Тициан Вечеллио — последний гигант итальянского Возрождения, родившийся семью годами раньше Рафаэля, а умерший тогда, когда на свете давно уже не было ни Леонардо да Винчи, ни Микеланджело. Удивительная жизнь его охватила три поколения. Время проносилось над ним, как шумящий ветер над вершиной могучего дуба. Он видел многое и знал вкус славы: властелин Европы Карл V поспешил поднять с пола кисть, когда Тициан обронил ее, работая над портретом императора.
Знатнейшие люди Италии — и не только Италии — годами добивались
возможности позировать ему. Он был жизнерадостен, любил пышность, вино и веселье: в саду за его домом редко стихала музыка; по вечерам там собирался цвет умнейших людей и красивейшие патрицианки Венеции.
Но более всего он ценил свободу.
В 1523 г. император Карл в специальном указе наименовал его «Апеллесом своего времени», присвоил ему графский титул, звание государственного советника и высший сан — «Рыцаря золотой шпоры со знаком Меча и Цепи». Однако же, когда вслед за этим он предложил Тициану стать придворным художником, тот отказался. А несколькими годами спустя он также отказался от лестного предложения папы Павла переехать в Рим.
Более всего на свете он любил свободу и родную Венецию.
Слоновая кость, жемчуг, золото, жаркая рыжая медь осенних садов, розовый и зеленовато-коричневый мрамор дворцов, бирюзовые воды лагуны — вот цвета тогдашней Венеции.
Тициан впитал их с такой же любовью, с какой Веласкес впитал суровые краски своей родины, чтобы сторицей вернуть их людям...
Кто знал бы неповторимую гармонию янтарных, темно-бронзовых, пылающих алых и прохладных бирюзовых тонов — блеск неба Венеции, жар ее листвы, золото волос и теплоту кожи прекрасных венецианок?
Кто знал бы всех этих грузных, бородатых и лукавых патрициев, и теперь еще живущих полной жизнью на тициановских портретах? Все это рождено чудесным сплавом тициановских красок — мощных, радостных и до конца верных природе.
...Но и этой торжествующей песне приходит конец.
Вспышка чумы, унесшая в 1576 г. более четверти населения города, уносит и его, еще крепкого, полного сил. Опечаленная Венеция хоронит своего любимейшего художника в давно избранной им церкви Фрари, где он и теперь покоится вблизи двух лучших своих картин — «Ассунты» и «Мадонны семейства Пезаро»...