Многие читатели романа Дюма "Графиня де Монсоро" говоря о графе де Бюсси, используют исключительно превосходные степени. Он и самый благородный персонаж. Он и первая шпага королевства. Человек, глубоко чувствующий, но при этом бесстрашный. Простой дворянин с сердцем императора (это уже цитата из Дюма). Влюбленный, глубоко уважающий объект любви. В общем, идеал.
Дюма не пожалел для него красок, и некоторые читатели даже начинают уверять, будто столь идеальных людей не бывает, и Дюма как всегда переборщил с романтикой.
Стоп! А при каких обстоятельствах Дюма знакомит нас со своим героем?
Это происходит на свадьбе Сен-Люка, куда Бюсси является с тем, чтобы устроить скандал.
Скандал на свадьбе?! Это точно поступок благородного человека? Должно же быть что-то, являющееся неприкосновенным даже для врагов — если человек считает себя благородным. Но нет, Бюсси это не останавливает.
Вы можете сказать, что поведение Бюсси искупается коварным нападением на него миньонов — пятеро на одного! Вот только они практически открытым текстом сказали Бюсси, что будут его ждать, вооруженные до зубов, и даже сказали где. Для понимания ситуации не требовалось даже предупреждения Сен-Люка, а Сен-Люк предупреждал Бюсси. Ничто не мешало графу отправиться в дорогу в сопровождении друзей-анжуйцев, кроме, конечно, самолюбия, так что раны Бюсси получил исключительно по собственной вине.
Но и это не все. По ходу дела выясняется, что Бюсси выполнял распоряжение благородного принца, которому служит — герцога Анжуйского. И, вот ведь интересно, он предъявляет принцу претензии:
По правде сказать, монсеньор, вы меня засунули в отменный капкан и бросили там на произвол судьбы. Вчера после бала у Сен-Люка я угодил в настоящую резню. Кроме меня, никого из анжуйцев там не было и, по чести, мне чуть было не выпустили всю кровь, какая только есть в моем теле.
Эта жалоба смотрится особенно прелестно на фоне того, что буквально за пару страниц до этого Дюма рассказывал, как Бюсси отказал в дружбе королю, поскольку друзьям короля "приходится быть его слугами, а может, кое-чем и похуже, а такие условия ему, Бюсси, не подходят".
И дальше, объясняя особенности взаимоотношений Бюсси и герцога Анжуйсого:
...Бюсси выбрал себе в покровители герцога Анжуйского. Впрочем, последний был повелителем Бюсси в той же мере, в коей владелец зверинца может считаться повелителем льва. Ведь хозяин зверинца лишь обслуживает и кормит благородного зверя, дабы тот не растерзал его самого. Вот таким был и Бюсси, которого Франсуа использовал как орудие расправы со своими личными недругами. Бюсси понимал это, но подобная роль его устраивала.
Характеристика просто убийственная, но на этом Дюма не останавливается. Как вам продолжение?
Бюсси выбрал себе девиз, напоминающий девиз Роганов, гласивший: "Королем я не могу быть, принцем — не хочу, Роган я есмь". Бюсси говорил себе: "Я не могу быть королем Франции, но герцог Анжуйский хочет и может им быть, я буду королем герцога Анжуйского".
Вам не кажется, что служить человеку, которого не уважаешь, быть орудием его расправ — это не то, что отличает благородного человека?
Вы скажете: "Но ведь намерения у него благородные"?
Как сказать... Для Бюсси хорошо то, что хорошо для него и тех, кого он считает своими. Плохо то, что плохо для него и его круга. Временами, он может даже переживать, что ему все время приходится лгать, но потом продолжает идти по этой же дорожке.
А уж как от него достается тем, кто не входит в его круг. Даже в собственных мыслях он смотрит на них из поднебесной выси. "Если бы келюсы и можироны умели любить..." — размышляет он.
Впрочем, столь же самовлюбленным Бюсси бывает и размышляя о тех, кого любит:
Бюсси был словно одурманен своим горем; он видел, что Диана принята при дворе как графиня де Монсоро, возведена королевой Луизой в ранг придворной дамы; он видел, что тысячи любопытных глаз пожирают эту красоту, не имеющую себе равных, красоту, которую он, можно сказать, открыл, извлек из могилы, где она была погребена. В течение всего вечера он не отрывал горящего взора от молодой женщины, но она ни разу не подняла на него своих опущенных глаз, и, среди праздничного блеска, Бюсси, несправедливый, как всякий по-настоящему влюбленный мужчина, Бюсси, который предал забвению прошлое и сам истребил в своей душе все призраки счастья, порожденные в ней прошлым, Бюсси не подумал, как должна страдать Диана от того, что ей нельзя поднять глаза и увидеть среди всех этих равнодушных или глупо любопытных лиц лицо, затуманенное милой ее сердцу печалью.
Здесь все перевернуто с ног на голову, а уж если посмотреть рассуждения этого благородного человека, становится совсем грустно:
Да, — сказал себе Бюсси, видя, что ему не дождаться от Дианы взгляда, — женщины ловки и бесстрашны только тогда, когда им надо обмануть опекуна, мужа или мать, но они становятся неумелыми и трусливыми, когда требуется заплатить простой долг признательности; они так боятся, чтобы их не сочли влюбленными, так высоко расценивают свою малейшую милость, что, желая привести в отчаяние того, кто их домогается, способны без всякой жалости разбить ему сердце, если им придет в голову такая фантазия. Диана могла мне откровенно сказать: «Благодарю за все, что вы для меня сделали, господин де Бюсси, но я вас не люблю!» Я бы или умер на месте, или излечился. Но нет! Она предпочитает, чтобы я любил ее понапрасну. Однако этому не бывать, потому что я ее больше не люблю. Я презираю ее.
Так рассуждает Луи де Клермон граф де Бюсси о семнадцатилетней девочке, которую один негодяй (которому, он, кстати, служит) похитил по наущению другого негодяя, потом второй негодяй обманом и угрозами принудил к браку, о девочке, которой он сам наобещал свободу при помощи первого негодяя и свое обещание не выполнил. Конечно, обещание он не выполнил не потому, что не хотел, но все же обещание было дано и выполнено не было. И при этом Бюсси д'Амбуазу не восемнадцать лет, как Можирону, и даже не двадцать четыре, как Келюсу — ему тридцать!
Можно и дальше перечислять примеры ужасающей неидеальности героя, его фантастическую самовлюбленность и неразборчивость в средствах, но, думаю, вы и сами можете все это обнаружить, перечитав роман. Остается только удивляться, почему многие читатели уверены, будто Дюма изобразил Бюсси исключительно белой краской, сделав до неправдоподобия идеальным. Как вы видите из приведенных примеров, Дюма вовсе не скрывал недостатки своего героя, просто он умел красиво их представлять.
В самом деле, Дюма сделал Бюсси обаятельным. Он поэт, а читательницы любят поэтов. Он храбрец, а храбрецов любят не только читательницы, но и читатели. Он красиво страдает, сравнивая себя с героями Плутарха — а читателям обоего пола приятно сознавать себя просвещенными людьми. И потом — он просто красив. Думаю, тут комментариев не требуется.
А ведь если подумать, в чем-то Дюма поступил с Бюсси более сурово, чем это было в реальности. В реальности Бюсси убили люди Монсоро, но Дюма это не удовлетворило. В романе израненный Бюсси одерживает победу над убийцами, зато потом, когда выпрыгнув из окна, он зацепился за прутья ограды, его просто и незатейливо по приказу герцога Анжуйского пристрелил Орильи.
Как вы думаете, надо ли это воспринимать как приговор автора герою или Дюма хотел, чтобы читатели больше плакали?
© Юлия Р. Белова
Путеводитель по каналу. Часть 1: Исторические заметки, Музыка и танцы, Читая Дюма, Повесть А. Говорова "Последние Каролинги"
Путеводитель по каналу. Часть 2: Книги, писатели, поэты и драматурги, О чтении, Читая Стругацких, Мифология... фэнтези... научная фантастика, США и Кеннеди, Мои художественные произведения, Отзывы на мои художественные произведения, Истории из жизни, Рукоделие, конструкторы и прочие развлечения, Фоторепортажи
Путеводитель по каналу. Часть 3: Видео, О кино, телевидении, сериалах и радио, Галереи
Я на Автор.Тудей Регистрируйтесь, читайте, не забывайте ставить лайки