Наступил день перед отплытием. Вся команда гуляла на берегу, но Нед задержался на «Чайке». Их кок, Антоний Кроузи, все утро страдал, что не успеет попрощаться с девушкой «из-за чертовых железяк», как он обозвал закопчённые котлы. Капитан твердо приказал, что к отходу судна всё должно блестеть и сверкать, и Антоний проклинал всё на свете: сырые дрова, придирчивость капитана и сами котлы, которым вздумалось закоптиться в такой неподходящий момент. Сэвиджу прощаться было не с кем, так что он предложил Кроузи поменяться. Тот с благодарностью согласился. И вот теперь Нед сражался с последним из трех котлов, чертыхаясь сквозь зубы, потому что котел очищаться не желал. А желал наоборот, покрыть слоем сажи как можно большую площадь вокруг себя.
В этот момент по палубе простучали шаги и в дверях появились Марес Ост и Жданек Фише.
˗ Мы за тобой. «Мария» тоже уходит завтра, так мы подумали, что погуляем втроем.
Взглянув на Сэвиджа, Жданек расхохотался:
˗ Ты себя в зеркале давно видел? Вылитый индеец!
Нед шагнул к переборке, глянул в начищенную сковороду. Да, видок еще тот! На лбу и щеке темные пятна, руки по локоть в саже. Про старые штаны и говорить нечего: котел на коленях держал! В общем, то ли трубочист, то ли кочегар после перехода через Атлантику! Рука сама потянулась к затылку.
Марес усмехнулся, глядя на смущенного приятеля:
˗ Значит, так! На всё про всё тебе полчаса. Не успеешь, уйдем без тебя.
Минут через двадцать Нед, наведя порядок на камбузе и умывшись, спустился в кубрик. Влажные волосы были расчесаны, на загорелых плечах блестели капельки воды. Скинуть тряпьё и надеть новую, с иголочки, форму – дело пары минут. Нед зашнуровал ботинки, щелкнул пряжкой твердого ремня. Повернулся к друзьям. Жданек негромко выдохнул: «Ух, ты!». Марес улыбнулся было, но тут же нахмурился:
˗ Постой-ка. Ножницы есть у вас?
˗ Зачем тебе?
˗ Не годится моряку ходить обросшим, как Бобик. Постригу тебя маленько.
Ост накинул на плечи Сэвиджа полотенце, взялся за ножницы. Процедура продолжалась недолго. Вскоре Марес сдернул полотенце, подтолкнул своего клиента к зеркалу:
˗ Взгляни-ка!
Нед шагнул, ощущая острое смущение. Ему вдруг стало невыносимо стыдно за того оборванца, которым был он совсем недавно. Далеко не сразу решился он поднять глаза.
Из зеркала смотрел на него молодой моряк. Белая форма изменила его, сделала стройнее и выше. Короткая стрижка открыла лоб, чётче стали черты лица. Свежий воротник приятно холодил смуглую шею, синей волной ложился на плечи. Несколько минут всматривался Сэвидж в свое отражение. Наконец, отвел от зеркала взгляд, обернулся. Жданек, упершись руками в колени, смотрел восторженно на преобразившегося парня, Марес чуть прищурился, улыбался задумчиво и понимающе…
Вечером, проводив Жданека домой, Марес и Нед стояли на набережной, смотрели, как плещут о парапет волны.
˗ Завтра в дорогу, Нед? Выдержишь, не сорвешься?
˗ Выдержу. Мне теперь назад пути нет, сам знаешь. Со старым покончено, Марес.
˗ Смотри, будет трудно.
˗ Что ж, вытерплю. Я очень хочу жить, Марес. Знаешь, вот просто жить, чтобы по улицам ходить спокойно, людям в глаза смотреть, не шарахаться от каждой тени. Чтобы от меня не шарахались, как от прокаженного.
˗ Понимаю. Держись, Нед.
˗ Буду держаться.
***
Но держаться стоило Сэвиджу немалых усилий. Дурная слава прилипчива, как смола, а вся команда была родом из Зурбагана.
Нед бросился в работу так же, как бросался прежде в драку. Ныли мышцы, горели обожженные солнцем плечи, саднило стертые в кровь ладони... Но, так же, как некогда в драке, снова и снова поднимался он, двигаясь вперед, пинком отшвырнув в сторону усталость и боль.
Матросы сторонились Сэвиджа, то и дело ловил он на себе подозрительные, недоверчивые взгляды, слышал за спиной шепот, то насмешливый, то презрительный. Особенно злобствовал его ровесник Марио Беллини. Если остальные шептались за спиной, то Беллини словно доставляло удовольствие в открытую задевать Сэвиджа, то и дело бросать ему то упреки, то насмешки. Несколько раз вспыхивали между ними короткие, но яростные драки. Наконец, капитан Дювалье пригрозил, что спишет их обоих на берег, если драка повторится еще раз.
***
Несмотря ни на что, Неду нравилась его теперешняя жизнь. Прирожденный моряк, он любил и знал море, мог предсказать многие его капризы. Команда уважала Сэвиджа за это умение и за то, что никогда не прятался он от работы, делая её как-то очень ладно и ловко.
Летним вечером Ольгард стоял у дверей своей каюты. «Чайка» с попутным ветром шла по курсу. В закатном небе одна за другой зажигались звезды.
Свободные от вахты матросы собрались на баке. Оттуда слышались негромкие голоса, иногда – перезвон струн. Но вот отдельные ноты слились в мелодию и чистый голос запел:
«Вечереет, вечереет, день уходит во вчера…» – и потом с тоской, с истинной болью: «Ох, не дело – быть холопом рядом с вольной волей!..». А дальше – другая песня, тоже незнакомая:
«Ни боли, ни досады, прощаться мне не надо, я вот он весь…».
И когда Ольгард услышал слова: «Не спрятаться от боли во сне и алкоголе, с ней вечно жить…», он был почти уверен, что узнал певца.
…Много позже, в один из ветреных дождливых вечеров, Ольгард, зайдя в кают-компанию, увидел там Сэвиджа с гитарой в руках. Он что-то тихо напевал, сидя в одиночестве. Мелодия показалась Ольгарду знакомой.
˗ Эта та песня, о тебе? – Нед покраснел.
˗ С чего вы взяли?
˗ Ну, Нед, - усмехнулся Ольгард – если не хочешь себя выдать, тебе не следует петь такие песни. Любой, кто хоть немного тебя знает, поймет, о чем они.
˗ Это не про меня, честное слово! Просто… так совпало.
˗ Нед, а вообще эти песни, откуда они? Я их прежде никогда не слышал.
˗ Их придумал один старик. Он раньше часто приходил в «Медузы». Играл на гитаре, пел, рассказывал всякие истории. Он меня и научил этим песням. А совпадения… Мало ли их в жизни бывает… Что вы на меня так смотрите, капитан?
˗ Думаю... Нед, как ты смотришь на то, чтобы сдать экзамены за курс гимназии?
Нед опешил:
˗ Вы что, смеётесь?! Здоровый дядя явится экзамены сдавать вместе с мальчишками? Да и на кой он мне?
˗ Как знать… Жизнь штука такая, сегодня не надо, а завтра, глядишь, пригодится. Зря, что ли ты с Клэром над учебниками сидел?
˗ Так я ж для себя сидел, не для экзаменов. Да и забыл уже все.
˗ Ну, вспомнить-то недолго. Решайся, Нед. Что не получится, обращайся ко мне, помогу. А аттестат – бумажка. Получишь, пусть лежит, много места не займет. Или, боишься, не потянешь?
˗ Не знаю… Чудно все это… А откуда вы знаете, что я над учебниками сидел?
˗ От Ковалёва. Я ведь с ним встречался, когда решал, брать ли тебя на «Чайку». Он мне и рассказал про ваши с Тимом занятия.
˗ Я и не знал, что вы к нему ходили.
˗ Да вот, пришлось. Вы с Остом задали мне задачу, а мне очень хотелось не ошибиться в ответе.
˗ Ну и как, не ошиблись?
˗ А ты сам как считаешь?
˗ Вам виднее. Только я так скажу: вы ведь знаете, у меня семьи никогда не было. А теперь я понял, как это говорят: дома, домой. Когда есть, куда вернуться.
˗ Что ж, значит, я решил задачу правильно. Ну, а про аттестат подумай. Это ведь тоже шаг в гору.
С тех пор частенько можно было увидеть Сэвиджа склонившимся над книгой. Почти все свое свободное время проводил он с учебником в руках. Матросы сперва посмеивались, потом привыкли. Упорство бывшего бродяги было хорошо известно всем…
Ольгард и сам не мог бы объяснить, почему он предложил Сэвиджу сдавать на аттестат. Но обещания надо выполнять и он честно помогал Неду разобраться в неясном. Франциск же Дювалье забот своего брата разделять не хотел и каждый раз, видя, как Ольгард занимается с Сэвиджем, удивлялся:
˗ Что за странная фантазия – тянуть его на аттестат? Кому это надо?
˗ Ему. И мне.
˗ Ну, ладно, я понимаю, ему. А тебе-то зачем?
˗ Как ты не понимаешь, Франциск! Этот парень может и хочет учиться. Для него это способ самоутверждения. А я могу помочь ему в этом.
˗ Второй год ты только и делаешь, что помогаешь ему. Не слишком ли почётно для какого-то бродяги?
˗ Он матрос. И вообще, Фриско, я тебя не понимаю. Разве сам ты не был в очень похожем положении? Вспомни, как ты пришёл на «Марию».
˗ Да, я очутился в Зурбагане без денег, без работы, без друзей. Спасибо за это, кстати, твоему отцу. Место матроса на «Марии» стало для меня спасением. Но дальше я работал как все. Да и вообще... Для меня вся эта ситуация лишь несчастное стечение обстоятельств. Сэвидж же – птица иного полёта. Для него бродяжничество – образ жизни. Не забывай, у него две судимости.
˗ И что дальше? Послушай, Фриско, всё, что ты говоришь – правда, но всё это в прошлом. Я знаю Неда два года и за это время мне не в чем упрекнуть его.
˗ Думай, что хочешь, Ольгард, но меня ты не переубедишь. Сэвидж бандит и держать его в команде – значит играть с огнём.
Франциск так никогда и не поверил Сэвиджу и отношения между ними оставались напряжёнными до самого ухода Франциска с «Чайки». Он и с другими матросами держался с холодным отчуждением, и команда крепко не любила старшего помощника.
***
Пути морские неисповедимы. Почти два года «Чайка» не была в Зурбагане. И вот теперь они возвращались домой. До конца пути оставалось всего пара дней, когда шхуну застиг жестокий шторм. Они укрылись в маленькой бухте, под защитой высоких береговых скал.
Непогода затягивалась. Люди, вначале радовавшиеся отдыху, начинали тяготиться вынужденным бездействием. Не уставшие за день, они неохотно ели, плохо и мало спали. Вот и в эту ночь Нед проснулся от глухой тоски. Ему снилось что-то нехорошее, тревожное, но он не помнил, что именно. Наверное, именно от этого тоска упорно не желала уходить, царапала душу острыми когтями...
Сэвидж долго лежал, глядя в темноту, слыша, как стучат по палубе капли дождя. Когда лежать стало невмоготу, накинул куртку, вышел на палубу. Ветер швырнул в лицо кучу брызг, полоснул холодными струями. Нед ругнулся сквозь зубы, повернулся к ветру спиной. Чёртов циклон, похоже, крепко застрял над полуостровом. А значит, сидеть им здесь, уповая на милость богов и перемену погоды. О выходе в море не может быть и речи. Там сейчас даже большие корабли швыряет с волны на волну, словно скорлупки, и горе тем, кто не успеет увернуться от удара. Бог морей соберёт в эти дни богатую жатву...
Утром оказалось, что заболел один из матросов, Стивен Бэнкс. Он тяжело дышал, жаловался на боль под лопатками и никак не мог согреться. Франциск, исполняющий ещё и обязанности фельдшера, дал ему какие-то порошки, но они помогли ненадолго. Скоро Стивену стало ещё хуже. Нед пошел, чтобы вновь позвать Франциска.
Когда он вошёл в каюту, которую делили капитан и его помощник, Ольгард говорил:
˗ Положение – хуже не придумаешь. Мы заперты штормом в этой бухте и не можем ни отправить Стива в больницу, ни позвать врача. Ты и сам знаешь, Франциск, что твои снадобья в лучшем случае на время снимут жар, но и только.
˗ Простите, что я вмешиваюсь, капитан, но, кажется, я знаю выход.
Франциск недовольно поморщился, увидев Сэвиджа, но Нед, сделав вид, что не заметил этого, продолжал:
˗ В горах, милях в десяти отсюда, живет женщина, которая лечит травами. Сам я никогда с ней не встречался, но слышал немало хорошего. Я неплохо знаю здешние места и думаю, что сумею отыскать дорогу.
˗ Что ж, больше все равно ничего нельзя сделать, а тут хоть какая-то надежда. Ступай, Нед, и удачи тебе.
Вскоре Нед уже шагал по лесу, подступавшему к обрывам. Лесные тропинки размыло больше, чем он ожидал. Мокрая земля налипала на ботинки, мешая идти. То и дело под ногами попадались камни, сучья, целые наносы из песка и сбитых ветром ветвей. Битых два часа потратил он, разбирая завал, перегородивший дорогу в ущелье. Ворочая тяжелые камни и коряги, до крови изодрал руки, устал как собака. После такой работы хотелось упасть и уснуть, но время поджимало. Уже в темноте добрался он до лесной избушки, с облегчением увидел, что в окне горит свет.
На стук дверь открылась почти сразу. Выглянула женщина, отшатнулась, увидев незнакомого парня. Нед поспешил заговорить:
˗ Не пугайтесь, я не причиню вам зла. Я пришел просить о помощи. Наше судно стоит в Зеленой бухте, у нас заболел матрос, и нет ни врача, ни лекарств.
˗ Негоже беседовать людям в дверях. Входи в дом.
Нед шагнул внутрь, ощутив пряный и терпкий аромат трав, висевших под потолком. Он стоял, вдыхая этот чуть пьянящий аромат, на мгновение забыв обо всем на свете. В чувство его привел голос женщины:
˗ Садись вот сюда. И сними свою куртку, она вся мокрая.
Нед попытался расстегнуть пуговицы и закусил губу от боли. Израненные, сбитые в кровь пальцы отказывались повиноваться.
- Дай-ка...
Женщина мягко отстранила его руки, ловко и быстро сняла с него куртку, выкрутила её и повесила сушиться у печки. Потом осторожно промыла юноше ссадины, приложила к ним белый лоскут, смоченный в каком-то настое. И почти сразу утихла боль, потух жар в ободранных пальцах. Нед улыбнулся смущенно и благодарно:
˗ Вы просто волшебница. Вы и Стива сумеете вылечить так же быстро?
Анна покачал головой.
˗ С ним будет сложнее, но, думаю, я сумею поставить его на ноги. Мы выйдем на рассвете. Мне нужно время, чтобы приготовить отвары, да и ты слишком устал и рискуешь свалиться сам, если не поешь и не отдохнешь хотя бы немного.
Негромкий голос навевал на Сэвиджа дремоту, комната плыла перед глазами. Он с трудом запихнул в себя какую-то еду и уснул тут же, на скамье у печи, едва успев подсунуть по голову поданную Анной подушку.
Казалось, он только закрыл глаза, и тут же почувствовал, что Анна трясёт его за плечо:
˗ Просыпайся, пора! Вставай!
Увидев, что он открыл глаза, женщина повторила:
˗ Вставай, Нед! До рассвета осталось не больше часа, а тебе перед дорогой надо поесть.
Сон как ветром сдуло.
˗ Откуда вы знаете моё имя?!
Вместо ответа женщина протянула ему на ладони крестик.
˗ Твой? Сегодня утром я нашла его на полу. Шнурок оборвался. Кроме этого ты, как две капли воды, похож на своего отца. Посмотри сам, вот его снимок. Здесь ему столько же лет, сколько тебе сейчас.
С фотографии смотрел молодой матрос, действительно, очень похожий на Неда. У него были светлые волосы, насмешливые глаза и веселая улыбка. Казалось, что моряк вот-вот подмигнет и рассмеётся. Фотография была в чёрной рамке...
˗ Вы хорошо знали моего отца?
˗ Да. Очень хорошо. Очень.
˗ Я совсем не помню его. Он погиб?
˗ Да. Известие о его гибели пришло в тот день и час, когда родился ты. Ты осиротел, не успев появиться на свет.
˗ А моя мать? Что с ней? Вы, видно, знаете многое... Прошу, расскажите мне всё. Я совсем ничего не помню о родных, ни имен, ни лиц, ничего. И вот теперь я хочу знать, кого винить во всех моих бедах: людей, случай или Бога? Говорите, прошу вас! Говорите, что знаете! Я тоже хочу знать!
Обычная сдержанность изменила Сэвиджу. Он стоял бледный, бросив вдоль тела руки со сжатыми кулаками. Глаза его горели гневом и отчаяньем, долгие годы копившимся в нем и вот теперь выплеснувшемся наружу. Анна мягко дотронулась до его плеча.
˗ Сядь, Нед, и успокойся. Я расскажу тебе всё, что знаю. Но уже светает. Выпей вот это и идём. Ты узнаешь всё по дороге.
Нед повиновался, и уже через несколько минут они шли по лесной тропе и Сэвидж слушал печальный, мягкий голос спутницы.
˗ Твою мать звали Анной. Анна Мэйлин её девичья фамилия. Когда ей было семнадцать лет, она вышла замуж за Тома Виндза. Это была красивая и счастливая пара, так говорили все, кто знал их тогда. Но Том погиб и Анна в девятнадцать лет осталась вдовой с ребенком на руках. Ей жилось нелегко. Но был сын – единственная память о муже. Когда мальчику было три года, Анна тяжело заболела. В беспамятстве её увезли в больницу. Когда она вернулась, ребенка не было, и никто не мог сказать, где он. До вчерашнего дня я ничего не знала о твоей судьбе. Тогда, в дверях, мне показалось, что я вижу привидение, моего дорогого Тома, вернувшегося ко мне через двадцать с лишним лет...
Нед остановился, тревожно взглянул на женщину:
˗ Твоего Тома? И фотография... И... Вас тоже зовут Анной. Скажите, вы не?..