.
Ивана Баркова я никогда не любил, даже, не за его непристойности, или пошлости, а потому, что Барков по слогу очень тяжеловесный, и может быть, именно по этой причине, его стихи как-то, неприятно открывать, вплоть то того, что листать его неприятно, чисто, физически. Я бы даже сказал, что Барков не столько непристойный поэт, сколько грубый, (даже в большей мере, чем натуралистичный, хотя и натуралистичный тоже), при этом, натурализм его не обыгрывается, а если обыгрывается , то образно предсказуемо, или, сюжетно плоско. Иван Тургенев сравнивающий Баркова с Франсуа Вийоном, был не прав. У Вийона есть игра, и диалектика его образов воздушна и подвижна, наконец Вийон непредсказуем, и тонок, что не скажешь о поэзии Баркова, грубоватого даже в своих серьезных и "приличных" стихах , например, в оде Петру Федоровичу (Петру Третьему) . На фоне од Ломоносова и Державина - оды Баркова кажутся какими -то "приземленными" и "бытовыми", их державности - не достает Сакральности и Космоса. В чем же тогда состояла причина его популярности? Почему, тем не менее , именно, Барков в 19 веке стал мерилом некоторой печатной свободы? Даже Пушкин писал о том, что в России наступит гласность , в ту пору, когда издадут всего Ивана Баркова, хотя опубликованный, и разрешенный Иван Барков - не так, в сущности, и интересен.
Интерес к поэзии Ивана Баркова - в наши дни, не так и высок, по сравнению, с девяностыми, или , даже с эпохой СССР, в которой Иван Барков, еще воспринимался - как вызов морализму советской эпохи, как поэт "подпольный, и непечатный". Причина популярности поэзии Баркова, (как и , скорее всего, полушутливое , и вряд ли, серьезное признание его Пушкиным) состояла в чем -то другом. Например, в кризисе языка, нуждающегося в реформе. При желании, поэзию Ивана Баркова можно отнести и к крайней степени культуры барочной , (в той мере, в какой барочная культура обозначала кризис классицизма, в том числе и классицизма архаично- ломоносовского, с его "державным", но косным и тяжелым языком, который Барков и пародировал) , и вывести именно из этой черты, не только его пафосность , и грубость, но и буйность. Все фантазии Ивана Баркова отличаются подчас патологической буйностью, и сильной, но грубой пафосно-плотской энергетикой - с четко обозначенными половыми поэтическими дихотомиями .
Хотя, судя - по особенностям своих фантазий, автор очень много пил.
Странно, но на примере Баркова, как некоторой уродливой тени Ломоносова , (в форме ломоносовского "вытесненного") понимаешь значимость поэтики Пушкина, который преодолел тяжелый, но исчерпавший себя язык 18 века иначе, чем пытался это сделать Барков. Хотя, конечно же, и Пушкин писал непристойные стихи и поэмы, в том числе и Гавриилиаду, хотя, честно говоря, упоминая Гавриилиаду, я почему -то никогда не был уверен в чистом авторстве Пушкина. Скорее это некий коллективный студенческий труд, (в котором может быть принимал участие и молодой Пушкин.)Когда читаешь Гавриилиаду, почему то не ощущаешь легкости и свободы пушкинского слога. Поэма выглядит как неуклюжее подражание Пушкину.
Конечно же , Иван Барков своего рода - дитя эпохи просвещения.
И на этом, может быть ,так же , стоило немного заострить внимание. Эпоха просвещения – это прежде всего эпоха демифологизации , эпоха секуляризации, и в этом понимании, это и эпоха непристойностей и цинизма, эпоха некоторого , даже не столько еще явного падения культуры, сколько ее оборжуазивания, «опопсовления». С чем эти процессы были связаны? Культура, понятие, даже, ни то что бы, (и не только) классовое , а понятие, прежде всего, сословное, с переходами дворянства, создающего культуру, в народ, и , переходами народа - в дворянство . Этот процесс взаимных переходов (как обмен духовного, религиозного и социально- сословного опыта, меж людьми ) - и есть культура, если дать ей определение.
Именно этот процесс и делает культуру мировой.
А кроме этого , именно этот процесс делает культуру нужной, и понятной людям, как понятен и простым людям Пушкин, или Шекспир. Напротив, по мере того, как эти переходы оскудевают, по мере того, как сословия выравниваются в некую буржуазию , оскудевает , и мельчает культура. Даже говоря о буржуазной революции, случившейся во Франции , открывшей век Просвещения - эта революция произошла благодаря роли не только науки, но и культуры.
При этом, культуры секуляризованной, отрезанной от религии.
Правда, культура и сохранялась - пока , и в эпоху буржуазии были живы представители дворян, как и представители крестьянства - как выразители народной стихии , мифологии земли, и природы, как чего -то дохристианского, в самом христианстве, которому и был обязан взлет культуры , начиная с эпохи Возрождения. Именно потому, культ искусства - был еще присущ классическому либерализму конца 18, начала 19 века , и , уже, не так присущ более поздним временам, в пору, когда цивилизация стала побеждать, и вытеснять культуру. Однако, именно в эпоху просвещения случилось первое падение культуры.
И поэзия Ивана Баркова и стала тому свидетельством.
А теперь, вернусь к фигуре самого Ивана Баркова. Насколько , поэт сегодня, актуален, и есть ли кто, в наши дни, напоминающий – по скандальности, или непристойности своих произведений Ивана Баркова? Действительно, ли как поэт, Иван Барков одинок и уникален? В какой -то мере, чисто поверхностно, Ивана Баркова можно назвать предшественником скандального и современного нам исполнителя-песенника Сергея Шнурова, с той разницей, что если Шнуров сочинитель в жанре непристойных частушек , то Барков сочинитель в жанре хотя и спародированного, но еще высокого классицизма.
Хотя, и Шнуров в своей музыке пародирует , высокий латинский стиль.
Между двумя фигурами можно найти и то их роднящее, что оба в юности получили духовно-религиозное образование., (Сергей Шнуров даже окончил семинарию, а Барков был сыном священника.) Кстати, не такая и редкая вещь, когда именно люди, родившиеся в очень верующей семье, впадали в состояние самого крайнего антирелигиозного протеста, (в качестве примера такого восстания – можно вспомнить и Ницше.) К сказанному можно добавить, что ни Баркова ни Шнурова , как шутов от культуры, никогда не преследовали.
Почему?
А потому что не воспринимали их серьезно. Пошлость не несет в себе ни личного стержня, ни альтернативной миру, правды, и в этом смысле, она не несет и угрозы, в той мере, в какой многие явления со временем испошляются и сами, без помощи Баркова, или Шнурова, уже задолго до них. И такие фигуры как Иван Барков (или современный нам Сергей Шнуров) эту аксиологическую стертость лишь в своих произведениях фиксировали.
Что я подразумеваю под «аксиологической стертостью»?
В каждом человеке, помимо его индивидуального есть личное, сверхличное и безличное. Личность связана с Богом, как на самом деле связана с Богом и индивидуальность, (если понимать под индивидуальностью неповторимость каждого рожденного человека.) Индивидуальность это божественное в человеке. А личность, это человеческое - прояснившееся в Боге…
А помимо личного, в нас есть некое безличное.
Говоря языком психоанализа – в нас есть некое нижнее, темное бессознательное, в форме некоторого гула, или некоторого растущего серого фона, способного человека, поглотить, если он перестает стремиться к Богу, или к тому, что делает его личностью. Более того, это нижнее бессознательное, в каком- то понимании, коллективно, в той мере, в какой оно связано с мелкими силами или духами нижней бездны, которой мы окружены.
То же самое, говоря и о понятии любви.
В зависимости от эпохи, в которой человек рождается и живет, и творит, особенно в зависимости от своего окружения, человеческое понятие любви может упасть до уровня полового инстинкта, непросветленного ни в каком Логосе, ни в какой поэзии, ни в какой либо «духовности», мифе, или образе. Это одна сторона этого процесса.
Точнее говоря, одна сторона объяснения феномена Баркова.
С другой стороны, как мне кажется, Барков, в глубине души был очень моральным и закомлексованным человеком, отсюда и его тяжесть, и все его неприличия, которыми он пытался свою тяжесть (и с ней, и свой морализм) преодолеть, хотя с каждым новым стихотворением, скорее эта тяжесть побеждала его, хороня и его поэтическое я. Когда как поэтическая пошлость , (по идее) наоборот должна человека делать легким и поверхностным.
Какие бы я привел примеры?
Для сравнения, и Игорь Северянин любил писать пошлости, (хотя, по сравнению с Барковым куда, более пристойные.)Но у Северянина очень легкий, воздушный слог, то же самое говоря и о некоторых "пошлых" стихах Пушкина. Даже пошлые стихи Пушкина написаны легко и воздушно.
Впрочем, Пушкин уже другая эпоха, и другой язык.
И конечно не за пошлые стихи мы любим Пушкина , а за его стихи лирические, за его маленькие трагедии, за его Евгения Онегина. И потому, даже к стихам Пушкина непристойным, или «пошлым» мы относимся не с осуждением, а с пониманием.
Ибо, и божественность Пушкина – во многом связана с его человечностью.
