Очередь к терапевту была не очень большая, но прием шел медленно. Что делать, участковой далеко за шестьдесят, новобранцы идут в государственную поликлинику неохотно. Это нам еще повезло, что на нашем участке остался хоть такой/такая терапевт, другие, вон, по соседним участкам ходят, побираются, просят их принять.
После поездки в Москву без кофе жить вообще не могу. Давление стало таким низким, что трудно встать и просто сделать несколько шагов. Плюс тахикардия. Но тут мое сердце едва не остановилось совсем.
Неопрятно одетый мужчина, с сальными волосами, вспотевший, неестественно краснощекий, хотя на улице весна, бежал по коридору, покачиваясь из стороны в сторону. Ну как бежал, скорее семенил. При этом кричал, задыхаясь:
-Пустите, пустите меня без очереди!
Женщина, которую условно можно окрестить старушкой, приняла боевое положение и приготовилась выпалить колкость. Но мужчина ее опередил:
-У меня короновирус! Пустите, пустите меня!
Старушка осела. У меня дернулась левая бровь. Не столько от испуга, сколько от досады - встречи с очередным идиотом. Как же мне на них везёт!
Парень с наушниками не среагировал никак. Похоже, ни краснощекий, ни вирус для него не существовали.
Мужик, сидевший рядом со мной, сказал абсолютно спокойно:
-Самый умный, да? Без очереди не пустим. Нам тоже без радости тут полдня сидеть. То эту с ребенком пропусти, то этого с короновирусом. Заколебали.
Вспотевший вирусоноситель слегка ослабил напор, но все же настаивал:
-Да я, да вы, да понимаете! У меня короновирус, я же всех заразить могу.
-Да мне пофигу, - ответил мужик, - встань в очередь и делай что хочешь.
На шум выглянула медсестра в маске:
-Чего шумите?
-Да вон, - показала старушка на пыхтящего дядьку, - короновирус говорит у него. Нас заразить хочет.
-Не хочу, но могу, - поправил краснощекий.
Медсестра скрылась в кабинете, резко закрыв дверь.
Судьба драматурга такова, где бы он ни был, что бы ни делал, всё вокруг него превращается в пьесу.
Замечу: масок в очереди не было ни у кого. Россия. Сибирь. Маска для нас – это что-то из детских новогодних утренников, или фамилия какого-то чувака, который запускает в космос автомобили.
Что я знаю об эпидемиях, кроме того, что видел в кино? Я живу в четырехстах километрах от границы с Китаем. А в трехстах находится Кош-Агачский район, где несколько лет назад человек съел суслика и заразился чумой. Да, да, очень похожей на ту, что бродила между людей в прошлом. Про которую Пушкин писал «Нальем бокалы, утопим весело умы». Она тут, под боком. Полтыщи человек тогда привили против чумы. Что-то я не помню такой паники, как сейчас.
Лет пятнадцать назад под городом, где я живу, в водоёме нашли холерный вибрион. Да, пруд засыпали землей, но и всё. Никакого карантина.
В детстве я пережил настоящую эпидемию. Только была она в таежном селе, куда и автобусы-то не ходили, потому что дороги нормальной не было, только вертолет прилетал несколько раз в неделю. Медперсонал - один толстый фельдшер, который ходил по домам с увесистым саквояжем, как у героев мультфильма «За 80 дней вокруг света», и лечил всех исключительно йодом и аспирином. Болезнь называлась дизентерия и переболела ей вся деревня. И те, кто мыл руки и те, кто не мыл, и те, кто ходил в клуб смотреть кино, и те, кто не ходил.
Вот это было как в кино. Дизентерия не короновирус, гораздо зрелищнее. Вот ты смотришь, как двоюродный брат, только что бегавший и прыгавший, как сумасшедший электровеник, никнет, бледнеет, сгибается пополам от боли в животе, ползет к кровати, ему ставят градусник, и у него 39,8.
А через час-два, ты сам ощущаешь что-то нехорошее, словно в тебе поселилась какая-то тварь и хочет выйти из живота наружу, при этом мышцы слабеют, знобит и во рту сохнет. Садишься там, где стоял, играл, прямо на землю, в траву, на грядку, на горячий от солнца деревянный тротуар. Под белы рученьки тебя ведут в кровать. Но кровати все заняты. Кладут на пол. Потому что болеют все, два десятка взрослых родственников, приехавших на покос, бабушка, дедушка и тринадцать внуков.
Возле туалета очередь. Не все выдерживают. Бегут в поля, за огороды. Деревня в эпидемию этим и хороша, есть, где уединиться, спокойно покакать и умереть.
И так несколько дней, причем в туалет хочется без перерыва на ночной сон, каждые пятнадцать минут. Лучше вообще в дом не заходить. Спасибо, лето. Интернет пестрит фото запасов туалетной бумаги у самых предусмотрительных. Это вы еще эпидемию дизентерии не переживали. Скажите спасибо, что если и умирать от коронавируса, то не в дерьме.
А у нас тем летом в деревне даже туалетной бумаги не было. Газеты, лопухи, речка рядом. А речка несла свои воды в Обь, а Обь текла мимо Новосибирска, и дальше в Ледовитый океан, мимо могильников сибирской язвы и ящура.
Ничего, выжили. Я пришел домой после поликлиники. Смерил давление. Нормальное, то есть низкое. Пошел гулять с собакой на гору в лес. Ибо, как говорили Древние Греки (которые умерли все поголовно, включая Сократа и Аристотеля) «Жить не обязательно, но плыть необходимо».
Собака без ума от счастья. Бегает по ручьям, роет снег, метит деревья. А еще мы видели дятла с красным хохолком. Остановились, замерли и слушали. Кайф!
Возвращались из весеннего леса мокрые и довольные. На обочине мальчик и девочка играли со щенком. Моя собака хотела присоединиться, пришлось прицепить на поводок. Дети испугались, отбежали, стали звать питомца:
-Вирус, вирус, ко мне!
Щенок немного повыбирал к кому податься: к нам, или к хозяевам, звонко гавкнул и побежал догонять детей. А мы пошли домой готовые веселиться, болеть, страдать, выздоравливать и радоваться жизни.
© Сергей Решетнев
Фото © Валерий Гринин