(Этот канал посвящен детству. Мой тесть, Иван Андреевич Губарь, написал воспоминания о своем детстве в послевоенной белорусской деревне. Мне они настолько понравились, что я решил познакомить читателей с отрывками из этой книги).
И все же детская «трудовая повинность» не была нашей главной задачей. В каждой, даже самой бедной семье, непреложным было правило - дети должны получить образование.
Особенно это коснулось моего поколения - родившихся в войну. Старшие братья не смогли выполнить эту задачу - помешала война. А сразу после войны на них навалилось столько забот, что было не до учебы. Потом, спустя годы, когда жизнь потребует более высокого уровня образования, многие из них пойдут в вечерние школы, станут учиться заочно в институтах и техникумах.
В этом плане нам было легче. Достаточно было только сказать, что я не выучил уроки и меня тут же освобождали от любых работ. Только вот, где- то с пятого класса, лично я никогда не делал таких заявлений. К глубокому сожалению моих родственников, желания учиться у меня хватило только до четырех классов включительно.
В школу меня сдали в шесть лет. Поскольку в садик я не ходил, а нянчить меня было некому, то мама попросила учителя взять меня в первый класс. Учитель был нашим соседом, и отказать в просьбе ему было не удобно. Но, как я понимаю, и лишняя забота ему не нужна. Поэтому было принято компромиссное решение - меня в школу берут, но в журналы не включают. Если я в течение полугодия надежды оправдаю, то стану полноправным учеником Селецкой начальной школы.
Школа размещалась в доме, ранее принадлежавшем местному батюшке. Служителя культа переселили в дом поменьше на окраине села. Дом переоборудовали и получилось два класса для учебы, учительская, маленький спортзал и квартира для учителя. Летом в помещении школы работал пионерский лагерь, в котором отдыхали в основном воспитанники Малейковского детского дома. Вокруг школы был очень хороший фруктовый сад, за которым они тщательно ухаживали, особенно в части сбора урожая. Думаю, что руководство колхоза и школы шли на это сознательно, чтобы дать возможность сиротам покушать свежих фруктов прямо с деревьев.
Ребятни в деревне было много, поэтому занятия проводились в две смены. Поскольку учителей было только два, то в одной аудитории учитель одновременно вел занятия с двумя классами. Наш первый класс занимался одновременно с третьим классом.
Сборы в школу были не долгими. Вместо ранца приспособили сумку от немецкого противогаза. Новые штаны мама пошила из хорошего домотканого полотна. Карандаши купили, а всем остальным обеспечивала школа.
Занимались первоклашки в первую смену. Я регулярно вставал в семь утра. «Вставал сам» несколько преувеличено. Поднимали меня с определенными трудностями. Как раз по радио транслировали «Утреннюю зарядку». Была такая передача. Не знаю, делал ли кто-либо в СССР зарядку под эту музыку и команды ведущего? У меня же на всю жизнь сложилось негативное отношение к этой передаче. Не последнюю роль в этом, видимо, сыграло и то обстоятельство, что именно под эту музыку происходил процесс пробуждения.
После умывания, а точнее протирания глаз, я съедал несколько драников, испеченных мамой в русской печке, забрасывал на плечи свой немецкий противогаз и мчался в школу. Свежеиспеченные драники или блины из ячневой муки были почти каждый день. Съедал с удовольствием, да и выбора никакого не предлагалось.
Но дело в другом. Я совершенно не задумывался, во сколько же нужно ежедневно вставать маме, чтобы растопить печку, завести тесто или натереть картошки на блины? Притом, что я питался, так сказать, во вторую смену. В первую очередь кормился брат Семен, который учился в Малейковской семилетней школе и выходил из дома раньше меня.
(Продолжение следует. Прочитать все воспоминания вы можете, нажав на тэг "иван губарь" ниже)