Итак, 1760й. Уже четвертый год по Европе (и, кстати, в Новом Свете тоже) ведутся боевые действия. «Кто кого» ещё не ясно, но разойтись миром пока не получается, да и не интересно. Собственно, для России нужность этой войны под ОЧЕНЬ большим вопросом, т.к. прямой угрозы от Его Величества короля Пруссии Фридриха II нам не было, но в силу того что мы уже лет 30 как «почти сверхдержава» не вмешаться в европейские дела мы не можем, чем и воспользовались наши добрые союзники в Вене, сумев фактически подчинить себе политику русского кабинета в Санкт-Петербурге. Естественно, австрийцы пытались всячески командовать и русской армией, у которой за 4 года войны был уже третий командующий – Петр Семенович Салтыков. Ему надо отдать должное: в своих действиях он старался быть непреклонным, посылая как можно дальше цесарский генералитет в их стремлении воевать до последнего русского солдата. То, какому давлению подвергался фельдмаршал Салтыков словами не описать, но Петр Семенович, видимо, был из тех, на ком «где сядешь – там и слезешь», и, поэтому, до поры до времени мы отстаивали, в первую очередь, свои интересы.
Источники разнятся, в одних говорится, что Салтыков в августе 1760го, заболев, сдал командование Виллиму Виллимовичу Фермору, другие пишут, что он продолжал командование… Как бы то ни было, но генералам Готтлобу Курту Генриху фон Тотлебену и Захару Григорьевичу Чернышеву было приказано двигаться к Берлину, который после поражения прусских войск был полностью открыт для налета. Помимо 23 000 русских к городу должны были подойти 14 000 австрийского войска под командованием генерала Франца Морица фон Ласси. Конечно, «Берлин-1760» - это не «Берлин-1945», и нашей целью в XVIII веке было, в первую очередь, дать понять королю Фридриху, что дело его в любом случае швах (этакий щелчок по носу), плюс предполагалось взять контрибуцию со 120 тысячного города обороняемого 1200 солдат. Комендант прусской столицы фон Рохов хотел сдаться сразу, но отставные вояки, жившие в городе и входившие в магистрат, узнав о подобном, сразу обещали его расстрелять за трусость, и тот нехотя решил обороняться (дескать, нам бы ночь простоять, да день продержаться, а там уже принц Вюртембергский и фон Хюзен близко). Впрочем, по понятным причинам, долго держаться пруссаки не смогли и возник вопрос: кому именно сдаваться – русским, или дождаться австрийцев Ласси? Берлинец И.Е. Гочковский (в других источниках – Гоцковский) выразился однозначно: «ТОЛЬКО РУССКИМ, ибо австрийцы поступят с городом намного жестче» - и он был абсолютно прав, ибо ранее имелись нехорошие прецеденты того, как армия Марии-Терезии вела себя на оккупированных территориях.
Что ж, 09 октября 1760 года русская армия вошла в столицу основного противника своей страны, и…. Проявила просто чудеса дисциплинированности! Случаи мародерства пресекались сразу же, изнасилований и убийств гражданских лиц не было. Даже такой борзописец, как барон Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, в те годы офицер прусской армии, напишет в своей книге «История Семилетней войны» о русских в этом эпизоде в самых уважительных тонах (что для него, по отношению к русским, было нетипично). Жители Берлина были удивлены: как же так, мы «надеялись», что нас грабить будут, жечь, а нас не трогают!
Может быть тут сыграло не только моральное воспитание русских солдат XVIII века, но и грамотный подход русского, ага, генерала фон Тотлебена, который через посредничество Гочковского заранее договорился о том что будет, и как лучше поступить. Надо сказать, делал он это ещё до того как наша армия вступила в неприятельскую столицу и в тайне от Захара Григорьевича Чернышева.
Даже если с Готтлобом Куртом Генрихом Тотлебеном немцы по-свойски и договорились, то сама взятка вряд ли могла бы остановить насилие над мирным населением со стороны армии. По сути, солдаты могли не трогать какие-то здания, имущество отдельных людей, но простой мирный обыватель мог подвергнуться насильственному воздействию от армии неприятеля.
Совершенно по-иному повели себя австрийцы. Начнем с того, что Франц Мориц фон Ласси, едва войдя и «даже не раздеваясь», сразу заявил с порога, что половина всего – ему, а иначе он, как командующий союзными частями капитуляции не признает, что грозило городу разграблением со стороны цесарцев. Другим проявлением человеческой наглости было выдворение русских часовых с Галльских ворот. В шоке были все, и намек на то, что Франц, дорогой, имей совесть, «тебя тут не стояло», когда мы пришли, на герра генерала не подействовали вообще никак: мне положено, и баста! Это на командном уровне.
На уровне же солдат и обер-офицеров между русскими и австрийцами случались мордобои «стенка на стенку», ибо цесарцы не считали себя связанными какими-либо моральными обязательствами перед жителями Берлина, и пруссаки, в прямом смысле, просили защиты у российской армии от творившегося произвола. И все это за 4 дня! Четыре дня!
Мы разрушили Монетный двор, прусский арсенал, взяли контрибуцию, и … 12 октября 1760 года ушли! Просто вот так вот ушли, не оставив после себя пепелища и рыдающих обывателей, что совершенно не укладывалось в европейскую традицию. Ну, разве что наши солдаты оружие себе прусское забрали, ибо русские ружья уступали в своем качестве творениям сумрачного тевтонского гения (чему удивляться? если бы, например, у современного ТАЗовода была возможность пересесть на новенький Фольксваген/Мерседес/Ауди, неужели бы он себе в этом отказал? да ещё и бесплатно?).
Оставление Берлина было связано, в первую очередь, с невозможностью его удерживания, особенно в свете того, что русское командование имело сведения, что к городу на подмогу идет прусская армия. Впрочем, сам факт того что мы там были, пусть и 4 дня, в очередной раз поднял престиж Великой России в Европе, т. к. короля Фридриха II в те годы все побаивались и никто даже себе помыслить не мог, что подобное возможно.
Ещё хотелось бы сказать о том, что в то время столица Пруссии была центром русофобии, и газетные издания вылили немалое количество клеветы на русскую армию. Более того, в начальный период войны (1756-1758 гг) они писали о том что иррегулярные части нашей армии, состоявшие из казаков, башкир, калмыков – сплошь кровожадные убийцы и, даже, людоеды!
Они придумывали и о воинах нашей регулярной армии такие небылицы, что у рядового прусскоподданного кровь стыла в жилах. Понятно, что на войне случается всякое, и отдельные случаи насилия над пленными или мирными жителями могут быть. Однако, русская армия тут никак не выделялась от прочих. Понятно ещё и то, что вид наших иррегулярных частей, особенно калмыков и башкир, мог вселять ужас в прусских солдат, особенно учитывая, что воевали они неплохо, но не так как собственно регулярные части (пока пруссак будет перезаряжать мушкет, калмык его раза три стрелой уложит, на скаку выстрел из огнестрельного оружия сделает, и голову саблей снимет), но я лично не думаю, что эти подданные Российской Империи делали что-то более страшное, чем в те годы бывало в войнах, и уж точно никак не людоедствовали.
В первые пару лет войны именно они спасли положение в качестве конницы, с которой у нас обстояло все очень плохо, ибо в отличии от регулярных частей были, как это не странно, намного лучше подготовлены и экипированы для боя.
Таким образом, русское командование решило примерно наказать прусских газетчиков, дабы неповадно было клеветать на Россию и её армию, прогнав журналистов несколько раз через строй. Их подвели к русским шеренгам, они уже были готовы дисциплинированно раздеться до пояса, но в последний момент им просто объявили выговор. Пожалели то бишь! Честно говоря, я искренне сомневаюсь в том, что мы поступили не правильно. Напротив, если бы мы этих борзописцев выпороли, то это бы стало очередной русофобской байкой на века.
С уважением ко всем прочитавшим,
Хандога Дмитрий
https://vk.com/catx2 (наш авторский паблик. заходите, рады всем!)
https://vk.com/kaiserundallah (наши партнеры)
