В дверь постучали. На пороге стояло трое: Антуан Лоррель, Крис Стерх и Оливен Гай.
˗ Капитан, мы пришли по поручению команды и просим выслушать нас.
˗ Я готов.
˗ Капитан, мы все уважаем ваше слово и готовы вам подчиняться, но команда считает, что несправедливо наказывать Сэвиджа и Беллини одинаково.
˗ Вот как? Но разве они оба не виноваты в том, что затеяли драку на борту судна?
˗ Это так. Но Сэвидж заступался за Радьку Дмитревского, а Беллини сам вызвал его на драку своей дерзостью.
˗ При чём тут Дмитревский?
Оливен виновато почесал в затылке.
˗ Тут мы тоже виноваты, не углядели. Беллини обыгрывал Радьку в кости, заставлял стоять вахты за себя, а мы это дело проморгали.
˗ Так... И что же вы предлагаете?
˗ Оставьте Сэвиджа. Беллини пусть катится ко всем чертям, а Сэвиджа оставьте. Команда ручается за него.
˗ Ну, что ж. Я подумаю. Ступайте.
Стерх и Гай вышли, а Антуан замялся у двери.
˗ Ты что-то ещё хочешь сказать?
˗ Понимаете, капитан, может, вам и без разницы, что я скажу, только если Сэвиджа сейчас выгнать, он пропадёт.
Ольгард с удивлением взглянул на матроса.
˗ Почему ты так думаешь?
˗ Вы же видите, как он старается. Кто на авралах первый? Сэвидж. Кто на себя самую тяжелую работу берёт? Опять он же. И, если драки эти отбросить, замечаний у него нету. Он из кожи вон лезет, чтобы доказать, что не хуже других. А вы его выгоните, значит, не верите. Он и сам в себя верить перестанет. А как в себя верить перестал – всё, пропащий человек. Такого уж ничто не спасёт. Не выгоняйте его, капитан. Он ведь и сам переживает, что не сдержался.
˗ Ты уверен в этом?
˗ Да, уверен! – и повторил, тряхнув головой, - Уверен!
˗ Позови-ка сюда этого героя. Хочу с ним поговорить.
˗ Есть!
Антуан исчез за дверью и Ольгард слышал, как он пробежал по палубе.
К своему удивлению, Нед действительно заснул. Сработала давняя привычка – заполнять сном время вынужденного бездействия. Проснулся от того, что хлопнула крышка люка и чей-то голос крикнул: «Сэвидж, к капитану!»
Мелькнула слабая надежда. Нед взлетел по трапу, быстро прошёл на корму. Перед дверью капитанской каюты остановился, одернул рубашку. Почему-то вдруг пересохло в горле. Постучал, получив разрешение войти, шагнул внутрь. Ольгард, сидя за столом, изучал лежащую перед ним карту. Подняв голову, бросил:
– Расскажи, что произошло между тобой и Беллини. – И опять углубился в карту.
Нед рассказал, не скрыв и ночного случая. По мере того, как он рассказывал, Ольгард всё внимательнее смотрел на него, всё сильнее хмурились его брови.
˗ Почему ты ничего не рассказал о Беллини раньше?
˗ Я и сам узнал всё только этой ночью. Думал, разберусь сам.
˗ Он думал! Видели мыслителя?! Ты бы лучше подумал, как бы жил, если вылетишь со шхуны!
Нед опустил голову, глухо ответил.
˗ Тут и думать нечего. Паршиво бы жил, ясно.
˗ То-то и оно, что ясно. К счастью, ясно не тебе одному. Команда за тебя поручилась, просят оставить. Так что прощание пока отменяется.
˗ Спасибо вам, капитан!
˗ Не меня, их благодари. – Ольгард кивнул на дверь, за которой, похоже, собрался уже весь экипаж. – Если бы не они, быть бы тебе на берегу.
˗ Честное слово, капитан, больше такое не повторится!
˗ Надеюсь. Ладно, ступай, а то твои друзья скоро палубу насквозь протопчут, волнуются. Успокой их.
Не успел Нед выйти из каюты, как его окружили.
˗ Ну, что? Как? Сильно досталось? Остаёшься?
Нед смотрел в лица товарищей.
˗ Спасибо вам, ребята! Даже не знаю, что бы я без вас делал...
Голос его сорвался, предательски дрогнули брови. Кто-то хлопнул парня по плечу:
˗ Не переживай! Мы друга в беде не оставим!
Ночью он долго смотрел в темноту. Ещё недавно эти же матросы были бы рады, убери капитан его из команды. Сегодня его признали равным. Но какой же дорогой ценой далось ему это признание...
Разумеется, рассказывать Кристиану всё Нед не стал. Да, скажем, о разговоре Лорреля с капитаном и сам не знал. Коротко передал суть ссоры, добавив, что, хотя с тех пор ему не довелось встречать Марио Беллини, слышал о нем он не раз. То, что Нед увидел вчера, лишь подтвердило: Марио не оставил прежнего занятия, прибавив к игре откровенную уголовщину.
***
Всего рейс прослужил на «Чайке» Кристиан Эскос. Вновь вернулся на свое место Антуан Лоррель, а Эскос ушел на паровую шхуну «Кристиания». Паровым судам нипочём были равноденственные бури, парусники же были вынуждены по много дней отстаиваться в гавани. Обычно так поступал и Ольгард Дювалье, но этот год был неудачным для «Чайки», и Ольгард решил перед наступлением зимнего сезона сделать ещё один рейс.
Более тяжёлого рейса не могли припомнить даже те, кто вот уже десятый год ходили вместе с капитаном Дювалье. Груз был срочный, требовалось спешить. Погода же словно издевалась над людьми. Ветер то усиливался до штормового, то стихал вовсе, оставляя после себя страшную «мёртвую» зыбь. Ольгард дни и ночи проводил на палубе, помогая матросам, чем только мог.
Груз был доставлен в срок, но постоянное нервное напряжение и усталость не прошли даром для капитана. Уже на обратном пути он слёг в лихорадке. Командование шхуной перешло к Франциску.
Плаванье уже близилось к концу, когда «Чайку» захватил очередной шторм. Случилось это, как водится, в самом неудачном месте, перед входом в пролив между материком и островом Капароль. Пролив был известен своим дурным нравом. S–образной формы, с каменистым, неровным дном, он имел весьма причудливый фарватер и, кроме этого, сильное течение прижимало проходящие суда к скалам мыса Гордена или, попросту, Троячке, названным так за трёхглавую вершину. Положение было пиковое.
Не зная, на что решиться, Франциск стал на якорь перед входом в пролив. Он никогда не водил шхуну самостоятельно в этих водах. В тихую погоду, без сомнения, «Чайка» прошла бы по лоциям, что называется, «на цыпочках», но сейчас этот вариант был неприемлем.
Франциск смотрел, как разбиваются в пыль водяные валы о скалы Капароля, когда к нему подошёл Виндз.
˗ Господин Дювалье, ветер крепчает. Ещё немного, и мы не сумеем войти в пролив. И остаться здесь мы тоже не можем. При сильном ветре якорь не держит на этом грунте, нас сорвет и потащит прямиком на рифы.
˗ И что ты предлагаешь? Будь у «Чайки» крылья, мы просто перелетели бы этот чёртов Капароль, но крыльев нет.
˗ Надо входить в пролив немедленно. Я хорошо знаю здешние места, не раз служил лоцманом у вольных торговцев. Это не делает мне чести, но сейчас речь о другом: я могу провести «Чайку» по фарватеру. Не сомневаюсь, вы прошли бы и сами, по лоциям, но в такую погоду лучше, если и рулевой знаком с дорогой. За дождем и туманом легко не заметить указанные в лоции ориентиры.
Франциск задумался. Он по-прежнему терпеть не мог Виндза, но прекрасно знал, что Нед – опытный рулевой, которого Ольгард ставил к штурвалу практически на всех сложных участках. К тому же, он не мог не признать правоту Виндза. Им действительно следовало поторопиться. После минутного размышления Франциск кивнул. Виндз стал к штурвалу. Подняв якорь, «Чайка» двинулась в пролив. Приблизились, нависли скалы «Троячки».
˗ На парусах не зевать! К повороту! – послышался голос Неда.
И, когда Франциск был уже уверен, что «Чайка» сейчас налетит на скалу, вновь раздался голос рулевого:
˗ Поворот!
Нед с размаха закрутил штурвал. «Чайка» замерла, словно раздумывая, и медленно стала поворачиваться боком к камням, минуту назад грозившим оставить от шхуны лишь щепки...
Коварный фарватер требовал от команды и, в первую очередь, от рулевого предельного внимания. Правда, теперь мыс Гордена защищал судно от порывов ветра, но и без Троячки в проливе хватало пакостей. Куртка Виндза промокла насквозь под ледяным дождем, но по лицу крупными каплями катился пот. Даже не увидеть, не угадать, а шестым чувством пытался Нед ощутить, где притаилась опасность. Когда через несколько часов пролив был пройден и Виндза сменил другой рулевой, он с удивлением взглянул на рукояти штурвала, словно ожидая увидеть вмятины от своих пальцев. Провёл рукой по лицу, стирая пот. На ладони осталась кровь. Только теперь почувствовал, что опухла и ноет нижняя губа. Он прокусил её, сам не заметив, в напряженном усилии удержать на курсе пляшущее на волнах судно. И вместе с болью пришла смертельная усталость. Кое-как добрался до кубрика, не раздеваясь – сил не хватило – рухнул на койку и провалился в сон...
Проснулся лишь в середине следующего дня. Кто-то, пока он спал, стянул с него куртку и ботинки, прикрыл одеялом. Нед обулся, вышел на палубу. Шторм кончился и «Чайка» бодро бежала под свежим ветром. Из камбуза выглянул Антоний Кроузи.
˗ А ты здоров спать! Иди, поешь, берегу твою долю.
Нед вошел в камбуз, придвинув тарелку, спросил:
˗ Что-то не вижу еще двух тарелок, с завтраком и ужином?
˗ И не увидишь. Твою порцию слопали Стерх с Гаем. Они утверждают, что это справедливо, потому что ты замучил их своими поворотами.
˗ Ну, не их одних... Как капитан?
˗ Немного лучше. А Франциск, знаешь, как прошли пролив, заплакал. И не как-нибудь потихоньку, а прямо-таки разрыдался в голос.
˗ Нервы сдали. Ведь, случись что, вина на нем была бы.
˗ Случись что... Случись что, не с кого было бы спрашивать, размазало б по скалам.
˗ Вот я и говорю. Представь, на борту брат больной, двенадцать человек команды, груз, а у штурвала – последний, кого хотел бы там видеть. Легко ли?
˗ Слушай, что вы с ним не поделили? Десятый год друг на друга волками глядите.
˗ Спроси у него. Я с ним не собачусь, сам знаешь. А что он там себе думает, это его забота.
˗ Пойди, спроси! Проще к капитану подойти, чем к нему. И ведь сам из матросов, а вот поди ты... Говорят, уходит он от нас.
˗ Ври больше. Куда ему идти?
˗ Не хочет под началом у брата ходить. Я, говорит, такой же диплом имею, а до сих пор в подшкиперах. Ну и вроде решили они свои сбережения сложить и купить ему судно.
˗ Может, оно и к лучшему. Только, знаешь, я бы к нему не пошел.
˗ Да и никто из наших не пошёл бы. Интересно вот, каков новый помощник окажется, а то как бы и об этом не пришлось пожалеть.
˗ Да нет, такого кэп вряд ли возьмет. Впрочем, поживем, увидим.
На палубе послышались голоса, шум шагов. «Чайка» входила в порт Зурбагана.