться туда невозможно.
Какое-то время сижу на краю криогенной камеры, свесив босые ноги. Пытаюсь осознать, что проснулся, и понять - зачем? Пробуждение предусмотрено только после выхода из созвездия Лебедя - последней галактики, куда добрались корабли пионеров. Именно оттуда мне следовало продолжить изучение глубокого космоса.
Спокойствие, полнейшее одиночество и просторный корабль, оснащенный по последнему слову техники. Во время вербовки на Земле нам показывали спортзал, комнату для досуга, комфортный санузел и широченную ванну с пузырьками. Рассказывали, что на нижнем ярусе будет бассейн, а в камбузе - деликатесы, упакованные и охлажденные по инновационной технологии. Конечно, держи карман шире. Развесили уши, идиоты.
Наконец, собравшись с мыслями, вылезаю из камеры. В стене справа нахожу сенсорную панель. Малейшее прикосновение, и дверцы расползаются, открывая шкаф с одеждой. Темно-зеленое нижнее белье, серые штаны и такого же цвета китель. Форма придает уверенности, совсем как в старые времена. Сонно потирая глаза, выхожу из каюты и понимаю, что стою посреди коридора. Медленно соображаю, в какой стороне кабина пилота.
Определенно, на выставочном образце все было по-другому. Устав гадать, поворачиваю налево. Не пройдя и десяти шагов, упираюсь в стену - тупик. Замечаю вмонтированный в стену шланг с воронкой на конце, рядом небольшая выемка с упаковками влажных салфеток. Раньше ими пользовались, когда не было возможности принять душ. Приличный размер позволяет обтирать тело, а особая пропитка дезинфицирует и освежает. С содроганием осознаю - эти удобства приготовлены для меня.
В правом рукаве коридора вижу дверь. Облегченно выдохнув, подхожу вплотную, но створки остаются неподвижными. Внимательно осматриваю стены рядом: никаких панелей, кнопок или замков. Раздвинуть створки не получается, зацепиться ногтями за узкую щель тоже. Дверь либо заклинило, либо она закрыта намеренно. Прохода в кабину пилота нет, и я словно замурован в дальнем отсеке космического сарая.
Ожесточенно стучу в створки.
- Если это чья-то шутка, то розыгрыш удался. Я уже навалил в штаны от страха, можете вытаскивать меня!
Тишина.
- Хватит шутить! Я буду жаловаться…- и осекся.
А куда жаловаться? Земля в тысячах световых лет пути. Я космический пионер в не изученном глубоком космосе. Кому есть дело до меня? Кому не насрать, что вместо обещанного шикарного лайнера мне подсунули эту калошу с дерьмом? Кому я об этом расскажу? Да кто вообще узнает?
Билет на этот рейс мне выдавался в один конец.
Из коридора возвращаюсь обратно в каюту. Это просто нелепая шутка, это не может быть правдой! Возможно я сейчас в пассажирском модуле, который доставит на настоящий корабль. Автоматика наверняка дала сбой, и я проснулся раньше положенного срока. Дверь в целях безопасности заблокирована, и самое разумное сейчас - просто лечь спать. В следующий раз я проснусь, и все будет хорошо...
Нажимаю разные кнопки в надежде активировать криогенную камеру. Ложусь внутрь, стараюсь заснуть, чтобы механизм запустился автоматически. Но ни один индикатор, ни одна лампочка так и не думают зажигаться. Либо камера неисправна, либо кто-то намеренно не дает мне спать.
Выйдя в коридор, спотыкаюсь о поднос. Откуда он взялся? Стакан из темного пластика опрокинут, вода растекается по полу. Два небольших контейнера из плотного материала остались на подносе. Это что, мой паек?
О том, что обед надо разводить водой, я понял далеко не сразу. Потому первое время приходиться давиться, кашлять, но глотать питательный порошок.
Набив желудок, внимательно изучаю стену. У самого пола видны крохотные, едва различимые пазы, в которые плотно подогнана узкая панель. Судя по всему, именно оттуда и появился мой обед. Сомневаюсь, что космические пионеры должны питаться подобным образом.
Отсутствие часов убивает. После заморозки всегда сложно восстановить чувство времени, здесь же его нет вовсе. Откинувшись на стену, собираю мысли в кучу и напряженно думаю, что делать дальше.
У меня есть санузел и питание. Меня обеспечивают искусственной гравитацией и кислородом. Каким бы коварным не был план, но, абсолютно точно, я нужен живым.
Через какое-то время из панели выдвигается второй поднос. На этот раз я бережно беру стакан с водой и жадно выпиваю.
Что теперь? Снова ждать? Попытаться активировать криогенную капсулу или же найти что-нибудь, чем можно открыть дверь? У корабля свои планы.
Гаснет свет. Темноту разгоняет приглушенное мерцание каюты. Подсветка криогенной камеры словно приглашает прилечь. Наконец-то все встает на свои места.
Два раза повторять не нужно, стянув одежду, с облегчением залезаю внутрь. Крышка закрывается, и последнее, что успеваю почувствовать, как в вену входит игла с питательным раствором, а к гениталиям подключается катетер.
***
- Почему вы решили стать добровольцем, мистер Ровер?
Вздрагиваю. Мужчина напротив не сводит с меня пристального взгляда. В кабинете слишком светло, от чего приходится слегка щуриться. Вместо полноценных стен стеклянные перегородки, и оттого возникает навязчивое ощущение, что люди за пределами кабинета на меня пялятся.
Вопрос ставит в тупик. Я был готов рассказать о схеме корабля, которую вызубрил буквально за вечер, привести несколько способов устранения той или иной неисправности. В деталях мог расписать процесс прокладки маршрута. Да что говорить, подготовился на отлично, и вдвойне обиднее завалиться на подобном.
- Это ведь гражданский долг - отдать жизнь ради развития человечества. Разве нет?
Вербовщик улыбается дежурной слащавой улыбкой. Строгий деловой костюм в несколько раз дороже моих обносков. Мужчина подчеркнуто сидит на обычном стуле, в то время как меня усадили в шикарное кресло. Милая девушка приносит поднос с кофейником и одной чашкой. Каждая деталь призвана уверить, что именно я хозяин положения, а они лишь обслуживающий персонал.
- Мистер Ровер, мы взяли на себя смелость проанализировать ваш психосоматический портрет и изучить биографию.
- Я думал, вы принимаете всех добровольцев. Я готов отдать свою жизнь, что еще от меня нужно?
Мужчина деликатно пережидает, пока я налью себе кофе. Аромат божественный.
- Вы даже не представляете, как быстро люди меняются, оказываясь в одиночестве, - после паузы продолжает он. - Один на один с мыслями о неизбежной смерти. Многие сходят с ума и сводят счеты с жизнью. Компания несет огромные убытки, но, что важнее, освоение космоса стоит на месте.
“И вы не можете позволить себе новый коттедж на берегу моря”, - мысленно добавляю я, но вслух произношу:
- И все же вы еще никому не отказывали.
- Это правда. Никому. Любую силу можно пустить впрок, было бы желание. И, я надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к нашей дотошности.
Я не нахожу, что возразить.
- В таком случае, мистер Ровер, я повторяю вопрос. Почему вы решили стать космическим пионером? Вы бывший военный, сейчас на пенсии. Живете не богато, но и не бедствуете. Несколько лет назад похоронили жену. Детей нет.
Словно сгибаясь под моим тяжелым взглядом, вербовщик вновь выдавливает улыбку. На этот раз извинительную.
- Простите, если задел за живое. Мне важно понимать ваше моральное состояние и то, как подействовала смерть любимого человека.
- Мы прожили вместе пятьдесят лет. Как вы думаете, это на меня подействовало?
Мужчина делает несколько пометок в скрине.
- Тогда я не понимаю, в чем ваш секрет? - отрываясь от экрана, произносит он.
- Откуда у бывшего вояки секреты?
- Секреты есть у всех. Может быть, вы кого-то убили?
- Да вы что!
- Тогда должны крупную сумму денег? Кому-то перешли дорогу? Не удивляйтесь, обычно к нам приходят именно такие люди. А вас я не могу понять. Достойный член общества, исправный налогоплательщик, и тут такое резкое изменение в сознании. Вы далеко не молоды, а космос - серьезное испытание и для более юных пионеров. Так в чем ваш секрет?
- Это так важно? - удивляюсь я, одним глотком допивая кофе.
- Нам важно знать, как быстро вы опустите руки, столкнувшись с трудностями. Ведь именно от этого зависит успех экспедиции.
Поставив чашку на столик, откидываюсь на спинку кресла. Мне неожиданно стало очень уютно и свободно. Даже если ответят отказом, день определенно прошел не зря.
- Поверьте, я прошел войну, пережил смерть самого дорогого человека. На свете нет таких трудностей, перед которыми я опущу руки.
- Охотно поверю, если вы будете откровенны.
Я смотрю в добродушное лицо вербовщика и слегка улыбаюсь. Забавно получается. Наверняка этот парень зарабатывает за месяц столько, сколько мне не скопить и за всю жизнь. А сейчас он распинается перед обычным пенсионером в поношенных джинсах и растянутом свитере.
- Вы знаете, какую жизнь я прожил? - задаю вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжаю. - Простую. Всего в ней было в достатке: и счастья, и горя, и печали, и радости. Жизнь подходит к концу, и после меня ничего не останется, понимаете? Наверное, в тот момент мне уже будет все равно, но вот сейчас, пока я дышу, этот факт давит на грудь и не дает спокойно жить.
Мужчина кивает.
- Значит, хотите оставить после себя след? Достойно. Не смею препятствовать. Осталась формальность - подписать документы, - вербовщик протягивает мне скрин с электронной версией договора. - Напоминаю, что вероятность успеха экспедиции составляет всего пять процентов. Вот здесь поставьте подпись, что ознакомлены с рисками и претензий не имеете. Если вам удастся найти планету, близкую к земному типу, и сканер зафиксирует данный факт, бортовой журнал автоматически оформит все документы и права собственности. За открытие планеты вам полагается земельный участок в десять гектаров сразу после заселения, остальная часть планеты принадлежит компании. Также за вами закреплено неотъемлемое право пионеров - дать планете имя. Вот здесь поставьте подпись, что с условиями ознакомлены.
Я послушно подписываю и тянусь к кофейнику за добавкой. Вербовщик делает вид, что верит мне, я делаю вид, что верю ему. Забрав скрин, мужчина щелкает пальцами:
- Теперь можете просыпаться.
***
Я снова просыпаюсь с мучительной головной болью. Второе пробуждение от криогенного сна дается тяжелее первого. Перед глазами все расплывается, в ушах стоит звон, а тело шатает, словно по затылку ударили прикладом. В коридоре вновь горит свет, на полу уже ждет знакомый поднос. Схватив стакан, вливаю воду в пересохшую глотку.
Сколько прошло времени? Год? Два? Зачем меня снова разбудили? К чему это все, если до управления кораблем мне все равно не добраться? Поломка? Сбой? Но не два раза подряд. Кому-то нужно, чтобы я бодрствовал, но при этом не смог ни на что повлиять.
Не знаю, есть ли кто за этой стеной. Но для того, чтобы не сойти с ума, мне нужна цель. Мне нужен враг. Тот, кого я буду ненавидеть, кого буду мечтать задушить. Тот, ради кого буду держаться, чтобы в один прекрасный день обхватить руками шею гада и сдавить до хруста.
Надев форму, внимательно исследую стены. Сантиметр за сантиметром изучаю, простукиваю - глухо. Сначала дохожу до закрытой двери справа, потом до тупика слева. Безрезультатно - возвращаюсь на середину. Ни единой щели или полости. Все, что выделяется - это панель у пола, откуда выдвигаются подносы. Единственное окно, и, надеюсь, оно ведет на ту сторону.
Когда панель открывается в очередной раз, я уже готов - растянувшись, прижимаю голову к полу. Едва появляется поднос, пытаюсь рассмотреть хоть что-нибудь в прорезь. Темнота.
Отчаяние придает решимости. Резко просунув руку, стараюсь что-нибудь нащупать во мраке. В этот момент панель захлопывается, придавливая кисть. Впиваюсь зубами в край подноса, чтобы заглушить крик. Инстинктивно сжимаю кулак и пробую отогнуть крышку, но механизм оказывается сильнее. Сдирая кожу об острый край, вытягиваю зажатую руку. Панелька встает на место как ни в чем не бывало, а я смотрю на окровавленные пальцы. Стиснутый зубами поднос размяк от слюны и превратился в солоноватую кашу. Сглатываю. Желудок благодарно отзывается, получив порцию хоть чего-то, что имеет вкус.
Подносы и контейнеры оказываются изготовленными то ли из прессованной муки, то ли из какой-то крупы. Мелочь, но это существенно расширяет рацион. Радостное открытие поглощает настолько, что боль от содранной кожи уходит на второй план. Полностью расправившись с обедом, поднимаюсь с пола. Необходимо обработать рану.
Мягкий, слегка влажный материал салфетки приятно холодит кожу. Длины хватает, чтобы не только стереть кровь, но и сделать повязку.
Не отходя далеко, решаюсь опробовать шланг с воронкой. В глубине души я понимаю, что это подобие катетера в криогенной камере, но там все происходит автоматически, а здесь приходится делать самому. Спустя несколько минут унижения застегиваю штаны. Воронка с противным хлюпаньем всасывает фекалии. Все же хорошо, что на корабле я один - проделывать подобные фокусы в присутствии кого-то просто невозможно. Распаковав еще пачку, использую салфетку по прямому назначению и бросаю в воронку. Такими темпами единственное средство гигиены закончится очень быстро, а после что? Ходить с грязной задницей? Впрочем, возможно, меня не собираются долго здесь держать.
Неожиданная догадка заставляет выпотрошить выемку. Не верю, что в столь продуманной системе могли не учесть такую мелочь, как салфетки. Возможно, в их количестве гораздо больше смысла. Сосредоточено считаю. Десять, пятнадцать, тридцать, сорок восемь. Осталось сорок восемь упаковок, а было пятьдесят. Значит, пятьдесят дней? Пятьдесят лет? Пятьдесят пробуждений? Пятьдесят чего?
Во время первого пробуждения я не использовал ни одной салфетки, выходит, сэкономил? Или это уже было учтено? Положена одна салфетка после каждого пайка или одна после обоих?
Собрав упаковки в кучу, складываю обратно. Странный блеск отвлекает внимание, и я замираю на месте. Внутри выемки прикреплена небольшая капсула. Салфетки выпадают из онемевших рук. Прецедент Эрранта…
Внезапно в коридоре гаснет свет. Процеживая ругательства, пытаюсь нащупать капсулу, но безрезультатно. Черт с ней. Судя по всему, мне предстоит проснуться еще не раз, а на данный момент некто установил четкие правила игры: гаснет свет - иди спать. Криогенная камера уже готова к моему появлению. Остается взбить невидимую подушку и устроиться поудобнее. Космический снов, сержант Ровер.
***
В очередной раз просыпаюсь с невыносимой головной болью. Криогенный сон истощает меня. На третье пробуждение я просто не могу пошевелиться. Спустя какое-то время пробую встать. Зацепившись рукой за край камеры приподнимаюсь. Неуклюжий рывок, и вываливаюсь из капсулы, больно ударившись подбородком о пол. Ужасно хочется пить, а в коридоре уже поджидает заветный поднос со стаканом воды. Опираясь на руки, подтягиваю онемевшее тело и ползу.
Вместе с жидкостью в организм возвращается жизнь. Онемение постепенно проходит, и я решаюсь встать на ноги. Пошатываясь, иду по коридору, придерживаясь рукой стены. Осознание приходит не сразу. Повязки на руке нет, а рана полностью зажила. Мысли текут вяло. Либо повязка сползла, когда я выбирался из капсулы, либо кто-то ее снял, пока я спал. Впрочем, учитывая съедобные подносы, допускаю и саморазлагающийся материал. Слишком много загадок для одного корабля.
Отвердевшим шагом подхожу к санузлу. На полу все так же разбросаны салфетки. Перевожу взгляд на выемку. Капсула прикреплена к стене металлическими клипсами. Пробую отстегнуть. Застежки легко поддаются, и капсула падает в ладонь.
Прецедент Эрранта - случай, произошедший в самом начале зарождения коммерческого космоса. Молодому пионеру удалось обнаружить планету по условиям максимально схожим с земными. Счастливчик, один на миллион. За ним отправили спасательную экспедицию и доставили на Землю, а планета с тех пор носит имя его матери.
Счастливая история, почти байка, которую травят пионеры друг другу перед стартом в свой последний путь. Каждый хочет быть тем счастливчиком. Каждый хочет стать Эррантом.
Эррант вернулся на Землю почти стариком. Тогда криогенные камеры не практиковались. По правде, не уверен, что в малых кораблях-разведчиках вообще для них было место.
Большую часть оставшейся жизни Эррант посвятил защите права пионеров на легкую смерть. “Бесчеловечно обрекать людей на мучительную смерть от голода и жажды в случае неудачной экспедиции,” - заявлял пилот.
Корпорации по освоению космоса были против. Их опасения логичны: во время экспедиций пионеров сопровождает одиночество, может развиться отчаяние или депрессия. В таком состоянии им просто нельзя давать возможность сводить счеты с жизнью. Иными словами, толстосумы беспокоились, что пионер сдастся раньше положенного срока и не сможет собрать ту информацию о космосе, которая способна компенсировать затраты на его снаряжение. Споры длились долго, пока наконец одна сторона не сдалась. С тех пор в каждом корабле пионера предусмотрена капсула с ядом, но по оговоренным условиям она становится доступна по истечении тридцати лет полета.
Тридцать лет. Мое путешествие длится больше тридцати лет... Теперь я на законных основаниях могу уйти на покой. Возможно, другие пионеры на моем месте были бы рады, но подохнуть можно и на Земле. А здесь я не для этого.
Сглотнув горький комок, убираю яд в карман брюк. Прибрав салфетки, возвращаюсь в каюту. В этот раз я не буду играть по правилам корабля.
Собираю пустые подносы и контейнеры с прошлых пробуждений. Их немного, но теперь появился небольшой запас. Хуже дела обстоят с водой: выдают ее меньше всего, а нужна она гораздо чаще. Сложив свой паек в углу каюты, дожидаюсь следующего поступления. В голове крутятся разные мысли.
Забавно, на Земле многие не одобряли решение Лидера переложить освоение космоса на плечи частных корпораций. Однако, когда в воздухе запахло прибылью, отрасль начала развиваться гигантскими шагами. Средства вкладывались огромные, разрабатывались новые двигатели, модифицировались системы жизнеобеспечения, строились более совершенные корабли. До последнего оставалась непонятной роль человека. Уровень технологий позволял полностью положиться на автоматику. Без кислорода, провианта, без жилых помещений такие модели могли пролететь гораздо дальше и собрать информации в несколько раз больше. Но Лидер решил иначе. По постановлению, правом собственности на открытую планету может обладать только человек. Дальновидное решение, иначе космос так и остался бы безжизненной пустошью с множеством табличек “Застолбленно”.
Толстосумы не хотели рисковать своей жизнью в поисках планет для освоения. Потому и появились пионеры - первопроходцы, готовые рискнуть жизнью в обмен на вечную славу и безбедное существование. Конечно, в том случае, если смогут дождаться спасательной экспедиции и вернуться обратно. Впрочем, таких с каждым годом становилось все меньше. Планеты, пригодные для заселения, встречаются крайне редко. Корпорации могут по несколько лет терпеть убытки, быть на гране разорения, но затем одна открытая планета меняет всё. Толстосумы всегда в выигрыше, а пионеры… пионеры умирают в космосе. К этому привыкли все.
Вздрагиваю от внезапного шума за стеной. Сначала слышен скрежет металла, потом кряхтение. Тяжелые шаги эхом разносятся по кораблю. Я прислоняюсь к стене и стараюсь уловить любой звук.
- Что это за развалюха? - раздается брезгливый голос мужчины.
- Понятия не имею, - отвечает другой. - Модель, конечно, старая, но на беспилотник не похожа.
- Где же тогда пилот?
- Здесь! - кричу я и стучу рукой по стене.
- Ты что-нибудь слышал? - спрашивает первый.
Шаги приближаются.
- Да тебе показалось. Скорее ищи что-нибудь ценное, и валим.
За стеной начинается настоящий погром. Звон стекла, грохот, треск. Похоже, корабль разносят на части, но мне плевать.
- Твою мать, да здесь ни хрена нет! Только время зря потеряли.
- Уходим, - подытоживает второй.
- Стойте, - кричу я, срывая голос. - Стойте, пожалуйста!
Воцаряется тишина
- Ну, теперь-то ты слышишь? - приглушенно спрашивает первый.
- Теперь да. Эй, кто здесь?
- Это я, пилот! - кричу в ответ.
- Пилот? А где же ты?
- Я за стенкой! Дверь заклинило, вытащите меня отсюда.
- А какой резон нам тебе помогать?
Я теряюсь с ответом, но тут же нахожусь:
- Здесь груз! Ценный груз! Если поможете мне, забирайте половину
- Ишь ты, половину. Мы хотим взять все.
- Идет!
- Ха, отлично! Билл, я же говорил, что мы не зря вскрыли эту консервную банку. Эй, пилот, отойди-ка подальше, мы сейчас вырежем кусок стены.
Сердце отбивает чудовищный ритм. В ушах стоит звон от прилива адреналина. Прижимаюсь к противоположной стене. Плевать, что они здесь найдут лишь пожеванные подносы. Главное, я буду на свободе.
- Отошел? Ну, отлично. Сейчас начнем… Ты только скажи, что за груз?
- Груз? Очень ценный груз! Навигационное оборудование, модули жизнеобеспечения…
Слышатся смешки, затем голос раздается подозрительно близко, словно незнакомец прижался к стене всем телом.
- Я знаю, какой груз ты везешь… Груз вины, я прав, пилот? Винишь себя за то, что бросил нас?
- О чем ты?
- А еще обман. Пилот, я чую ложь. Ты соврал и думал, это сойдет с рук? Думаешь, они поверили в твою чушь про “оставить след”? В это могла поверить только твоя жена!
- Заткнись!
- А еще я чую понимание. Теперь ты понимаешь, что здесь происходит? Понимаешь, как они поступили с тобой? Со всеми вами! Понимаешь, почему никто не возвращается? Почему пионеры умирают в космосе? Вы расходный материал. Забавно, когда-то ты бросил нас на смерть, теперь бросили тебя.
- Билли, это ведь ты? Знай, я не хотел вас бросать!
- Но бросил…
- Бросил, - обреченно повторяю. - Я испугался… испугался смерти.
- Мы все ее боимся, Ровер, - отвечает из-за стены другой мужчина.
- Чак?
- Ровер, - присоединяется еще один знакомый голос с хрипотцой. - Одни бегут от закона, другие от обязательств. Ты сбежал сам от себя и своих кошмаров. Думаешь, здесь ты сможешь найти искупление?
- Не знаю, Фрэнсис… А что мне оставалось?
- И, наконец, я чую страх, - продолжает Билли. - Ты ведь уже об этом думал? Капсула в твоём кармане. Единственный способ избежать кошмаров.
- Я не хочу тебя слушать!
Сквозь стену прорывается голая черепушка и клацая челюстью произносит:
- До встречи в аду, сержант Ровер! Твой взвод ждет тебя!
***
Я каждый раз просыпаюсь с чудовищной головной болью. Череп раскалывается словно после метеоритного дождя. Яркий свет мучительно режет глаза, и я закрываю лицо ладонями. Шершавая ткань высохшей салфетки царапает щеку. Отвожу руки в сторону. Повязка на месте, скукожилась, потемнела, но все еще держится. Обхватив голову, стараюсь успокоиться. Это кошмар, всего лишь кошмар. Очередной кошмар.
Превозмогая боль, ползу в коридор. Одним большим глотком осушаю стакан. Готов продать душу за второй.
Мне тяжело дышать, похоже, корабль уменьшил подачу кислорода. Может быть, запасы на исходе, а может он просто решил помучить меня.
Сколько еще мне предстоит пробуждений? Не знаю. Ни пятьдесят, ни даже двадцать пять я не выдержу. Возможно, эта нагрузка рассчитывалась на молодого пилота, а не на дряхлого старика. Идиоты, могли сэкономить несколько упаковок салфеток.
Зачем куда-то идти, зачем что-то делать? Рука непроизвольно нащупывает капсулу в кармане. Яд - это быстрая смерть. Не всегда безболезненная, но однозначно быстрая.
Еще одно пробуждение, Ровер. Еще одно! Если будет все так же хреново, примешь яд. Только дождись, когда погаснет свет, и можешь идти спать. Забавно, если я приму яд, свет погаснет прямо сейчас.
***
Я каждый раз просыпаюсь с чудовищной болью. Голова разрывается, словно под черепной коробкой взорвалась сверхновая звезда. Свет выжигает глаза даже сквозь закрытые веки. Губы потрескались и слиплись, в горле жутко пересохло. Возможно, нарушена подача питательного раствора. Даже ресурс криогенной камеры подходит к концу. И с меня тоже хватит.
Слепо шаря руками по полу, добираюсь до шкафа с одеждой. Нащупываю капсулу в кармане и засовываю в рот. Пытаюсь проглотить, но та прилипает к небу и отказывается отправляться в пищевод.
- Да чтоб тебя!
Ползу в коридор к подносу со стаканом воды. Ну почему даже смерть мне не дается легко?..
Слышится тихий стук. Не обращая внимания беру стакан. Стук повторяется.
- Никого нет дома, - едва шевеля сухим языком, произношу я и набираю полный рот воды.
- Ровер, это ты? - тихий знакомый голос заставляет с шумом выплюнуть жидкость. Капсула ядовито шипит, растворяясь в луже.
- Кэтрин...
- Узнал, - в голосе слышится искренняя радость.
- Не мог не узнать.
- А сколько раз тебе говорила не сидеть на холодном полу? - женщина нарочито добавляет голосу строгие нотки. - В твоем возрасте это вредно.
- В моем возрасте уже все вредно, - усмехаюсь я. - Кэтрин, я скучал по тебе...
- И я скучала…
Мы оба замолкаем.
- Как тебя здесь кормят? - наконец, нарушает тишину она.
- Ты была бы довольна. Никаких гамбургеров, исключительно полезная и питательная пища.
За стенкой раздается смешок.
- Ровер, ты совершенно не меняешься!
- Как и ты.
Снова пауза.
- Они вернулись? Твои кошмары.
Глупо киваю, потом вспоминаю, что Кэтрин за стенкой.
- Вернулись, Кэт.
- И как ты?
- Без тебя тяжело.
- Держись, милый.
А что еще остается, однако вслух произносить не осмеливаюсь.
- Держись, - повторяет Кэтрин. - Уверена, у тебя не было другого выхода.
- Был, - коротко отвечаю я. - Я мог отвлечь огонь на себя, и у ребят появился бы шанс. Либо они, либо я. И я сделал выбор… Ты презираешь меня?
Доносится тяжелый вздох.
- Твой выбор вернул мне с войны живого мужа. И я благодарна за это.
По щекам текут слезы. Признаться, не ожидал, что в организме еще осталась влага.
- А как думаешь, если приму капсулу с ядом, смогу быть с тобой всегда?
- Что за бредовые идеи, Ровер? - голос Кэтрин строг как никогда. - Ты решил сдаться? После стольких лет? Ну уж нет. У тебя еще есть незаконченные дела!
- Какие?
- Искупление. Ты так долго искал его, и вот он шанс. Ты должен рассказать людям правду. Рассказать, как на самом деле умирают пионеры.
- Это невозможно...
- Сержант Ровер, я всегда должна за вас думать?
- Но…
- Никаких “но”! И не смей умирать!
- Хорошо, Кэт.
- Пообещай мне! - не перестает требовать она.
- Обещаю, - с улыбкой соглашаюсь я.
- И последнее…
- Что?
- Посмотри на свою руку, милый.
Подношу ладони к лицу. На правой руке нет повязки.
***
- Почему вы решили стать пионером, мистер Ровер?
Я вздрагиваю. Передо мной как ни в чем не бывало сидит слащавый вербовщик в дорогом костюме. Я вскакиваю с кресла и, схватив ублюдка за шею, валю на пол. Вокруг знакомые стеклянные перегородки, к которым прильнули любопытные сотрудники.
- Ты ответишь, ты за все ответишь, сукин сын!
Я сжимаю руки сильнее, но мужчина словно не замечает усилий. Взгляд цепляется за потемневшую салфетку, намотанную на руку.
Невольно ослабляю хватку.
- Да как же это…
- Что вас так удивляет, мистер Ровер? - подает голос вербовщик.
- Повязка! Как же она? Это ведь сон?
- Сон.
- Но ведь повязка…
- А что с ней не так?
- Но ведь если на руке повязка, это, значит, реальность...
- На вашем месте, мистер Ровер, я бы уже ни в чем не был уверен, - вербовщик противно смеется и легким движением освобождается от моей хватки.
Расслабленно присев в кресло, наливает в чашку кофе.
- Так значит искупление? Или все же след в истории? Отвечайте, мистер Ровер, не тяните.
Ярость подогревает кровь.
- Лучше молись, чтобы я никогда не вернулся на Землю. В противном случае, твоя смерть будет мучительной!
- Не мучительнее вашей, когда закончится жалкий запас съедобных подносов. Вы когда-нибудь умирали от голода? А от обезвоживания? Впрочем, что я болтаю, конечно, нет.
- Ты больной псих!
- Говорит тот, кто разговаривает со стеной.
- Проваливай из моей головы!
- А может вы хотели красиво умереть? Смерть в космосе… Думаете, здесь умирать не страшно?
- Я ничего не думаю!
- Только не начинайте бред про след в истории или человеческое благо. Меня от подобного подташнивает.
Я молча буравлю вербовщика взглядом.
- Не хотите говорить? Ничего. Сколько там у вас осталось салфеток? Еще успеем пообщаться?
- Я доберусь до тебя и сотру слащавую улыбку.
- Об этом не беспокойтесь. Может быть, слышали? Пионеры умирают в космосе.
Щелчок пальцами, и свет гаснет.
***
Я каждый раз просыпаюсь с нестерпимой болью. Но в этот раз все по-другому. Голова не болит, не щемит кости. С легкостью выбираюсь из камеры. Форма в шкафу аккуратно сложена. С недоумением перевожу взгляд на руку. Повязки нет, но даже ее наличие не гарантирует, что это реальность, а не сон. Бросив одежду обратно, выбегаю в коридор. Привычного подноса нет. Едва стоит подойти к двери, створки послушно разъезжаются, и я прохожу в кабину пилота. Безусловно, корабль не того класса, что мне обещали, но сейчас я рад и этому. Нависнув над экраном бортового журнала, торопливо читаю записи. Прошло всего пять лет с момент начала экспедиции. Корабль по плану приблизился к созвездию Лебедя и вывел пилота из криогенного сна.
Обескуражено сажусь в кресло, панель управления оживает сотней индикаторов.
- Какого черта это было… - шепчу я.
- Космические сны, мистер Ровер, - доносится из-за спины.
Резко обернувшись, уже догадываясь, кого увижу.
- Сдохни! - кричу я и бросаюсь на вербовщика.
***
Я каждый чертов раз просыпаюсь с адской болью. И сейчас я точно попал в ад. Вокруг настолько темно, что я просто не понимаю, открыты веки или нет. Крышка криогенной камеры оказывается откинутой наполовину - с силой бьюсь головой, когда пытаюсь встать. Сознание взрывается болью, но я, шипя, пробираюсь сквозь тьму. Правую ногу безжизненно волочу следом: кажется, при аварийном пробуждении ее не успели разморозить. Рука, замотанная в салфетку, почти не слушается.
В коридоре, прильнув к холодному металлу, ползу по стене. Дыхание вырывается тяжелыми хрипами, я дышу и не могу надышаться. Похоже, энергия на нуле, кислород тоже. Добравшись до двери, пробую раздвинуть створки. Обесточенный замок больше не блокирует дверь, и механизм поддается. Сквозь крохотную щель просачивается тусклый свет. Это придает сил, и, просунув пальцы, оттягиваю панель в сторону.
Кабина пилота тонет в полумраке, и только сияние звезд разгоняет тьму. Все датчики выключены, лишь тускло мерцает экран бортового журнала. Судя по последней записи, кислорода хватит на несколько часов. Остатки энергии тратятся на загрузку данных бортового журнала в маячок. Зато сухпайков еще на несколько месяцев.
Листаю журнал. Количество записей перевалило за десятки тысяч. Если отчет делается каждый день, значит экспедиция длится уже… почти семьдесят лет.
Среди прочих отчетов особо выделена зеленая строка: “Обнаружена планета ХХХ. Состав атмосферы: хх% азота, хх% кислорода, хх% углекислого газа. Вероятность наличия воды: 75%. Координаты…”.
Черт возьми… Я все же нашел ее… Нашел!
Краем глаза замечаю неприметную ссылку “Показать похожие записи”. Мгновенно происходит фильтрация, и на скрин выводится результат. На какое-то время я забываю о боли, пронизывающей тело.
Четыре зеленых строки. Раскрываю подробности.
“Обнаружена планета ХХХ. Состав атмосферы: ... Обнаружена планета ХХХ. Вероятность наличия воды:...”
Четыре планеты. Во время экспедиции открыто четыре планеты!
Невольно вырывается смешок. Как все просто. Данные бортового журнала подгружаются в маяк и отправляются на Землю. При изучении отчетов не должно возникнуть лишних вопросов, почему пилот проспал все открытия в криогенной камере. А так, пожалуйста, вот есть запись об отключении криосна. Пилот бодрствует и занят исследованием планеты. Но до Земли уже нет смысла лететь, все равно ресурсов корабля не хватит на обратный путь. И пилот делает волевое усилие, о котором обязательно напишут в новостях, отправляется дальше, чтобы за остаток жизни принести как можно больше пользы человечеству. И информации о космосе корпорациям.
Системы жизнеобеспечения скоро выключатся, и корабль превратится в бесполезный кусок металла с начинкой из мертвого пионера. Маячок автоматически отстыкуется и, сохранив самые ценные сведения, не спеша полетит домой. Боюсь, Кэт, я подвел тебя. И вас, ребята, я тоже подвел… Снова.
Забавно получается, наверное, я сейчас самый везучий пионер в мире. Открыть четыре планеты! На каждой могу построить по особняку… А сдохну все равно где-то на краю Вселенной в металлическом гробу.
Четыре планеты. От внезапной догадки перехватывает дыхание. Прильнув к экрану бортового журнала, выделяю строку с названием. Поле доступно для изменения.
Неотъемлемое право каждого пионера - дать имя открытой планете. Кажется, у меня есть целых четыре слова, чтобы донести людям правду. Не знаю, будут ли существовать корпорации к тому моменту, как маячок вернется на Землю. Будет ли существовать еще сама Земля. Но свой долг я выполнил. Остается надеяться, что ученые обратят внимание на четыре потенциально пригодные для заселения планеты с оригинальными названиями: Пионеров Убивают В Космосе. И это мое искупление.
2017 г.
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
