Тем временем в антракте.
Ладан.
Шумно вдохнула заложенным носом воздух, — и понеслось.
Газете The Star Tribune в 2007 году Энн Пэтчетт признавалась, что никогда не смогла бы написать автобиографический роман, потому что, во-первых, она постоянно отвлекалась бы на факты; во-вторых, нет места воображению».
За шесть лет, как видите, многое поменялось. Американская писательница в 2013 году выпустила сборник автобиографических эссе «Это история счастливого брака», смешав личные воспоминания о бурном детстве, болезненном разводе и отношениях с родителями, ремесле прозаика, любимой собаке Рози, утрате любимой бабушки, дружбе с пожилой католической монахиней и открытии собственного книжного магазина, — с художественным вымыслом.
В 2012 году журнал Time включил Энн Пэтчетт, автора восьми романов, лауреата литературных премий ПЕН/Фолкнер и Orange Prize for fiction, в список 100 наиболее влиятельных людей.
Однако симптоматичнее, на мой взгляд, другое, — Энн Пэтчетт и та самая Элизабет Гилберт (автор романов «Ешь, молись, люби», «Законный брак», «Происхождение вещей» и др.) — подруги. Писатели. Женщины. Даже больше—женщины—подруги—писатели. К тому же, обе — постоянные игроки высшей лиги американской худ.литературы, то есть bestseller-makers.
И вот здесь при произнесении вслух понятия «современная женская проза» (читай «несерьезная», «легковесная») Барбара Пим, представившая еще в 50-60-х годах читателям героиню — дочку священнослужителя и при этом незамужнюю и независимую, — нервно поджала бы губы.
Однако опустим эту ритуальную часть — завернувшись в белоснежный саван — и перейдем к «Истории» Пэтчетт.
Читатели во всем мире любят трогательные истории о торжестве жизни, любви и решительности. “Tell me your story” — помните? — комик Мюррей в картине «Джокер» задал этот вопрос на сцене главному герою Артуру Флэку. Пэтчетт, обслуживающая массовую читательскую аудиторию, с вопросом справляется мастерски — создает alter ego — героиню, упорную, независимую и, главное, искреннюю, — транслирующую жизнеутверждающие ценности: «Порой любовь начинается не самым достойным образом, а кончается она вашим персональным крушением. Но ради того, что между, мы и живем»; «я хочу, чтобы Бог обнял меня» и т.д.
В главе «Сестры» Пэтчетт пишет историю о людях необычных, не вписывающихся в рамки общества: «Сестра Нэни (прим.авт. — католическая монахиня) свои скромные пожитки распределяет на три категории: что оставить себе, от чего избавиться, что пожертвовать католическим благотворительным организациям <…> в восемнадцать лет уйти из родительского дома в монастырь, в шестьдесят оказаться за его пределами и жить с двумя подругами в кондоминиуме, в семьдесят восемь покинуть кондоминиум, чтобы впервые в жизни остаться одной…»
История о монахине — это явное доказательство того, что в действительности мы все – странные люди — не вписываемся в сегодняшнее общество — просто у одних получается это лучше скрывать.
В «Машине за углом. Прикладной мемуар о писательстве и жизни» Пэтчетт пишет о ремесле прозаика, заканчивая главу на вот такой лирической ноте: «Писательство — мучительное, тошнотворное занятие. Будьте ему верны. На свете нет ничего прекраснее».
Прямо сейчас читатель, возложив на грудь бугенвиллию и расписавшись кровью на запястье, согласился с манифестом писательницы.
«Это история счастливого брака» Энн Пэтчетт — небезыскусные рассказы в жанре американского автофикшн — когда есть камбала, есть обед, есть история. Помним камбалу — ее жирную, спекшуюся кожицу на решетке — но не историю. Впрочем, а была ли вообще камбала? Мне кажется, я знаю, что я отвечу, но могу лишь догадываться о том, что только что съела.